Гнев Тиамат (ЛП) - Кори Джеймс. Страница 51

– Я не… – начала Тереза.

– Ты должна помнить, как он это сказал. Он сидел прямо здесь. Сразу после происшествия. Мы все ушли к себе, а ты своими ушами слышала, как он сказал Келли, что ему нужен доктор Кортазар, и что беспокоить его нельзя. Помнишь?

Она представила эту картину. Голос отца, спокойный, жесткий, как камень.

– Помню, – сказала она.

В комнату вернулся Келли.

– Что-то случилось в кольце. «Сокол» прошел не по расписанию и подал сигнал бедствия. Спасательный корабль уже в пути, но ему нужно еще несколько часов. Может, день.

– Ладно, – сказал Илич. – Нам нужна шифрованная связь с губернатором Сонг и адмиралом Трехо. Кто-то должен взять на себя координацию военных действий. А кроме них, никто ничего не знает.

Пока Высокий Консул не придет в себя, империя – это наше маленькое тайное общество.

Переведено: M0nt 

Глава 23: Наоми

Поток энергии, пришедший из кольца врат, был не виден простым глазом. Даже оптический телескоп мог бы различить лишь мгновенные яркие вспышки, с которыми разрывались мельчайшие крупицы материи при попадании в луч. В пространство, где толпились прибывающие в Оберон или отбывающие из него корабли, луч вошел на скорости света, конусообразно расширяющейся волной, длинною во многие и многие сотни тысяч километров. Хотя по мере распространения поток ослаб, этого оказалось недостаточно, чтобы спасти «Сан-Сальвадор». Судно Транспортного Союза успело вывалиться за границы безопасной зоны, и почти мгновенно сам корабль и все, кто был на его борту, обратились в пепел.

Сидя в общей столовой, Наоми прокручивала записи новостных лент, смотрела, как погибал в белой вспышке корабль, погибал так стремительно, что привычная частота смены кадров не передавала это в полной мере. Почти всю жизнь провела Наоми на кораблях и станциях. Шесть раз ее корабли попадали плод удар метеоритов, и дважды это сопровождалось потерей атмосферы. Доводилось ей сбрасывать ядро, пока реактор не расцвел крошечным недолговечным солнцем. И прыгать без скафандра с корабля на корабль приходилось тоже, и чувство вакуумной пустоты в легких даже десятилетия спустя мучило ее в ночных кошмарах. Она бы поручилась, что не понаслышке знакома со всеми опасностями, которые таит в себе жизнь за пределами атмосферы.

Однако это что-то новое.

– Думаешь, это сделали они? – спросила Эмма, горбясь над грушей утреннего чая. «Бикаджи Кама» шла на торможении. Треть g почему-то воспринималась странно, пока Наоми не сообразила, что отвыкла бывать в общих командных отсеках, когда там есть верх и вниз. Все равно было непривычно, но теперь она понимала почему.

– «Они» это Лакония? Или ты про людей Сабы?

Эмма вскинула брови.

– Я про Лаконию, хотя… про всех.

Экипаж расползся по камбузу мелкими группками по двое-трое, люди общались друг с другом с вежливой и тихой хрупкостью, как на похоронах. Многие, наверно, лично знали ребят с «Сан-Сальвадора», а даже если нет, то был точно такой же корабль. Чужая смерть напомнила всем, что собственная тоже бродит где-то там, поблизости.

– Не знаю, – сказала Наоми. – «Тайфун» держат на «Медине» как раз для того, чтобы оборонять все врата разом. Ударь по станции генератором магнитного поля – все врата поджарят каждого, кто окажется поблизости, но…

– Я видела данные того выстрела по «Медине». Не та мощь.

– Даже близко не та, – согласилась Наоми.

Эмма отхлебнула из груши, еще больше сгорбилась над столом и понизила голос:

– Так это мы разыграли? Пытались взять медленную зону?

– Если даже планировалась такая атака, я не в курсе, – ответила она, но в животе стянулся тугой узел. Не верилось, что Саба замыслил бы нечто настолько дерзкое, не сказав ей, но как знать? Она ведь всегда ратовала за сдержанность, за ненасильственные, долгосрочные стратегии. Если все, чего ей удалось добиться – лишь вырваться из петли... Воображение рисовало, как Бобби, Алекс и «Грозовой Шторм» с потрепанным, наспех собранным флотом несутся к вратам... Они не настолько глупы. Но даже если так, гамма-вспышка из врат намного мощнее...

– Сможешь найти, куда запрятали мою систему? – спросила Наоми. – Если восстановлю ее, поймаю сигнал Сабы. Получу отчет.

– Разыскать, пожалуй, можно, – прикинула Эмма. – Но в ближайшие четыре часа пересадим тебя на шаттл до Большой Луны и вытурим отсюда, пока мы еще вне досягаемости транзитной станции. Времени осталось мало.

– Тогда не будем мешкать.

Теперь, когда тяга поменяла внутреннюю архитектуру судна, разыскать все части ее разобранной клетки оказалось нелегко, но Наоми не нужны были все детали. Встроенная в жесткий диск программа безопасности облегчала поиск скрытых сообщений, но без ключей, которые Наоми хранила только в памяти, их не прочтешь. Все записи ее долгих переходов в грузовом контейнере с диска стерты. Если бы лаконианцы нашли устройства, вытащить из них секреты подполья они бы не смогли. Но и Наоми тоже.

Эмма привела погрузочный мех, передвинула тяжелые ящики, которые они расставили тут раньше, и Наоми нашла необходимое – сигнальный процессор с амортизатора, монитор, не тот, который был у нее, но похожий, и интерфейс ручного терминала. Они устроились в небольшой мастерской рядом с машинным цехом. Хотя ни одна из них того не произнесла, обе знали – когда они закончат, все снова будет разобрано и спрятано.

Мастерская была тесной и грязной, с длинными выцветшими потеками на матерчатых стенах. Стойки для инструментов использовались столько лет, что керамика насквозь протерлась, и из-под нее поблескивал титановый остов. Пахло маслом и потом, и Наоми нравилось здесь больше, чем где бы то ни было на «Каме».

Она просмотрела все места, куда Саба обычно запрятывал послания для подполья, но большинство из них вообще отсутствовало. Не было не только скрытых сообщений, пропали целые каналы. Вместо координационной ленты Транспортного Союза с текущими данными о местоположении кораблей и курсах крутилась повторяющаяся резервная запись. Развлекательный канал с «Медины», где молодой ведущий, едва переводя дыхание, часами трещал о трехфакторной философии дизайна, не передавал вообще ничего. Все коммуникационные линии «Медины» закрылись для любых дел, тайных или иных.

– Это хорошо или плохо? – спросила Эмма.

– Не представляю, – ответила Наоми.

– Пора сажать тебя в шаттл.

– Еще пару минут.

Эмма переступила с ноги на ногу, скрывая нетерпение. Дело не только в том, что поджимало время. Нервировала ситуация в целом.

Наоми уже почти сдалась, когда, наконец, нашла сообщение. Оно пряталось в ложных статических колебаниях навигационного маяка для ретрансляторов, которые перенаправляли сигналы связи сквозь помехи врат. Шифровалось ключом, и с шестой попытки удалось подобрать верный. Когда оно выскочило на мониторе, это был просто текст. Ни голоса, ни картинки. Ничто не указывало на то, что оно пришло от Сабы, кроме самого факта его существования.

КРУПНЫЙ ИНЦИДЕНТ В МЕДЛЕННОЙ ЗОНЕ. ПРИОСТАНОВИТЬ ВСЕ ОПЕРАЦИИ И ЗАТАИТЬСЯ. ДЛЯ ОРГАНИЗАЦИИ НЕПОСРЕДСТВЕННОЙ УГРОЗЫ НЕТ, НО УРОВЕНЬ ВРАЖЕСКОГО НАДЗОРА КРАЙНЕ ВЫСОК. ПО ПРИКАЗУ ЛАКОНИИ ПРОХОД ЧЕРЕЗ ВСЕ ВРАТА ЗАКРЫТ. ПОТЕРЯНЫ ДВОЕ ВРАТ. СЛЕДИТЕ ЗА ОБНОВЛЕНИЯМИ.

– Потеряны двое врат? – переспросила Эмма. – Что, к чертям, это значит?

– Потерпи и узнаешь, вот что это значит, – Наоми вырубила свою систему, и слова погасли.

Шаттл был двухместный. Без двигателя Эпштейна, но добротный «чайник», годный для орбитальных переходов длиною в месяц или два. Она проведет в нем не более двух дней. Такие челноки обычно арендовали новички-геологоразведчики для осмотра рудных участков или пожилые пары с целью долгого, слегка авантюрного отпуска. Остро чувствовалось отсутствие Джима. Когда «Бикаджи Кама» отстала, и Наоми настроила первое постоянное ускорение в направлении лунного аванпоста Оберона, она проверила выходные данные передатчика. Еще день назад шаттл был ремонтным и спасательным челноком Транспортного Союза. Сегодня это уже арендованное судно, зарегистрированное на «Уимзи Энтерпрайзис», и зарегистрированное аж полтора года назад. Кораблю все равно, какие байки о нем плетут. Свое дело он делает в любом случае.