Вкус вишнёвой лжи (СИ) - Angel-of-Death. Страница 71

Кто же всё-таки заплатил залог? Костян? Или же Ира…

Ничего не ответив, разворачиваюсь и ухожу. Всю дорогу до выхода думаю о моём спасителе и никак не могу выбросить из головы слова мужчины. Он знает. Он догадался. Ещё немного и просечёт про парня в коме.

Рывком открываю дверь и вырываюсь на свежий воздух. Светло. Холодно. Где-то обед. Я просидел в изоляторе всю ночь? Да быть не может.

Сбегаю по ступеням и осматриваюсь, ища взглядом знакомые лица. Замираю. Стоит чуть в стороне, смотрит на меня исподлобья. Это не Костян и не Ира. Глупо было думать об этом, у них ведь нет таких денег, чтобы отмазать меня.

Это не отец и даже не мой брат.

Это Элли.

Злость закипает внутри подобно чайнику. Хочется развернуться и уйти, сбежать, чтобы больше никогда не видеть этих серых глаз в коричневую крапинку, не чувствовать разрастающуюся боль.

Она ждёт, пока я подойду. Манит будто паук, притягивает в сети. И я иду к ней, останавливаясь достаточно далеко, чтобы не произошло физического контакта.

— Братец послал? — с издёвкой спрашиваю.

— Нет. Я сама приехала, — тихо отвечает блондинка, пристально смотрит, словно не знает, что я могу сделать.

Медлю. Вот она, стоит совсем рядом. Такая чужая, незнакомая. Поверить трудно, что каких-то пару месяцев назад я мог без сомнения прикасаться к ней и целовать. Сейчас же всё в этом человеке вызывает лишь отвращение.

— Я вышлю тебе чек, — безразлично бросаю я.

Не хочу быть у неё в долгу. И не буду. Оторвав от девушки взгляд, ухожу.

— Стас! — окрикивает меня Элли, но я не останавливаюсь. — Стас!

К черту. Нет больше никакого Стаса.

Я ухожу на достаточное расстояние, совершенно забываю про байк, видимо, оставшийся где-то на стоянке участка, и лишь когда добираюсь до другого квартала, в кармане звонит сотовый.

— Что? — раздражённо отвечаю я, не глядя на экран.

— Ты че, за Иркой вчера заезжал? — недовольный голос Назарова лишь сильнее распаляет мой пыл. Да чего им всем надо от меня?

— Да, — пытаюсь говорить спокойно. — Хотел поговорить. В чем проблема-то?

Неужели Ольханская рассказала про мою попытку поцеловать её? Да нет… Она бы не стала. Костян убьёт меня, если узнает.

— Ты её подставил, чувак, — продолжает злиться друг. — Твоя шкура растрепала всем какую-то хрень про тебя и Иру. Её теперь вся школа гнобит.

— Погоди, что? — не понимаю я.

Костя недолго молчит.

— Ты ща где? — уже спокойнее спрашивает друг.

— В паре улиц от участка.

— Тебя чё, менты повязали? — снова бурчит Назар. — Вот же… Бля, жди там, короче. Щас подъеду.

Он отключается, а я в замешательстве всё ещё прижимаю мобилу к уху. Да что вообще происходит?

Ложь 49. Ира

Знаете то странное чувство, когда мысли о человеке одновременно вызывают глупую улыбку на лице и вонзают в сердце острый клинок боли? Это мазохизм какой-то! Я думаю о Стасе, вспоминаю его пальцы на коже, обжигающее дыхание, губы, так близко находящиеся рядом со мной. И поцелуй, который не случился в реальности, зато миллион раз прокручивался в голове.

Я улыбаюсь, смущаюсь и злюсь одновременно. Ненавижу себя за мысли о том, что хочу броситься к Стасу в объятия, наплевав на его страдания по Элли и на влюблённого в меня Назарова. Но я не могу себе этого позволить, хотя чертовски хочу. Какая же одновременно сложная и простая ситуация!

На следующий день в школе происходит нечто странное. Сначала я решаю, что это просто моё воображение, но потом понимаю, что нет. Практически половина учеников пялится, перешёптывается, улыбается, словно меня облили белой краской или повесили на спину бумажку «Пни меня». На всякий случай проверяю одежду, лицо, волосы, но ничего странного не замечаю.

— Ну, ты, Ирка, даёшь! — смеётся Катя Щеголко, моя одноклассница, когда я прохожу мимо её компашки, устроившейся у окна.

На первые два урока я не пришла, потому что у меня были дела на работе, поэтому появляюсь здесь только к третьему. Неужели из-за моих прогулов вся эта суета? Приходится сменить траекторию и подойти к девчонкам.

— В смысле? — не понимаю я.

Они смеются. Да что за чертовщина такая? Что я сделала-то?

— Да все уже в курсе, — улыбается Катька. — Про тебя и Стаса. Все видели, как вы вчера уезжали вместе.

Непонимающе поправляю на плече рюкзак.

— Ну, уезжала и че дальше? — немного грубо. — Это ничего не значит.

Они многозначительно переглядываются.

— Ой, да ладно тебе, — Наташа чуть кривится. — Элли нам всё рассказала.

— Что, всё? — не понимаю я. Неужели Макеева проболталась про свой двойной роман? Хотя… При чём тогда здесь я?

Катя делает шаг вперёд, будто собираясь дружески обнять, но вместо этого наклоняется к моему лицу и вкрадчиво проговаривает каждое слово.

— О том, почему вы с ней не общаетесь последний месяц, — заговорщически тянет девушка. — Как ты увела у неё Стаса. Не знала, что ты у нас такая шлюшка.

Пол всего на мгновение уходит из-под ног, а потом в груди вспыхивает злость, готовая разорвать тело на куски.

— За языком следи, — толкаю её в плечо, и Катя растерянно отступает, видимо, не ожидая от меня такой реакции.

Резко развернувшись, на всей скорости направляюсь в класс. За спиной слышу «чокнутая». По дороге встречаю ещё парочку одноклассников, слышу обрывки их фраз:

«Увела у лучшей подруги парня…»

«По любому, повелась на деньги…»

«А казалась такой невинной».

И бла, бла, бла.

Ну, Макеева. Я тебе сейчас такое «увела парня» устрою! А ведь я ещё подумывала простить её… Подруга называется.

В дверях кабинета сталкиваюсь с Андреем, буквально врезаясь в него.

— О, Ирка, — весело смеётся одноклассник. — Любительница богатеньких…

— Рот закрыл! — огрызаюсь я.

Бегло осматриваю класс, замечаю Макееву за своей партой — она о чём-то разговаривает с девчонками, делая жалостливый и страдальческий вид. Заметив меня, Элли замолкает, а её шайка новых подружек преграждает мне дорогу, начиная наперебой кричать что-то вроде «оставь Элли в покое, ты и так разрушила её счастье». Не обращаю внимания на тупых куриц и, грубо растолкав неженок, оказываюсь перед блондинкой.

— Какого хрена?! — повышаю голос. Элли делает вид, что всё так и должно быть. На меня даже не смотрит. — Че за чушь ты наплела всем? Сама налажала, а меня крайней решила сделать?! Или мне рассказать всем правду? О, лучше я подожду до объявления о свадьбе…

За спиной начинают шептаться «Какая свадьба?», «Че за свадьба?» «С кем?».

Элли вдруг вскидывает голову и смотрит на меня со злобой.

— Да ты у меня за спиной со Стасом крутила шашни!

— Чушь не неси! — хлопаю ладонью по столу, облокачиваясь на него руками. Блондинка вздрагивает. — Он любил тебя! А ты разбила его! Уничтожила! А всё потому что тебе было мало!

Макеева вдруг вскакивает на ноги, отодвигая назад стул.

— А ты решила моментом воспользоваться?! Утешить его хочешь? Да такая как ты ему на хрен не сдалась! Он попользуется тобой и бросит! А знаешь, почему? — наклоняется ближе — меня вдруг наполняет нерешительность и стыд, потому что именно такие мысли крутятся в моей голове в последнее время. — Потому что Стас любит меня. А ты для него никто. Так что давай. Иди. Потом расскажешь, какой он в постели. Или, может, уже сейчас есть чем похвастаться? Не зря же ты вчера с ним после школы свалила.

Вспоминаю момент, когда Стас пытался меня поцеловать, и думаю о том, а что было бы, если бы мы с ним реально переспали?

— Я не такая как ты, Элли, — сквозь зубы тяну. Хочу, чтобы меня услышала только Макеева, но в классе стоит мёртвая тишина. — Можешь говорить про меня всё, что захочешь, но больше не смей умолять меня о прощении.

Последнее слово остаётся за мной. Бросив на блондинку взгляд отвращения, я сажусь за последнюю парту, пытаясь не обращать внимания на нарочито громкие утешения одноклассниц, столпившихся вокруг Элли.

Плевать. Я никогда ни с кем из них не дружила, да и не собираюсь. Поговорят месяц, другой и забудут.