Перки, кач, ректификат! (СИ) - Вишневский Сергей Викторович. Страница 13

— Щит еще нужен, — спокойно произносит воришка и бросает взгляд на мужчину в пижаме.

— На великана?

— Нет, блин, на меня! Я буду держать щит, а он… — Тут он кивнул на флегматично стоящего Гришу, — меня.

— Семь.

— Тысяч?

— Конечно…

— … Ды та совсем края потерял!

Торги вспыхнули вновь. Говорящий енот и мужчина в пижаме принялись с новой силой костерить друг друга. Гриша к этому относился спокойно, не вникал в тонкости торгового спора. Он стоял рядом и разглядывал прохожих и облака. Когда Сева срывался и начинал хватать воздух, он обычно вмешивался и говорил, что хочет есть. Это было не совсем правдой. Голод к Грише приходил редко, но перекусить он никогда не отказывался. Эта фраза служила своеобразным знаком для обоих, что спор затянулся.

— Совсем есть охота! — снова буркнул Гриша.

— Полторы.

— Две и забирай.

— Идет.

Сохатый достает огромный прямоугольный щит, который тут же перекочевывает в инвентарь тролля.

— Ну, мы пойдем, — кивает Сева.

— Ага. — кивает Сохатый и снова открывает книгу.

— Слушай, а что за книга?

— В каком-то роде это о виртуальной игре.

— Ты читаешь книгу о виртуальной игре, сидя в виртуальной игре?

— Да.

Сева молча почесал макушку и взглянул на Гришу.

— Помнишь я тебе говорил про интеллигентов? — тролль кивнул в ответ, а Сева тут же указал глазами на Сохатого. — Ну, это… Удачи, в общем!

На пригорке, под ветвями огромного векового дуба горел небольшой костер. Он освещал две фигурки, которые уставились на пламя и о чем-то разговаривали. Рядом лежала охапка хвороста, пустой котелок со следами какой-то каши, гора металлических доспехов, дубинка Гриши и куча какого-то тряпья.

— Не парься так! — Сева подошел к куче тряпья и потянул за зеленую тряпицу. Тряпица потянула за собой другие и в итоге он вытащил полноценное одеяло из разноцветных лоскутов. — Завтра обязательно возьмем эту перку! Выберем тварь побольше и-и-и-и…

Тут енот взмахнул руками, расправляя одеяло. Гриша в ответ улыбнулся и на его лице появилась добрая улыбка.

— Во! Главное не очкуй!

— Я не боюсь, — произнес тролль.

— А чего молчишь тогда? Ты по темноте совсем говорить перестаешь, — со вздохом произносит Сева и задумчиво смотрит на тролля. — Ты и днем неразговорчивый, а ночью из тебя слова не вытащишь.

— Воспитатель выключает свет, значит надо спать. Говорить нельзя.

— У вас там, в интернате, до сих пор воспитатели?

— Нет.

— Тогда и запрещать некому.

Гриша вздыхает и чешет голову.

— Темно — значит ничего не видно. Если тебя не видно, значит на тебя никто не смотрит. Когда не смотрят — не надо сидеть ровно, не надо бояться. Никто не ругает и не надо говорить.

— Так ты просто не хочешь? — Сева не сводит взгляда с друга. Тот сидит, обняв колени руками, и не сводит взгляда с пламени. — Ты первый раз столько сказал.

— Я не мало говорю. Это все говорят много. Одни говорят, что заботятся, а потом бьют палкой по пяткам. Другие говорят, что счастливы, а ночью пьют горькую воду и плачут, потом зовут в кладовку за конфету. А некоторые могут шутить так, что все смеются, но тебе почему-то очень обидно. И все говорят, говорят, говорят. Я точно знаю, когда счастливый — не плачешь, когда смешно не должно быть обидно и заботиться — не делать больно. Точно знаю.

Гриша уткнулся в собственные колени лицом. Отблески пламени в глазах, сопение и вжатые в кожу пальцы. Он со всей силы ухватил себя за ноги.

— А я? — плечи енота опустились, он пригладил шерсть на макушке и поднялся на ноги.

Гриша поднял на него взгляд, одной рукой сгреб к себе и обнял как плюшевую игрушку.

— А ты пушистый и не врешь. Если злишься, то ругаешься, если смеешься, значит смешно. Ты настоящий. — Гриша повернул к себе Севу и потерся своим огромным носом о пушистую морду вора рецидивиста.

— Э! Ты че делаешь! — взбрыкнул Сева.

— Так здоровались люди на севере. Их звали “Чукчи”. — Пробасил тролль.

— Я те че? Чукча? — продолжал ворчать енот. Он выбрался из объятий Гриши, но не ушел, а уселся у его ног.

— Ты не чукча. Ты Сева. — На лице огромного верзилы снова растянулась добрая улыбка. — Знаешь, как они прощались?

Сева молчал секунд двадцать прежде чем ответил:

— Как?

— Они говорили «Когда-нибудь опять».

Сева хмыкнул и задумчиво уставился в огонь. Спустя несколько минут молчания он услышал шорох сзади. Он хотел было повернуться но услышал мерное сопение Григория.

— Гриш? — тихо позвал он. — А эти… как их?… Чукчи! Они еще есть или уже кончились?

Тролль что-то невнятно пробубнил и еще громче засопел.

Сева обернулся и обнаружил друга спящим в позе эмбриона, с поджатыми ногами к животу.

Енот усмехнулся и пролез под руку, устраиваясь поудобнее.

— Когда-нибудь опять. — повторил Савелий, бросив взгляд на тлеющий костер.

Локация «Предгорье “Каратук”»

У подножья одной из гор, на сочной зеленой траве расхаживали огромные рогатые создания. Назывались они «Долинный бизон», но так как других бизонов не было, то все их называли просто бизонами. Помимо огромных размеров, густой шерсти и аляповатого горба на спине, они отличались довольно пугливым характером, несмотря на свои габариты и грозный вид.

Стадо занималось привычным делом — поеданием травы в промышленных масштабах. В долине, которая заканчивалась довольно узким проходом, можно было проследить движение стада. Оно оставляло после себя витиеватые, вытоптанные копытами и хорошо удобренные дороги.

У входа в эту долину стояла приметная парочка. Уже знакомого тролля и говорящего енота было трудно спутать с кем-то другим.

— Ты главное держись и не падай! Правую ногу назад, в упор, и левым плечом в щит упрись. — Сева как обычно сидел на плече тролля и бормотал ему наставления. — Сразу на здорового не лезь, попробуй сначала на тех, кто поменьше. Я хлопушки запущу и они не плотной толпой пойдут, а так, жиденько…

Пока енот бормотал, а тролль всматривался в флегматичное стадо, прошло несколько минут.

— Понял, — кивнул в итоге Гриша.

— Ну, я тогда запускаю?

Верзила кивнул и встал в позу, подперев щит левым плечом. Правую ногу он отвел назад и выставил на манер упора. Сева кивнул и достал странный артефакт-цилиндр, активировал его и направил в конец долины. Через несколько секунд из цилиндра вылетел светящийся шар. Он неторопливо, по параболе, преодолел долину и у самой земли взорвался с оглушительным хлопком.

Стадо пришло в движение. Те бизоны, которые оказались рядом с взрывом, моментально сорвались с места. Те кто был подальше сначала вздрогнули и начали оглядываться, но в итоге поддались стадному чувству и ломанулись в сторону Гриши.

— Ты главное не трусь! — пробормотал Сева, взбираясь на спину тролля.

— Уйди, — произнес Гриша, посматривая на движущуюся на него живую лавину из бизонов. — Уйди, задавит!

— Не ссы! Чтобы меня корова задавила?

Сева устроился на спине тролля и крепко накрепко вцепился в край стального доспеха.

В этот момент первый бизон достиг Гриши и со всей силы ударил в щит рогами. Удар был настолько силен, что огромного верзилу вместе со щитом опрокинуло. Гриша кубарем прокатился несколько метров и замер, вжимаясь в землю.

— Вставай! Вставай или затопчут! — тут же послышался крик Севы над ухом.

Гриша поднял голову и увидел бизона несущегося прямо на них. Он резко вскочил, но не успел встать как следует. Удар пришелся с краю и на этот раз его отбросило немного в сторону.

— Гриша вставай! Вставай родной! — кричал совсем рядом Сева.

И верзила вставал. Раз за разом, снова и снова, пытаясь принять удар чудовищной силы на щит, тролль падал, взлетал на несколько метров вверх, кувыркался и пахал лицом землю, но непременно вставал.

После одного из ударов с него слетел шлем, на правом предплечье порвались ремешки, а ударившись лицом о какой-то камень, рассек бровь.