У меня четыре туза - Чейз Джеймс Хэдли. Страница 8

Хельга заглянула в карие глаза мужчины, и горячая волна желания тут же захлестнула ее.

Вот это мужчина! Все в нем безупречно: кремового цвета костюм, черный с синим галстук, браслет из золота и платины на крепком волосатом запястье и улыбка, обнажающая белые, ровные зубы.

Они рассматривали друг друга.

– Весна в Париже, – произнес Гренвилл своим низким, мелодичным голосом. – Все мечтают о ней, но и она может показаться скучной, когда ты один.

– Но вы-то, разумеется, не один? – отозвалась Хельга.

– Могу я спросить о том же вас?

Она улыбнулась:

– Можете. Я одна.

– Вот и славно. Значит, больше мы не одиноки.

Женщина рассмеялась. Многие годы она знакомилась с интересными мужчинами и часто раскаивалась в этом, но выпивка, солнце и атмосфера Парижа сделали ее слегка безрассудной.

– Больше года не была в Париже. Он, похоже, совсем не изменился, – заметила Хельга.

Гренвилл пожал плечами:

– Время не стоит на месте, увы. Париж изменился. Все меняется. Посмотрите на этих людей. – Он указал на бесконечный поток туристов. – Мне кажется, что люди вроде нас с вами очень быстро становятся анахронизмом. А эти персонажи, разгуливающие перед нами в дешевой одежонке, с длинными немытыми волосами, с гитарами, – именно они в конечном итоге завладеют миром. Люди вроде нас, имеющие вкус, знающие разницу между хорошей и плохой едой, хорошим и плохим вином, постепенно исчезают, и – кто знает? – может, это и к лучшему. Если молодое поколение не осознаёт ценность жизни так, как мы, то оно их и не заслуживает. И конечно, они даже не догадываются, чего лишены.

Не давая себе труда вникнуть в содержание его речей, Хельга просто смотрела на своего собеседника. «Пусть говорит – это он умеет!» – думала она. Звук его голоса успокаивал ее.

Незнакомец минут десять разглагольствовал без остановки, потом резко смолк.

– Я утомил вас.

Хельга покачала головой:

– Вовсе нет. Все это в высшей степени интересно.

Он улыбнулся. «Какой мужчина!» – снова подумала она.

– Если вы никого не ждете, возможно, мы могли бы пообедать вместе? Здесь неподалеку есть замечательный ресторанчик.

«Какой быстрый!» – подумала Хельга, но почувствовала себя польщенной. Этот человек, похоже, был помоложе ее, однако смотрел на нее с нескрываемым восхищением. Почему бы нет?

– Это было бы мило. Но для начала давайте познакомимся. Меня зовут Хельга Рольф.

Она впилась в него взглядом – слишком часто ее имя вводило собеседника в ступор. Но не в этом случае.

– Кристофер Гренвилл. – Он подозвал официанта и расплатился за свой кофе и мартини Хельги. – Прошу, подождите минуту. Я подгоню машину.

Она провожала его глазами: высокий, прекрасно сложенный, безупречный. И коротко вздохнула. В прошлом она так часто ошибалась в выборе мужчин! Хельга вспомнила про парня в Бонне, который на поверку оказался геем. Вспомнила молодого метиса из Нассау, тот и вовсе был колдуном вуду! Вспомнила мускулистого красавца, по совместительству частного детектива-шантажиста… Много, много ошибок, но, быть может, на этот раз ей повезет?

Новый знакомый помахал ей из приземистого темно-синего «мазерати», на котором подъехал к кафе, двигаясь против движения. Она поднялась и перебежала тротуар. Кристофер распахнул для нее пассажирскую дверцу. Гудели клаксоны, шоферы ругались, но Гренвилл даже бровью не повел.

– Парижане – самые невежливые водители, если не считать, разумеется, бельгийцев, – сказал он, и машина рванула с места.

– Ездить по Парижу всегда казалось мне кошмаром, – сказала Хельга.

– Красивым женщинам не стоит садиться за руль в Париже, – заметил Гренвилл. – Им нужно сопровождение.

Хельга была с этим совершенно согласна.

В конце Елисейских Полей Гренвилл свернул к Левому берегу. Движение было плотным, но он управлял машиной с легкостью настоящего аса. Автомобиль заворожил Хельгу.

– Это «мазерати»? – спросила она. – Никогда не доводилось ездить на таком.

Гренвилл улыбнулся, подумав, каких бабок стоило Паттерсону арендовать эту машину.

– На свободной дороге это просто чудо.

Через несколько минут он свернул с бульвара Сен-Жермен на маленькую боковую улочку.

– Теперь надо где-то припарковаться, – объявил Гренвилл. – Немного терпения.

Он обогнул квартал, затем, снова въезжая на улочку, заметил тронувшийся с обочины автомобиль. Не обращая внимания на гудки сзади, Кристофер уверенно загнал «мазерати» на освободившееся место. Не успела Хельга и глазом моргнуть, как он уже выскочил из машины и распахнул пассажирскую дверцу.

– Ловко проделано, – вырвалось у нее.

– Когда живешь в городе, нужно или научиться таким вещам, или пропасть навсегда. – Гренвилл взял ее под руку. – Здесь совсем недалеко. Вам понравится. Надеюсь, вы проголодались?

Хельга, привыкшая к роскошным парижским ресторанам, впрочем, не была особенно довольна, когда увидела непритязательно оформленный вход в бистро – с грязными занавесками, тусклой бронзой на двери. А когда Гренвилл распахнул дверь, ее взору предстала узкая длинная комната, полная весьма упитанных стариков-французов, уплетающих за обе щеки.

Из-за стойки выплыл исполинских размеров мужчина, лысый, с животом, похожим на пивной бочонок. Его полное лицо со множеством подбородков расплылось в улыбке.

– Месье Гренвилл! Глазам не верю! Сколько лет, сколько зим! – Стиснув ладонь Кристофера, он активно потряс ее.

– Клод! – отозвался Гренвилл с улыбкой. – Я привел совершенно особого друга. Мадам Рольф. – Он повернулся к Хельге. – Это Клод, он некогда был шеф-поваром в «Тур д’Аржане» [4]. Мы знакомы уже очень много лет.

Слегка обескураженная, Хельга обменялась с толстяком рукопожатием.

– Нам что-нибудь эдакого, Клод, – продолжал Гренвилл. – Но не слишком тяжелого. Понимаешь?

– Разумеется, месье Гренвилл. Сюда, пожалуйста.

Под заинтересованными взглядами едоков Клод, слегка страдавший от одышки, проводил Хельгу и Гренвилла в небольшой обеденный салон на четыре столика: уютный, безукоризненно-чистый и уединенный.

– Однако тут мило! – воскликнула изумленная Хельга, пока Гренвилл подставлял ей стул. – Не знала, что в Париже существуют такие места.

Гренвилл и Клод обменялись улыбками.

– Еще как существуют, и это – одно из самых мной любимых, – сказал англичанин, усаживаясь. – А теперь скажите, не будете ли вы против рыбного ланча?

– Нет.

Кристофер повернулся к Клоду:

– Тогда по шесть белонских устриц каждому и морской язык по-кардинальски. И дополним это, скажем, «мюскаде».

– Превосходно, месье Гренвилл. Аперитив не желаете?

Гренвилл посмотрел на Хельгу, которая покачала головой.

– Несколько минут, месье Гренвилл. – Клод удалился.

– Вы не пожалеете. Морской язык по-кардинальски – лучший в Париже. Соус делается из жирных сливок, датских креветок и мелко истертого панциря лобстера. – Кристофер предложил ей свой портсигар.

– Красивая вещь, – сказала Хельга, взяв сигарету.

– Да. Подарок одного австрийского графа. – Гренвилл вспомнил мучительные часы, когда он возил толстую тетку по танцевальному залу. – Я оказал ему небольшую услугу.

Хельга бросила на него изучающий взгляд. Не насмешка ли промелькнула в темно-карих глазах?

– И чем же вы занимаетесь в Париже? – осведомилась она.

Он пренебрежительно взмахнул рукой:

– Бизнес. И удовольствия. А вы, наверное, приехали покупать одежду. Надолго здесь задержитесь?

– Я здесь тоже по делам. Но и наряды куплю, конечно, тоже.

Гренвилл сделал вид, что удивлен.

– Поверить не могу, что такая красивая женщина приехала в Париж по делам. Не может быть! – Затем он хлопнул себя по лбу. – Рольф? Ну конечно! Мадам Рольф! Какой же я глупец!

Подали устриц на подложке из колотого льда.

– Воистину объедение, месье Гренвилл! – кудахтал Клод. – Я сам ими занимался.

Устрицы и вправду были великолепны.