Купчиха. Трилогия (СИ) - Стриковская Анна Артуровна. Страница 200

— Почему не могу пойти я? — спросил Стефан, — А если не я, то Эльза могла бы сходить. Она шустрая, даром что лет уже немало, да и много кого знает в городе. Прошлась бы по знакомым, обо всём расспросила.

Теодор покачал головой.

— То-то и оно. Не только она всех знает, её там тоже знают все. Уж Хельмут этот ваш — наверняка. Кто первый догадается, что Ульрих спрятался у неё? А ты, Стеф? Думаешь, если тебя заметят в городе, то не догадаются, с какой целью ты пришёл? Они не знают, где тебя искать в горах, поэтому до сих пор сюда не наведались. Но если ты сам явишься…

— Понял, — пробурчал хозяин дома, — не стоит мне туда соваться, чтобы не подставить нашего Ули. Но тебя-то тоже там видели. Как с этим быть?

— Думаю, — ответил Теодор, — может, под личиной?

— Не выйдет, — заявил Ули и Мельхиор за его спиной подтвердил уверенным кивком, — на стенах и особенно на воротах стоит защита, от которой любой морок, любая личина мигом спадают. Маг может что-то с этим сделать: на минутку отвести страже глаза и тут же вернуть всё на место, но простому человеку не справиться в такой ситуации.

Тео вздохнул и произнёс тоскливо:

— Выходит, тот план, который я придумал с самого начала.

Затем обратился к Стефану и попросил:

— Найди мне ножницы и бритву, пожалуйста.

А Виоле кинул:

— Сможешь меня прилично подстричь?

Девушка вдруг расхохоталась.

— Столько лет я мечтаю обстричь твои кудлы и привести тебя в достойный вид, Гина тоже, а ты всё упираешься. И вот наконец мечты сбываются! Стефан, я вас умоляю: скорее бритву и ножницы, пока он не передумал!

Тео надулся, как мышь на крупу, но ничего не сказал. Из дома уже бежала Эльза с простынёй, ножницами и старой, немного заржавевшей, но от этого не менее устрашающей опасной бритвой. В одном кармане у неё бренчал помазок в серебряном стаканчике, а в другом благоухало земляничное мыло. Стефан подставил неизвестно откуда взявшуюся табуретку. Мельхиор прищёлкнул пальцами и лезвие бритвы засверкало на солнце, а ржавчина исчезла в неизвестном направлении. Ножницы тоже оказались заточенными на славу. Не прошло и трёх минут, как на поляне перед домом развернулся салон цирюльника. Тео обречённо опустился на сиденье и вздохнул:

— Только не под лысого, умоляю. И разойдитесь, не надо на меня глазеть.

Всем очень хотелось посмотреть на процесс, но обижать Тео никто не решился, даже Эдмон. Поэтому все дружно прошествовали за Эльзой на кухню под деловитый аккомпанемент ножниц в руках Виолы. Она с упоением щёлкала ими и мурлыкала что-то себе под нос.

Через час смущённый Теодор вошёл в кухню с в сопровождении дочери, с гордым видом выглядывавшей из-за его плеча. О том, что это и вправду бывший наёмник, можно было догадаться скорее по костюму, чем по лицу. Короткая стрижка и гладко выбритые щёки делали его совершенно неузнаваемым.

— Просто другой человек! — ахнула Эльза, — Красавчик!

— Действительно, — поддакнула ей Вилька, — Тебе так гораздо больше идёт. Я всегда думала, что ты запускаешь пышную растительность на голове, потому что стремишься прикрыть какие-то недостатки. А на самом деле ты очень симпатичный, в молодости вообще должен был быть красавцем, не зря в тебя влюбилась моя мать. Вот Гина обрадуется!

Действительно, Теодор преобразился в лучшую сторону, помолодел и даже нос, выбравшись из зарослей усов, стал более изящным. Сейчас его не узнал бы никто из старых знакомых, по крайней мере с первого взгляда. Только вот теперь он напоминал иллюстрацию из учебника географии: "типичный уроженец южной Элидианы".

— Не пойдёт, — меланхолично заметил Мельхиор, — всё равно вид у нашего Тео подозрительный. Яркий брюнет в стране блондинов заметен, как помидор среди огурцов. Откуда в Эгоне элидианец? Его схватят хотя бы для того, чтобы прояснить этот вопрос.

Все обернулись к нему. Виола сообразила первой:

— Ты можешь его перекрасить?

Теодор заворчал, что мало ему издевательств, ещё и краситься курам на смех, но никто его не слушал.

— Сутки, — ответил Мельхиор на вопрос Виолы, — Мне нужны сутки для того, чтобы изготовить все нужные зелья. Тео у нас станет рыжеватым блондином, это раз. Затем борода. Уже к вечеру у него щёки посинеют от растущей щетины и выдадут с головой. Значит, надо намазать их средством, заменяющим лентяям бритье. Хорошее, дорогое, останавливает рост бороды на луну, но его мне не из чего сварить. Хотя нам не нужно столько, половины декады хватит, это я вам соображу из подручных средств. А потом Тео не захочет ходить с отрастающими корнями, цвет надо будет восстановить. Значит, ещё и восстанавливающее зелье.

— Восстанавливающее можно потом, — буркнул Теодор, — когда я вернусь. И ещё. Кто-то должен меня проводить до главной дороги, чтобы я не заблудился. Тут у вас в горах так всё запутано, что демоны ногу сломят, не то что старый наёмник.

Стефан пообещал проводить Тео и дождаться его возвращения, чтобы показать дорогу обратно. Тот поблагодарил и не стал отказываться, хотя был уверен: тропу, по которой он прошёл дважды, найти не составит труда.

После вкусного и сытного обеда, который выставила гостям Эльза, все разбрелись кто куда, а Мельхиор с любезного разрешения хозяйки занял кухню и принялся творить. Ули поначалу пожелал присутствовать на этом практикуме по бытовому зельеварению, но потом сообразил, что Виола сейчас без присмотра, и сбежал. Не сразу нашёл: её не было в доме, но потом сообразил и побежал на выгон.

Там он стал свидетелем умилительной картины: Эди играл с двумя огромными пастушескими собаками. Бросал им палку и здоровенные чёрно-рыжие с белой грудью псины мчались за ней наперегонки, а затем приносили мальчику, каждый раз чуть не роняя его наземь. Но он бесстрашно вытаскивал свой снаряд из клыков и снова бросал его вдаль, чтобы полюбоваться, как страшные зверюги побегут, чтобы вернуть вещь хозяину. Виола сидела на лавочке под дубом и наблюдала за игрой сына. Заметно было, что она нисколько не боится, что собаки уронят или поранят Эди. Доверяет их уму и выучке.

Ульрих сел рядом и спросил:

— Мне есть на что надеяться?

Женщина пожала плечами.

— Надейся, надежда, говорят, умирает последней. Но как по мне, она — глупое чувство. Неконструктивное. Лучше подумай, чего ты действительно хочешь. Меня? Участи свободного мага? Графства? Ты же понимаешь, что нельзя получить всё и сразу. От чего-то тебе в любом случае придётся отказаться.

— А ты? Чего хочешь ты? — парировал Ули.

Виола ответила не задумываясь:

— Мои желания за эти годы не изменились. Дополнились, да, но не стали другими. Я хочу быть сама себе хозяйкой, жить в собственном доме и вести дело, приносящее доход. Растить сына счастливым и не зависеть от чужой воли. Как-то так. Подумай, сообразуется ли это с твоими целями.

Ульрих схватил её за руки.

— Виола, Вилечка моя! Любимая! Почему ты стала такая холодная и бездушная?! Вспомни: мы же любили друг друга!

И услышал в ответ усталое:

— Мы были влюблены, Ули. Страстно, горячо влюблены. Но это не любовь, это проходит, — заметив, что он хочет возразить, она приложила палец к его рту, — Как иначе объяснить, что ты меня бросил? Поверил какой-то ведьме, что я тебя обманула? Она тебя приворожила, так? Но ты сам знаешь: на искренне любящего привороты не действуют. Так что смирись: наша любовь в прошлом, надо жить дальше.

— Ты смирилась? — в гневе спросил Ульрих, — Не верю, ты не из тех, кто смиряется. Ты борец. Почему ты не стала бороться за нашу любовь?

— Бороться? — пожала плечами Виола, — С кем? С тобой? Ты раньше думай, а потом говори, милый. А с ведьмой твоей я не стала бороться потому, что была занята другим. Ты дал мне лучшее из того, что мог — сына. Теперь он — главное в моей жизни.

Ули было очень больно слышать слова бывшей возлюбленной, ему захотелось сделать так, чтобы и ей жизнь мёдом не казалась.

— И поэтому ты решила связаться с этим ничтожеством Мельхиором? — спросил он злобно.