Рождество в Лондоне, Новый Год в Москве (СИ) - Хаан Ашира. Страница 2

– Училась в педагогическом, ну, знаешь, институт благородных девиц наших дней. Муж не хотел, чтобы на меня чужие мужики пялились.

– Я его понимаю, – серьезно, но со смешинками в глазах сказал Петров.

– Эй, твоя жена небось Оксфорд закончила!

– Сент-Мартинс вообще-то.

– Не слышала о таком, – озадачилась я.

– Тоже понтовое место, уверяю тебя, – снова светло улыбнулся Петров. – Продолжай!

– Детей нет, замужем скучно, развелась потому что… Ну, почему люди разводятся.

– Понятия не имею, я пока не разводился, – снова улыбнулся Петров. – Повезло.

– О, то есть ты познакомишь меня с женой? – я тут же напряглась. Приличная английская леди из «тоже понтового» университета конечно вряд ли что-нибудь скажет, но подумает много чего! Испорчу еще своему бывшему однокласснику имидж.

– Нет, они с детьми и тещей улетели на месяц на Кипр, и я пока наслаждаюсь холостой жизнью! Хорошо что тут Найтсбидж, а не наша деревня и никто не заложит, что я тут же начал водить к себе очаровательных девушек!

Мне как-то стало не по себе. Черт его знает, вдруг в его картину встреч с одноклассниками обязательно входит секс с подругами дней суровых. Но уточнить я не успела, машина затормозила у одного длинного дома или ряда домов, слепленных вместе. Это и есть таунхаусы, видимо? Район хороший, я вчера гуляла тут неподалеку в Гайд-Парке, наверное, дорогой дом.

– Идем, я Дэвида отпущу пока.

Я выбралась из уютного кожаного нутра мерседеса и тут же принялась топтаться как бедная родственница у дверей, пока Петров разговаривал со своим шофером. Наконец и он вышел и с удивленным видом направился ко мне:

– Ты чего не заходишь? Открыто же.

И сам распахнул мне дверь. Я зашла как в музей. Потому что даже по неброским в мелкий цветочек коврам на полу – светлым! В коридоре! – и деревянным панелям на стенах было видно, сколько тут все стоит.

У Петрова запиликал телефон, он чертыхнулся по-английски и ответил. Дальше его язык взял такой лихой темп, что я бы даже подслушать не осилила. А ведь думала, что свободно говорю на английском! Ну и он усвистел куда-то вглубь дома, а я несмело прошла в большую светлую гостиную.

Совершенно непритязательную. Ну стеклянный буфет, ну диван блекло-бирюзового цвета. Ковры опять – восточные, даже не знаю, как Колька после Амурска может без дрожи смотреть на их до боли знакомые узоры. Я вот не могу. Если мне выдать такой дом, я все срою до бетона и сделаю стерильно-белый интерьер. А тут именно то, что было в нашем детстве – ковры, стулья в цветочек, хрустальные люстры, полированные столы. Такое же, но… как бы это сказать – не такое. Как будто настоящее. А то было копией.

Я робко присела на краешек дивана, стащила пуховик и положила рядышком.

Напротив на стене висел огромный телевизор. На низком столике стояла ваза с цветами. На салфеточке! На стенах висели картинки с пасторальными пейзажами. Очень умиротворяющая обстановка, если не думать о стоимости дома.

Из дверей, ведущих вглубь дома появился Петров, стягивающий с шеи галстук, потом распахивающий пиджак.

– Эй! – надеюсь, он не здесь собрался стриптиз устраивать?

– Планы меняются! – объявил он. – Бухаем прямо тут!

– Почему это? – подозрительно спросила я.

– Звонил мой брат в законе, как его по-нашему-то? Свояк? Нет? Не помню. Брат жены, короче. Сказал, что заедет. Я ему рассказал, что тебя встретил, и он тоже попросился присоединиться. Я подумал, чего мы попремся в шумный паб? Посидим тут с вискарем, поболтаем как следует. Алекс нормальный, я вас познакомлю. Он русский хорошо знает.

Русский меня просто добил. Я расхохоталась.

– Он небось решил проследить, чтобы ты его сестре не изменял!

– Я? Изменял? – изумление на лице Петрова было таким искренним, что я тут же успокоилась насчет его развратных намерений. Похоже, он и правда был просто рад мне, без всяких подводных камней. – Оригинальная мысль!

Он еще немного похмыкал и начал расстегивать рубашку.

– Алекс вообще нормальный. Ну то есть псих, но нормальный. Он закончил курс по русской литературе, выучил язык и решил, что теперь должен изучить филологию на языке оригинала. И поступил в МГУ. Сам! На филфак, представь? – Петров скинул рубашку и сел на стул, чтобы снять ботинки. Я сглотнула, глядя на его безупречный пресс, на котором прорисовывалась каждая положенная мышца. Сколько там кубиков должно быть? У него были все!

– А я на филфак пошел, потому что там материна подруга работала, она меня натаскала перед вступительными, я и поступил. Ну еще потому что парень, наверное. Мы там с Алексом были единственными представителями мужского пола.

– Воображаю… – протянула я, не в силах указать Кольке, что вот сейчас он, полуголый, без рубашки, в одних брюках, открывающих эти косые мышцы, уходящие под ремень к паху – это прямо настолько неприлично круто, что кажется жене изменять он будет, хочет или нет…

– Да нет, – отмахнулся Петров. – Ничего особенного. Я ж обычный задрот был, а вот на Алекса охотился не только наш курс, на него охотился весь факультет, включая преподавательниц. Ну ты сейчас его увидишь, а тогда он вообще был сладкий мальчик, да еще и британец. Если б он был беззубым и косым, его бы все равно ловили, в девяностых-то. Подожди, я сейчас!

Он подхватил рубашку, пиджак, галстук и ботинки с носками и опять умотал куда-то. Послышалось гудение. У них тут и лифт есть, что ли? А как же викторианские особняки? И их нетронутая древность?

Снова уселась на диванчик, на этот раз поглубже и сложила руки на коленях. Хотелось бы их помыть, и раз уж мы тут остаемся, может, душ принять, но было как-то неприлично спрашивать.

– Слушай, а ты где остановилась? – Петров появился из очередного, нового, закоулка дома.

Он был в свободных черных штанах и белой футболке, которая обтягивала его грудь достаточно, чтобы я не забывала зрелища восьми кубиков. – Я подумал – тебя потом до гостиницы подбросить? Мы ж ужремся… Мне надо понять, Дэвида насовсем отпускать или пусть дежурит.

– Ээээ.

Мне было неудобно. А какие альтернативы?

– Я в хостеле, – призналась смущенно. Отдельные номера в Лондоне стоили почти как билет на самолет. Иногда – туда и обратно.

– О, слушай, ну тогда оставайся! Тут слава богу двенадцать спален, у меня столько гостей сроду не бывало, – Колька распахнул нижние дверцы буфета и принялся рассматривать поблескивающую темным стеклом батарею бутылок. – С чего бы нам начать… Ты смущаешься, что ли?

Он повернулся ко мне с двумя бутылками сразу. Я действительно смущалась. Мне очень хотелось согласиться, конечно. Хостел был на окраине, а транспорт в вашем Лондоне стоит ой-ой. Но вот так встретить человека, с которым не виделась двадцать лет и тут же поселиться у него дома – это как-то чересчур.

– Эй, слушай, это нормально, тут так принято! Некоторые годами у знакомых живут, потому что ближе до учебы или работы, или бассейн нравится. Кстати, у меня есть бассейн! Хочешь?

– Купальник я зимой в Англию точно не брала, – пробормотала я практически про себя.

– Завтра свозим тебя за багажом, а сейчас пьем! – провозгласил Колька и выставил передо мной обе бутылки. – Ирландский или шотландский?

Я пробовала только паленую «Белую лошадь», честно сказать, поэтому ткнула наугад в зеленую бутылку.

– Значит шотландский, – заключил Петров, относя вторую обратно в шкаф. – Так. Я пока пойду соображу чем закусывать, а ты иди на второй этаж и в любую спальню там забуривайся. Хочешь, душ прими, только быстро!

Интересно, подумала я, поднимаясь на второй этаж и «забуриваясь» в первую же попавшуюся комнату, он с детства был такой идеальный, если вспомнить наши детские разговоры о том, что нас делает похожими и то, как он притаскивал мне половину бабушкиных пирожков, или его тут в стране победившего равноправия жена хорошо воспитала?