Девятнадцать писем (ЛП) - Перри Джоди. Страница 47

Кристин садится на край моей кровати.

— Я знала, что это будет только вопросом времени. Она любит свою работу в Нью-Йорке.

— Я знаю. Я буду по ней скучать.

— Она вернётся. Она всегда возвращается.

Я улыбаюсь, пытаясь скрыть свои чувства. От мысли об её отъезде мне грустно; я привыкла, что она рядом.

— Мы приготовим ей особенный ужин перед отъездом, — предлагает Кристин.

— Это будет мило, ей понравится.

Кристин на мгновение кладёт руку мне на колено и улыбается, прежде чем встать.

— Это недавно тебе пришло, — внутри меня бурлит восторг, когда она поднимает вверх письмо, вместе с розовой спортивной сумкой. — Это принёс Брэкстон, и сумку тоже.

— Что в сумке? — спрашиваю я, потянувшись к ней.

— Твоя беговая форма.

— Я бегаю?

— Раньше бегала. Тебе это нравилось. Какое-то время ты соревновалась, когда была младше, — она встаёт, идёт к моему столу и возвращается с тремя медалями. — Это ты выиграла, когда была в старшей школе, — я замечала их на крючке под полкой, где стоит несколько трофеев и наград, когда только приехала жить сюда, но никогда не разглядывала их близко.

Я забираю медали у неё из рук и рассматриваю их. На обратной стороне одной из них есть гравировка: «Джемма Робинсон — чемпион штата в беге по пересечённой местности 2005 года».

— Ты была такой быстрой. Ты могла бы построить на беге карьеру, если бы захотела.

— Почему не построила?

— Ты бегала ради забавы. Тебя никогда не интересовал дух соревнований.

— Значит, я просто сдалась? — я расстёгиваю спортивную сумку и вижу, что Кристин права: внутри шорты, лосины, майка и пара ярких кроссовок.

— Ты отказалась от соревнований, но всё равно бегала каждый день, вплоть до аварии.

— Ого, — я ещё так многого о себе не знаю.

Она встаёт и идёт к двери.

— Читай своё письмо, а когда будешь готова, спускайся вниз, я приготовлю тебе завтрак.

ПИСЬМО ДЕВЯТОЕ…

Дорогая Джемма,

Двенадцатое февраля 2005 года. Это была суббота, и день чемпионата штата по бегу по пересечённой местности. Я всегда знал, что ты быстро бегаешь; ты обгоняла меня в детстве и выигрывала большинство гонок на всех школьных спортивных карнавалах. Гонки на длинную дистанцию были твоими любимыми, но ты никогда не занималась спортом вне школы, пока один из твоих учителей не предложил тебе поучаствовать в местном чемпионате по бегу по пересечённой местности. Понадобилось немного уговоров от меня и твоих родителей, но ты, в конце концов, заполнила бланки и начала тренироваться.

Ты пробегала по несколько километров каждое утро и день. По выходным твой отец подвозил нас на пляж, чтобы ты могла бегать по песку. Песок был мягким, и это был отличный способ укрепить твои ноги.

В итоге ты выиграла и местный, и районный чемпионат, и тебе даже удалось побить рекорд штата, перед этим установленный девушкой по имени Наташа Вилкинсон. Ты никогда раньше не соревновалась с ней, но должна была, на чемпионате штата.

Тем утром мы все встали рано и проделали долгий путь на чемпионат. Твои родители и бабушка с дедушкой заняли свои места на трибунах, а я сидел на заборе у травы, пока ты разогревалась.

Ты разминалась, когда подошла девушка-блондинка. Ты сразу же улыбнулась — ничего необычного, ты со всем была дружелюбной — и, не колеблясь, протянула ей руку. Та девушка её не приняла. Со своего места я не слышал, что она говорила, но судя по выражению твоего лица, я мог сказать, что это не хорошо.

Спрыгнув с забора, я направился к вам обеим. Но когда она увидела, что я подхожу, она быстро развернулась и ушла.

— В чём было дело? — спросил я.

— Это была Наташа Вилкинсон, — ответила ты, закатив глаза.

— Кто?

— Девушка, которая установила рекорд штата. Ну, до того, как я его побила, — по твоей хмурости я мог сказать, что она тебя разозлила. — Она сказала мне быть осторожной, и что она надеется, что мне нравится вкус пыли, потому что очень скоро я её попробую.

— Что?

— Я знаю.

Ты вернулась к своим разминкам и не казалась напуганной тем, что она сказала. Я, с другой стороны, был в ярости. Я осмотрелся вокруг, ища, в каком она ушла направлении.

— Лучше ей ничего тебе не делать во время гонки.

— Я её не боюсь. Она просто пытается меня вытеснить. Она не знает, что её слова меня подстёгивают… Теперь я с большим удовольствием её опережу.

Ты всегда была такой целеустремлённой, что я ни на секунду в этом не сомневался, но мне всё равно было тревожно.

Когда участников позвали к стартовой линии, я занял своё место с твоей семьёй на трибунах. Можно было поклясться, что соревноваться буду я, судя по бабочкам в моём животе.

Оттуда, где мы сидели, открывался отличный вид на старт и финиш, но во время остальной гонки ты была бы вне видимости. Это был открытый трек на четыре километра, который включал себя в холмы, склоны и равнины, с различными поверхностями, включая траву, грязь и гравий.

Гадкая Наташа, как мы в итоге её прозвали, смотрела на тебя злым взглядом, пока вы все стояли по диагональной линии, ожидая стартового выстрела. Я видел, как ты коротко взглянула на неё, и на моём лице появилась гордая улыбка, когда ты задорно ей подмигнула. Ты совсем не казалась запуганной.

Следующие двадцать или около того минут были для нас всех мучительным ожиданием, и когда раздались первые возгласы, мы поняли, что кто-то вернулся на стадион, и все подскочили на ноги.

Я был так горд, когда увидел, что ты мчишься к финишу. Гадкая Наташа находилась в пяти или десяти метрах позади тебя, со слезами на лице.

— Она впереди, Стефан! — в восторге провизжала твоя мама, прыгая на месте.

— Вперёд, Джемма! — крикнул я.

— Вперёд, Джем-Джем! Вперёд, умница! — услышал я через несколько секунд крик деда.

— Это моя внучка, — с гордостью сказала бабушка, поворачиваясь к людям за нами.

Мы все обнимались, когда ты, наконец, пересекла черту, и я довольно уверен, что он никогда не признается в этом, но клянусь, в твоего отца на глазах были слёзы.

Ты наклонилась, поставив руки на колени, пока пыталась восстановить дыхание, а Наташа рухнула на землю, рыдая.

Через несколько минут я с восхищением смотрел, как ты подошла к ней и протянула ей руку. Она снова отказалась её принять, но на этот раз пошла на шаг вперёд, оттолкнув твою руку в сторону. Я услышал, как несколько людей в толпе ахнули, включая твою маму и бабушку.

По дороге домой позже тем днём, мы остановились в милом ресторане на праздничный ужин. Бабушка и дед не присоединились к нам, потому что им далеко было ехать обратно на ферму.

Я помню, как смотрел на тебя, пока мы сидели за столиком в маленьком итальянском ресторане, который ты выбрала. Ты молчала с тех пор, как мы ушли со стадиона. Твой взгляд продолжал двигаться между твоими родителями и мной, пока ты ела. Выражение твоего лица было таким подавленным. Мы трое сияли, всё ещё в восторге от твоей победы. Но твоя радость, казалось, была вызвана чем-то другим — тем, что твои любимые люди счастливы. Я хорошо тебя знал и задумался, делаешь ли ты это скорее ради нас, чем ради себя. Ты согласилась соревноваться только потому, что мы практически умоляли тебя.

Через месяц проходили межштатные австралийские чемпионаты. Твоя мама ненавидела летать, так что мы выехали на несколько дней раньше и ехали на машине с твоими родителями двенадцать часов.

В этом чемпионате участвовали те, кто занял первое, второе и третье места в чемпионате штата, так что это значило, что Гадкая Наташа будет там.

Когда пришло время начала гонки, я почувствовал все те эмоции, как и на предыдущем чемпионате. И как на предыдущем чемпионате, мы все подскочили на ноги, когда первый бегун появился на стадионе, на последнем отрезке гонки. Но на этот раз впереди была не ты. Это была девушка, которую я не видел раньше, вплотную с Наташей.