Купчиха. Трилогия (СИ) - Стриковская Анна Артуровна. Страница 212

Первым порывом мага было бежать спасать хозяев приютившего их дома, но он взял себя в руки. Сначала отвести на место и устроить Виолу с сыном, дать им с Ули инструкции, а уж затем возвращаться в усадьбу Стефана. Так он и объяснил Виоле, чем очень её порадовал. Она же напомнила ему: сегодня должен вернуться Тео. Что, если он нарвётся на людей Ульриха? Мельхиор сказал, что будет действовать по обстоятельствам, но пообещал дождаться Тео. С них же взял слово не двигаться с места, если не будет прямой и непосредственной угрозы. Потеряться в горах, да ещё с ребёнком — самое плохое, что может с ними случиться, тут никакая магия не поможет.

Вот и сидела Виола у окошечка, подперев щёку кулачком. Ждала. Каждому известно: ждать да догонять — ничего нет хуже. Особенно ожидание жестоко: каких только ужасов человек себе не придумает, пока вот так томится без свежих известий. Дома бы она нашла, чем себя занять. Погоняла бы официанток и продавщиц, проверила бы по десятому разу приходно-расходные книги, влезла бы на кухню и выдумала новый десерт, на худой конец повздорила бы с Региной. А здесь только Ули, смотрящий на неё с собачьей преданностью. От него в деле успокоения раздёрганных нервов толку мало. Скажи ему лишнее слово — начнётся очередное выяснение отношений. Виола терпеть этого не могла, считала, что и так всё всем понятно.

Ульрих несколько раз пытался завести разговор о том, что да как теперь будет. Он готов отказаться от магии и занять своё место в графстве, если Виола тоже с ним останется. Эту мысль он пытался преподнести несколько раз и под различными соусами, но усталая, раздражённая женщина только шипела в ответ что-то вроде:

— Отстань, не до глупостей сейчас.

Ули хотел было поискать союзника в сыне, но немного опоздал: Эдмон как раз заснул, умаявшись. Так что граф мотался из угла в угол, время от времени натыкаясь на сердитый взгляд Виолы как на физическое препятствие. Хорошо ещё, в корзинке, собранной Эльзой, нашлось много всяких вкусностей вроде колбасок и сыра. Так что вместо объяснений в любви он грыз очередной бутерброд и этим успокаивался.

Время шло, Мельхиор не возвращался. Уже коровы сами забрели в сарай и всем своим видом потребовали, чтобы их подоили, уже Эди выспался, встал и захотел, чтобы его покормили, а от ушедшего на разведку мага не было ни слуха, ни духа.

Виола сунула сыну такие же бутерброды, как те, которыми пробавлялся Ульрих, а затем задумалась. Хочешь, не хочешь, но коров доить надо, а то они на все горы мычать начнут. Только вот как это делается? Ей, потомственной горожанке, искусство дойки казалось чем-то запредельным. Вроде как надо привязать скотину, вымыть вымя и подставить под него подойник, а потом сесть на скамеечку и дёргать за соски. Или она что-то путает?

Спросила у Ульриха, он тоже не знал. Хоть и прожил чуть не год в потаённой долине, питаясь по преимуществу парным молоком, но доить коров ему не привелось, это делали либо Эльза, либо Стефан.

Неизвестно, как бы она справилась с поставленной задачей, всё закончилось на мытье вымени. Ульрих не успел принести затребованные ею вёдра с водой, как собаки, уныло лежавшие у входа в сарай, вдруг вскочили и опрометью метнулись к тому месту, откуда начинался спуск к дому. Через минуту из-за камней показались две головы, а там и фигуры полностью: одна высокая, худощавая, другая пониже и поплотнее. Затем высокий повернулся, нагнулся и подал кому-то руку: из-за камней появилась третья голова: седая.

— Ура! Тео и дядя Мельхиор вернулись! — завопил Эди и бросился к ним со всех ног.

Действительно, это были Теодор, Мельхиор и Стефан. Первые два имели бодрый вид, а вот Стефан как-то сразу стал стариком. По крайней мере двигался он с видимым трудом. Виола сразу поняла, что приставать к нему с дойкой будет с её стороны непростительной наглостью. Придётся справляться самой, не мучить же бедных животных: вон у них как вымя от молока раздуло.

Но к счастью Стефан не разделял её точку зрения. Доковыляв до сарая, где под руководством девушки Ульрих подогревал воду в вёдрах до комнатной температуры, он радостно возгласил:

— Хвала богам, я не опоздал! О, и подойники чистые?! Ну, мои красавицы, сейчас я вас подою!

Виола с довольным видом ретировалась, а Эди, наоборот, подбежал и спросил:

— Дядя Стефан, а можно, я посмотрю, как ты коровок доишь?

Остальные, радостно переглядываясь, тихонько покинули сарай: Тео с Мельхиором было, что рассказать, а делать это всегда лучше без детских ушей.

Мельхиор сообщил, что им удалось повязать всех людей Хельмута с ним во главе: сейчас они лежат в пристройке, куда хозяева убирали на зиму садовый инвентарь. На всякий случай маг их снова усыпил, чтобы ни у кого не возникло даже поползновений к побегу. Эльза осталась в доме и сейчас лежит: её сильно побили, синяки по всему телу, но, к счастью, внутренних повреждений нет.

Если кто боится, что это было нападение на стражу при исполнении, то может успокоиться. Ситуация поменялась: сейчас сам Хельмут — человек вне закона. Как так случилось лучше расскажет тот, кто всё видел собственными глазами.

После всеобщих охов и ахов Теодор вкратце изложил то, чему был свидетелем в городе. Эгон занят королевскими войсками, графиня скорее всего арестована, сейчас командует там правая рука короля, знаменитый герцог фар Ниблонг или, как его зовут в народе, "королевский крокодил". Какой приказ ему отдал король Губерт, неизвестно, но все знают: крокодил наводит порядок в соответствии со своими представлениями о нём, которые зачастую сильно отличаются от общепринятых. Считается, что он правая рука короля, но в делах он держит только одну руку: свою собственную.

Отдельно Тео остановился на том, что предшествовало явлению фар Ниблонга и высказал мысль: в городе уже не первый день находились его агенты, с которыми герцог держал постоянную связь. По крайней мере одного он видел собственными глазами в трактире. То есть, обо всём, что тут творилось, ему хорошо известно.

Никто не стал возражать и спорить, все согласились с его выводом. Остался только один вопрос: что теперь делать? У Теодора, Виолы и Мельхиора разногласий не было: бежать как можно скорее, стараясь, чтобы их не поймали. Ульрих же сомневался.

— Этот фар Ниблонг прибыл, чтобы прекратить бесчинства, чинимые графиней и её людьми. Он должен восстановить меня в правах. Надо идти к нему, а в качестве жеста доброй воли выдать Хельмута.

Его прекрасные глаза цвета грозового неба сейчас сияли синевой. Он торжествующе улыбался. Все остальные переглянулись и воззрились на него, как на ненормального. Мужчины молчали, зато Виола не стала скрывать своих сомнений:

— Ты уверен, что герцог прибыл именно для этого? Это королевский-то крокодил?

Глава 23

Когда до Ульриха дошли слова Виолы, он вдруг побледнел как полотно. Вспомнил сразу всё: и как одним махом отправились на тот свет его отец и старший брат, и как сам потерял силу и чудом жив остался, и последнее нападение Давенеи, которое вполне могло закончиться для него трагически… Вот откуда тогда вылез коварный барон? Они с Гедвигой подавали на него жалобу, вполне обоснованную, с доказательствами. Только ответа на неё так и не пришло, а с Давенеи все обвинения как с гуся вода. Если бы он не почувствовал безнаказанности и не начал действовать на территории чужого королевства, то ему всё сошло бы с рук. Ульриху повезло, что он попался элидианским магам, которым чужое баронство и покровительство Губерта всё равно что старые подштанники. Они уничтожили преступника. А если бы отпустили?

Как только он вспомнил всё это и соспоставил одно с другим, бледность сменилась жарким румянцем стыда. Ему совестно было смотреть Виоле в глаза: он выставил себя перед ней глупым, наивным птенцом, не понимающим, что насыпанные в верёвочной петле зёрнышки — это ловушка. Никак он не избавится от своей проклятой наивности.