Отпусти меня (СИ) - А Ярослава. Страница 2

— Хорошо, — чуть слышно выдыхаю я и отключаюсь.

Секунд десять смотрю на монитор компьютера и подрываюсь с места. Хватаю сумку, ключи, быстро отрубаю комп и как можно тише стараюсь закрыть дверь своего кабинета. Но все равно в тишине ночного офиса, звук звякающего ключа слишком сильный. Или мне это кажется? Стремительно иду на парковку.

Рядом с моей «Маздой» стоит черный джип начальника. И почему я так волнуюсь? Черт. Это плохо. Очень плохо.

Неловко роюсь в сумочке в поисках ключей. Наконец, окопав их на самом дне, испуганно вздрагиваю оттого, что на плечо ложиться чья-то тяжелая ладонь.

— Ты куда-то собралась?

Медленно оборачиваюсь.

Владимир Иванович стоит совсем близко, чуть пошатываясь. От него ощутимо пахнет алкоголем вперемешку с терпким мужским парфюмом. Дорогая рубашка, еще с утра идеально разглаженная, чуть помята. Волосы взлохмачены, а глаза пьяно блестят.

— Домой, — решительно отвечаю я и смахиваю его руку.

— До-мо-й, — насмешливо растягивая слова, повторяет он за мной, — Ты до отвращения предсказуема.

Пикаю сигналкой, открываю дверь и со злостью кидаю сумку на пассажирское сиденье.

— Простите, Владимир Иванович. Мне пора. Детей забрать нужно.

— Ах да! Детей забрать, — повторяет он за мной и слова звучат со злостью.

— Именно. Всего хорошего.

Поворачиваюсь, чтобы сесть уже в машину, но сильная рука хватает за локоть и, разворачивая, прижимает к двери внедорожника. Придурок! Я теперь свое любимое белое платье хрен отстираю.

Он наклоняется близко, обдавая запахом перегара, и хрипло шепчет:

— Вернись ко мне.

Сердце испуганно дергается, и грозные слова застревают где-то в районе горла. Мое молчание было воспринято как согласие. Легкий поцелуй в висок и жаркое:

— Поехали…

Губ касается злая усмешка. Я вскидываю голову, чтобы набраться смелости и посмотреть ему в глаза. Пока он такой — раскованный и пьяный. Если повезет, то он и не вспомнит нашего разговора.

— Ты опоздал. Лет на десять. Я замужем.

— И что? — глухо отвечает он, — Я тоже женат.

Меня от этого ничем не прикрытого цинизма пробирает на смех. Глупый и истеричный.

— Я не собираюсь тебе ничего объяснять. Пусти. Меня дома ждут дети.

Мгновение он смотрит на меня зло, с затаенной обидой, а потом отпускает со словами:

— А ты изменилась.

— Мне уже не девятнадцать, — сухо бросаю я и, забравшись в гостеприимный салон своей «Мазды», уверенно завожу двигатель и еду к воротам.

И уже выехав с охраняемой территории за забор, останавливаюсь, прислоняюсь лбом к рулю и часто-часто дышу, пытаясь не разрыдаться. Почему? Поему он до сих пор имеет такую огромную власть над моим глупым сердцем?

Дома меня, как всегда, закружила суета и забота. Депрессивные мысли моментально вылетели из головы. Думать о чем-то постороннем, кроме насущных домашних дел не было времени. Нужно наготовить на выходные, прибраться, погулять с детьми, съездить за покупками и разрешить множество всяких мелких задач. И только ближе к ночи, когда, я, свернувшись клубочком под боком у мужа, засыпала, где-то на грани сна и яви воображение подкинуло болезненное воспоминание — «вернись ко мне».

***

Понедельник, слава богу, прошел, как обычно, бурно, шумно, нервно. На планерке снова орала до хрипоты, пытаясь перекричать главного инженера. Мужик до сих пор не может никак понять, что переспорить меня бесполезное занятие. Я все равно сделаю по-своему.

— Пигалица, — тихо буркнул в мою сторону, красный как рак от натуги мужчина.

Я не удержалась и прыснула со смеху, поймав искрящийся пониманием взгляд Веры Ивановны. Нас обеих посетило чувство дежавю.

— Вы даже не представляете, насколько вы правы, — отсмеявшись, выдала я

Вера Ивановна повернулась к удивленному мужчине.

— Вы, Олег Владиславович, просто еще не работали, когда Мария Викторовна назло вашему предшественнику надела робу и помчалась показывать узбекам, как надо правильно шпаклевать стены в «Северной короне». Мы думали, что прораба удар хватит.

Мужчина посмотрел на меня как-то недоверчиво, словно сомневаясь в правдивости слов Веры Ивановны.

— С трудом верится, — сказал он, изучая внимательным взглядом мой идеальный маникюр.

— Можете не сомневаться. Я лично был на стройплощадке в тот момент, — послышалось от двери.

Все разом обернулись. Владимир Иванович стремительным шагом направился к торцу большого овального стола для совещаний и продолжил проведение планерки уже самолично. Я все это время искоса поглядывала на него, гадая — помнит ли он вечер пятницы или нет.

Когда разбор полетов был закончен и все сотрудники стали покидать зал совещаний, возбужденные и озадаченные заданиями, я сгребла в кучу ворох бумаг и пошла со всеми, чтобы через мгновение замереть от приказа:

— А вас Мария Викторовна я попрошу остаться.

Черт! Черт! Черт!

С трудом сохраняя невозмутимый вид, занимаю прежнее место и, раскрыв ежедневник, с дельным видом смотрю на начальника. Он смотрит в ответ и взгляд его тяжел как никогда. Губы сурово поджаты, голубые глаза недовольно прищурены.

— Вы сегодня прекрасно выглядите, Мария Викторовна, — говорит он таким тоном, будто в следующую минуту убить собрался.

— Спасибо, — сухо отвечаю я.

— Вы сделали презентацию?

— Сделала.

— Тогда собирайтесь. Вместе поедем.

Невысказанный вопрос застыл на губах вместе с возмущенным восклицанием, так и не вырвавшись сквозь стиснутые зубы. Тихонько переведя дух, отвожу взгляд и говорю:

— У меня очень много работы. Возьмите с собой Веру Ивановну.

— У нее сегодня встреча с генподрядчиками.

Интересно. Это он только что придумал?

— Хорошо, — равнодушно пожимаю плечами я, — Буду готова через пятнадцать минут.

Он сдержанно кивает головой, давая понять, что можно идти и я на негнущихся ногах, ползу в свой кабинет. Там устало опускаюсь в кресло, и взгляд невольно падает на часы. А ведь еще только десять утра. Он же до вечера всю кровь мою попьет.

Чтобы хоть как-то поднять себе настроение, которое маячило где-то на отметке «ниже плинтуса», достала припасенную коробку конфет на особый случай. Случай этот как раз наступил. Без допинга я просто окочурюсь.

Не успела отправить в рот первую конфетку, в кабинет вломилась Вера Ивановна.

— Нагоняй заедаешь?

— Угу, заедаю, — не моргнув глазом, соврала я.

— Чего это он такой злой?

— А я откуда знаю, — демонстративно пожала плечами, — Может, несварение от Людочкиного кофе.

— Ну да, ну да, — хитро поддакнула женщина, оставшись при своем мнении.

Она уселась напротив и стала просматривать, распечатанную на цветном принтере, презентацию.

— Угощайтесь, — протянула ей коробку с конфетами.

На мгновение глаза ее алчно загорелись и тут же потухли.

— На диете я. Убери. Аж глазам больно смотреть.

Досмотрев распечатку до конца, Вера Ивановна довольно протянула:

— Красотища. Вот ничего ты не делаешь наполовину. Моя школа.

Я скопировала нужные файлы на флэшку, собрала распечатки и, схватив еще одну конфету, быстро ее уничтожила.

— Верочка Ивановна, может, поменяемся? Я с генподрядчиком встречусь, а вы с Владимиром Ивановичем в Дом Архитектора сгоняете.

— Э нет, — покачала головой она, — Чего я там не видела. Каждый год одно и то же. К тому же я сегодня не с самим Хрыкиным встречаюсь, а с его Замом. Там, знаешь, какой симпатяшка?

Я вылупила глаза в ответ на подобные откровения.

— Вер Иванна, чего это вас на молодых потянуло?

— А вот! — довольная произведенным эффектом хулигански подмигнула женщина, — Я вся такая внезапная. Не пугайся. Для Иришки его присматриваю.

Уф-ф-ф. Прямо от сердца отлегло.

— Подождите. Может, еще с мужем помирится. Все-таки ребенок у них растет.

Вера Ивановна разом погрустнела и призналась:

— Дурная она у меня. Любовь и романтику ей подавай. Как до проблем дошло — прошла любовь, завяли помидоры.