Купчиха. Трилогия (СИ) - Стриковская Анна Артуровна. Страница 77

Марсилий тут же потянулся, чтобы опередить своего подопечного и не дать тому изучить виолин чай. Но Мельхиор оказался быстрее. В мгновение ока чашка оказалась около его длинного носа. Он потянул воздух, сморщился и быстро выплеснул содержимое в камин у себя за спиной.

— Нам надо поговорить, господин Медренский, — произнёс он вставая, — Очень серьёзно поговорить. Вы попытались подлить моей экономке приворотное зелье короткого действия. Запрещённое зелье. Хорошо, что у девушки тонкий нюх.

— Я хотел как лучше, — выдавил из себя кривую улыбку разоблачённый махинатор, — Ты понимаешь о чём я.

Мельхиор не захотел понимать намёков.

— Ваши действия неприемлемы и противозаконны. Я не могу вас обвинить, но и видеть больше не желаю. Думаю, вам будет удобнее провести эти праздники в доме господина мэра. Тот будет раз предоставить вам условия много лучше тех, что вы имеете здесь. Давайте, я пошлю ему об этом сообщение и он сам прибежит, чтобы вас проводить.

Вилька чуть ли не в первый раз взглянула на мага с нескрываемым восхищением! Кто ещё из знакомых ей людей мог так?! Ради чести и справедливости не прогнуться перед начальством, а пойти с ним на открытый конфликт?! Она не относила эти действия Мельхиора на свой счёт. В конце концов, кто она ему такая? Экономка, только и всего. Но он не позволил поступить с ней подло, нечестно, не позволил своему куратору довести свой низкий план до конца. А ведь мог просто сказать что-то вроде "нормальный чай", и она бы выпила. Чем бы это кончилось? На кого Марсилий хотел её приворожить?

Виола знала, что любовные зелья короткого действия обычно делали направленными. Для этого ведьмы. Которые ими промышляли из-под полы, требовали положить в них волосок того, к кому нужно было приворожить объект. Так чей волосок Марсилий кинул во флакон? Свой или Мельхиора? Ответ на этот вопрос она получила сразу. Услышав заявление своего подопечного, заезжий маг взбеленился и заорал:

— Что ты себе позволяешь, щенок! Да я был магистром когда ты мамкину титьку сосал! Я ради него стараюсь, трачу ценное зелье, а он не ценит! Выплеснул, как будто это вода! Да не влезь ты, через час она была бы в твоей постели! Сама! И не ври, что тебе это было бы неприятно! А потом выставил бы её за ворота согласно контракту и дело в шляпе. Все претензии к тебе были бы сняты!

Вилька бросила взгляд на своего хозяина и убедилась: если Марсилий злился, то Мельхиор был в бешенстве. Тихом, и оттого ещё более страшном. Он молча смотрел на своего куратора и постепенно пробил его эмоциональную защиту. Марсилий под взглядом младшего, кого он называл щенком и сосунком, съёжился и поник. Сейчас он сам был уязвим: доказательств, что он применил запрещённое зелье, Мельхиор мог предъявить достаточно. В чашке на дне оставались капли, но и их хватило бы для экспертизы. А маг оставляет чёткий отпечаток на зелье собственного приготовления. Для других людей с даром это как подпись под документом.

Если бы удалось заполучить чашку хоть на минуту Но Мельхиор держал её крепко. Так что Марсилий понял, что заигрался. Пусть он был на сегодня как маг сильнее подопечного, но схватиться с ним значило потерять всё. Останутся свидетели. А если их убить, то выйдет ещё хуже. Мёртвый свидетель хуже живого: он не может врать. Остаточные следы на теле не позволят скрыть правду, а если и тела уничтожить Все знают, куда он поехал. Сложат два и два, получат четыре.

И вообще, дело-то выеденного яйца стоит, что же он так захлопотался? Ценный продукт зря потратил. Ведь хотел хорошего, и вот до чего дошло. Тьфу, на него, на этого Мельхиора! Пусть обнимается со своей служаночкой сколько влезет. Не обнимается? Тем хуже для него. Он бы, Марсилий, такую сообразительную красоточку не пропустил. Была бы его! Он бы и сейчас не прочь, да жалко: дома жена, а она ведьма, причём не только по профессии, а и по характеру.

Вспомнив в про жену, Марсилий попытался перевести всё в шутку, но его не поняли. И подопечный, и его экономка стояли с каменными физиономиями и еле цедили слова в ответ на его попытки сгладить ситуацию.

Но всё же удалось договориться. Чтобы не раздувать скандал, он остаётся в доме Мельхиора до завтра, а сразу после фейерверка отбывает в столицу. Мэру настучит по кумполу завтра же: пусть уймёт своих горожан, а то в следующий раз они выберут кого-нибудь другого.

Всё так и случилось. С утра Марсилий посетил мэра и долго пилил его лысину. Результат не замелили сказаться.

На празднование Мельхиор пришёл под ручку со своей экономкой. Они вместе сидели в ложе мэра и были приглашены им за стол для особых гостей. Это подало населению знак: трогать не рекомендуется, будут неприятности. Многие были недовольны. Но всех примирило с вредным магом огненное представление, которое тот устроил.

Сначала в небе красиво сходились и расходились силуэты юноши и девушки, затем они положили руки: он ей на талию, она ему на плечи, и закружились в хорошо всем знакомом простонародном танце. С каждым кругом танцующих в небе становилось всё больше, ритм убыстрялся. Теперь за каждой парой тянулся огненный след, постепенно ясная и чёткая картинка превратилась в вихрь, который вдруг распался, затем собрался в точку и из неё пророс огромный цветок, рассыпавшийся звёздами. Это было так красиво, что все на площади замерли.

Мэр был в восторге: такого и в столице не увидишь!

После исчезновения огненного цветка все заметили, что заезжий маг тоже исчез. Испарился. На сама деле он просто сел на коня и и отправился в Балинар, но этого никто не видел.

Виола вздохнула с облегчением, но по привычке, не позволявшей полностью расслабиться, начала ждать гадость, которую он ей обязательно подстроит. Мельхиор разделял эту точку зрения, только полагал, что гадость достанется ему.

Но время шло Пршла зима, наступила весна, а ничего плохого не происходило. Наоборот: дела у Мельхиора с каждым днём шли лучше и лучше. Денег на счету прибавлялось, а малоприятной для него работы стало меньше. Многие, кто раньше таскался по любому поводу к магу за бесплатной помощью, теперь обходились без неё или шли к знахарке, а то и ездили в Балинар. Там в лавках можно было найти амулеты подешевле. Качество, конечно, не то, но крестьянская практичная жилка жителей Эделя призывала их экономить где только можно.

Работы же Мельхиора продавались в лучшей и поэтому самой дорогой лавке. В сама Балинаре магов было шестеро, но уровня магистра достиг только один, и то целитель, а не артефактор или зельевар. Поэтому господин Иниго был счастлив сотрудничать с городским магом из Эделя: зелья и амулеты столичных специалистов обходились ему дороже, а продавал он их по одной цене.

У Виолы тоже всё шло неплохо. Она нисколько не жалела, что потратила время и силы на то, чтобы наладить бизнес Мельхиора. Обижать магову экономку перестали. Время от времени ещё кто-нибудь шипел в её адрес мерзости, но такое случалось всё реже. Финансовое положение тоже радовало, кроме жалованья на её счёт с приятной регулярностью капали проценты от деятельности хозяина. Это при том, что она перевалила львиную часть работы по дому на плечи Регины.

Но служанка тоже не жаловалась. Живя в доме мага, она перестала всего бояться, расправила плечи, отъелась и расцвела. Работа её не тяготила. Пусть она с утра до вечера крутилась как белка, но зато ей не надо было беспокоиться о еде, одежде и мнении о ней горожан. Да и не так много работы в доме одинокого мужчины, это не большую семью обслуживать. А после того, как Виола ей шепнула, что хочет, чтобы Регина поселилась вместе с ней и работала на неё когда она сама уйдет из дома мага, женщина и вовсе стала сиять от счастья, отчего несказанно похорошела.

В общем, жизнь текла самым благоприятным образом. Только письма от Тео с каждым днём становились всё тревожнее.

Поначалу всё казалось радужным. Теодору предложили просто сказочные условия работы и честно их выполняли: раз в декаду выплачивали столько, сколько он никогда в жизни не получал, а по возвращении обещали дополнительно хорошее вознаграждение как ему, так и всем охранникам. Это было просто шикарно и он никак не мог взять в толк: за что они берут все эти деньги. Работы было немного.