Чудовище Карнохельма (СИ) - Суржевская Марина. Страница 61

Гудрет снова промолчал. Перед его глазами все плыло и туманилось, он плохо понимал слова странницы. Да и надо ли? Какое ему дело до этих бредней?

— Не знаю, кто ты и зачем здесь… Но кольцо Горлохума убивает. Хёгги не принимают взрослых ильхов. Чтобы слиться, душа должна быть чистой и непорочной…

— Да какие в тебе пороки, мальчик! — перебила его шепот странница. — Ты наивный и доверчивый, словно новорожденный телок! К тому же… у тебя нет выбора.

Гунхильд тряхнула седой всклокоченной головой. Глянула неожиданно остро и внимательно. И снова Гудрету стало не по себе. Зря он пришел в Карнохельм… зря. Надо было сидеть в своей пекарне, месить тесто и слушать мать. Надо было забыть о деве из-за Тумана и надеть венец на голову Кэйи с соседней улицы. Надо было сделать все это, а не лезть в эти дикие скалы и заповедные места.

Но было поздно.

Из грязного мешка странница вытащила черный обруч. Кольцо Горлохума.

ГЛАВА 27

Я уснула незаметно, просто провалилась, слишком измученная этим днем. Благодаря Зову мои ссадины и укусы затянулись, а сон был крепким. Кошмары меня тоже не мучили, возможно, они опасались ильха, который собственнически прижимал меня к себе.

Проснулась я от того, что в животе началась буря. От голода. Открыла глаза, моргнула. В узкую дыру-воздуховод втекал поток света. И все вокруг наполняли упоительные запахи!

Я жадно сглотнула, мигом растеряв остатки дремы.

Рагнвальд сидел на корточках возле очага. Над огнем булькал котелок с ароматным варевом, а сам ильх смотрел на сосновую ветвь — все, что осталось от моего венца. Ледяные колючки и узоры за ночь растаяли.

Я села, и варвар поднял голову.

— Судя по запаху, готовишь ты точно лучше меня, — улыбнулась я.

Он не улыбнулся в ответ, напротив, помрачнел.

— Не с той ноги встал? — поинтересовалась я и получила в ответ еще один хмурый взгляд. Прикрылась покрывалом и потянулась к рубашке — одежда оказалась аккуратно собрана с пола и сложена у изголовья. — Рагнвальд, что случилось?

— Мой отец говорил, что чувства не должны мешать разуму ильха. Что от чувств может случиться много бед, — ильх провел по волосам, чуть прикрыв глаза. — Я забыл об этом.

Я зябко потерла плечи, от слов ильха веяло стужей. Он снял котелок, налил в тарелку ароматный бульон и поставил на пол возле лежанки.

— Ешь, Энни. Ты потратила много сил этой ночью, — губы ильха все же дрогнули в улыбке.

— Ты жалеешь, что назвал меня лирин, — я не притронулась к ложке, хотя пахло кушанье упоительно. Но аппетит стремительно исчезал. — Подумал и понял, что лирин из меня никудышная?

Рагнвальд присел рядом со мной на корточки, внимательно глядя в глаза.

— Если бы я думал головой, то позволил бы тебе уйти. Отправил бы на хёггкаре подальше от Карнохельма в первый же день. Если бы я думал головой, то не стал бы вчера бросать все, лишь бы догнать тебя.

Он хмыкнул, не отводя от меня взгляда.

— Это было бы разумно. Но я так не поступил.

— И все же жалеешь, — тихо сказала я.

— Ты не понимаешь. Пока ты была чужачкой, ты могла уйти в любой момент. А теперь ты моя лирин, я сказал это перед всем городом. И все потому, что не хочу тебя отпускать.

— Не хочешь?

Он покачал головой, всматриваясь в мои глаза.

— Тебе стоит бежать подальше и от Карнохельма, и от меня, — он подал мне тарелку с густой мясной похлебкой. — Поешь.

Я положила в рот ложку густого варева, с наслаждением проглотила.

— А ты отпустишь? Если снова убегу?

Вокруг ильха блеснул иней, и я чуть не подавилась. Рагнвальд заботливо придержал на моих коленях плошку, чтобы я не перевернула суп себе на ноги.

— Нет, — сказал он. — Я найду тебя везде, чужачка. Куда бы ты ни отправилась. Найду, верну и запру в пещере. И именно это сводит с ума.

Я снова поперхнулась, надеясь увидеть на лице ильха улыбку. Он же шутит, верно? Особенно про пещеру?

Но Рагнвальд смотрел без тени веселья, так что я сочла за лучшее молча доесть свой суп, не вдаваясь в подробности варварской логики. Ясно, что в ней и хёгг переломает все четыре лапы!

Бульон из зайчатины, сдобренный крупой и сухими грибами, оказался столь невероятно вкусным, что я проглотила все и даже ложку облизала!

— И что мы будем делать дальше?

Ильх потер подбородок, заросший светлой щетиной, и так посмотрел, что внутри стало горячо. И суп тут был совершенно ни при чем!

— Я бы продолжил с того места, где мы остановились. Кажется, я не все рассмотрел…

Я бросила в него ложку, и Рагнвальд все-таки рассмеялся. А потом вздохнул.

— Надо возвращаться.

— Жаль, — сказала я.

Ильх кивнул — жаль.

Мы помолчали, глядя друг на друга. Хотелось остаться здесь, в этой хижине. Говорить, слушать, молчать. Прикасаться, дарить друг другу улыбки. Заниматься сексом. Готовить на очаге еду. Греть руки пузатой глиняной чашкой и объятиями.

Познавать друг друга — неспешно, медленно, осторожно.

Но все, что мы могли себе позволить — одна ночь. И она закончилась.

Мы оба понимали, что стоит вернуться в Карнохельм — и хрупкое единение разрушится под натиском чужих взглядов, слов, чувств. Но Рагнвальд уже поднялся и отправился мыть котелок, а я лишь проводила его взглядом.

Я задумчиво натянула широкую рубашку и чужие штаны. Одежду пришлось подвернуть и подвязать веревками, а в ботинки напихать тряпок. Волосы я кое-как причесала пальцами и вздохнула. Верно, снова выгляжу, как чучело! Даже странно, что Рагнвальд смотрит так, словно хочет меня съесть!

Солнце поднималось над скалами. За прошедшие дни снега почти не осталось, под соснами уже стелился ковер первой зелени с пятнами желтых и бледно-голубых цветов. В небе кружили птицы.

Я с наслаждением освежилась у источника, пожевала хвойные иголки и прополоскала рот. Посмотрела в сторону скал. Жив ли Гудрет? Я уже поняла, что не испытываю к этому ильху никаких чувств, но мне было его жаль. И я надеялась, что его раны не опасны и парень сможет добраться до Варисфольда и найти свое счастье! Я молила об этом перворожденных.

К хижине я шла посвежевшая. И вздрогнула, когда увидела фигуру Рагнвальда. Он стоял спиной ко мне, запрокинув голову. Напряженная спина и плечи, сжатые кулаки…. Услышав мои шаги, повернул голову, и я замерла от темноты в его взгляде.

— Надо скорее возвращаться.

— Что случилось?

— Льды тают. Я думал, у Карнохельма больше времени. — Он посмотрел на небо и скривился. — Придется снова призывать хёгга.

— Слушай, а мне обязательно лететь в его лапе? Знаешь, это не самый удобный способ передвижения! К тому же, от лап воняет! Может, я сяду сверху, на шею? Мне кажется, держаться за рога очень удобно!

Взгляд Рагнвальда был неописуем.

— Сесть на хёгга? Да ты сошла с ума, Энни! Я еще могу разрешить оседлать себя, но хёгга? Я не жалую ледяную тварь, но даже для меня это… слишком!

Я прикусила язык. Понятно, еще одно табу фьордов. Еще одно различие между нами, которых и так предостаточно! И, кажется, я снова шокировала Рагнвальда!

— Ладно, согласна на лапу, — пробормотала я. — Постарайся не сильно сжимать.

Ильх кивнул, и уже через миг я смотрела на сверкающую чешую дракона.

— Привет, Ледышка, — вздохнула я.

На этот раз полет оказался почти комфортным. Хёгг перехватил меня поперек туловища и держал гораздо аккуратнее, чем ночью. Мы обогнули скалу, а когда показался Карнохельм, я несколько раз моргнула, пытаясь понять, что изменилось в открывающемся пейзаже. Но в дул ветер, выбивая слезы, так что я предпочла свернуться в лапе хёгга и закрыть глаза.

А когда мы приземлились на мост и рядом встал Рагнвальд — поняла. Ледяные наросты, каскадом спускающиеся с горы — исчезли. Их не стало за одну ночь. Вместо них по камням текли струи воды.

И под мостами больше не стелилось белесое марево.

Время Туманов сменилось Временем Водопадов.