...Чума на оба ваши дома! - Горин Григорий Израилевич. Страница 4
Лоренцо (строго). Я – не цирюльник, Розалина! Есть монастырские правила. Пострижение возможно только после принятия обетов послушания, аскезы и безбрачия… Ты должна сменить мирское имя…
Розалина. Я согласна!.. Меняйте! Можно, я стану Марией или Иоанной?!
Лоренцо (удивленно). Так спешишь, как будто за тобой гонятся…
Звук подъехавшей кареты.
Розалина. А разве нет?… (Бросилась к окну). Это – они! Я прошу вас, святой отец, не отдавайте меня им.
Лоренцо. Напрасно беспокоишься. Я знаю семью Капулетти много лет. Они чтут духовенство. И здесь, в этих стенах, ты находишься под защитой самого Франциска Асизского! Под защитой Бога, наконец!
Розалина (в отчаянии). Что ж они раньше меня не защитили?! (Плача, принимает позу обороны, сжав ножницы, точно кинжал.)
Входят синьор и синьора Капулетти в сопровождении нескольких молодых сородичей.
Синьор Капулетти. Так я и думал: она здесь… (Делает жест молодым, те направляются к Розалине.)
Розалина. Не подходите! (Размахивает ножницами.) Убью вас, убью себя! Именем Святого Франциска… всех убью!
Лоренцо. Это – грех, дочь моя… Нельзя с этим именем убивать. (Вошедшим). Достопочтенные Капулетти! Думаю, вам излишне напоминать, что всякий, кто здесь находится, пользуется покровительством монашеского ордена…
Синьора Капулетти. Святой отец! Ваш орден уже попытался покровительствовать моей дочери Джульетте! По этой причине нами пролито достаточно слез. Думаю, вам пора отмаливать тот грех, а не совершать новый… Розалина, немедленно возвращайся домой!
Розалина. Я – не Розалина. Я теперь – Мария… Скажите им, брат Лоренцо! (В отчаянье отрезает себе несколько прядей). Я – Мария!
Синьора Капулетти. Прекрати, дурочка. Не уродуй себя! Твоя внешность тебе еще пригодится… (Лоренцо). Вот она – человеческая неблагодарность, святой отец… Берешь бедную родственницу… Сиротку… Кормишь, растишь, одеваешь…
Розалина. И раздеваешь… для особо важных гостей! Что ж вы об этом не вспомнили, синьора?
Синьора Капулетти. Какая гадость!.. Представляю, что она вам наговорила на исповеди, святой отец… Сколько лжи!
Лоренцо. Исповедь не для исповедника, синьора. Все слова произносят Богу, и только ОН отделяет зерна от плевел.
Синьора Капулетти. Но вы-то все слышите, и могли – бы хоть чуть-чуть делать поправки… Впрочем, думаю, и на святой исповеди эта выдумщица не все вам сказала… Не так ли, Розалина? (Розалина молчит). Конечно, не все… Видите, святой отец, исповедник для нас прежде всего мужчина, а женщина женщину способна понять и без слов… Поэтому, если бы вы оставили меня с моей племянницей наедине, мы бы быстро уладили эту неприятную ситуацию… (Лоренцо испытующе смотрит на Розалину.) Господи, не в язычество же я ее обращаю! Поговорим по-родственному, а потом пусть хоть наголо стрижется… Верно, Мария?
Розалина молча кивает головой. Мужчины Капулетти и Лоренцо уходят.
… Итак, девочка, насколько я понимаю, ты у нас – пирожок с начинкой?… (Розалина молчит). И кто повар?
Розалина. Это вам лучше знать, синьора…
Синьора Капулетти. Неужели Джорджи? Или тот гость из Милана?… Впрочем, какая разница? Капелька мужчины в море женских слез. Разве отыщешь? Однако, что ж мы намерены делать?
Розалина. К лекарю больше не пойду… И снадобий ваших, синьора, глотать не стану!.. Не надейтесь!
Синьора Капулетти. А кто тебя принуждает, глупенькая? Всему свое время. Как говорил мой дедушка-ювелир: время разбрасывать камни, время – вставлять их в оправу… Нас, Капулетти, и так слишком мало, чтоб мы убивали себя в зародыше! Однако, монастырь – не самое лучшее место акушерских манипуляций. Здесь холодно и сыро. Капулетти должны рождаться дома, на белых простынях, под счастливые стоны родни… Короче, я подумала, что тебя неплохо бы выдать замуж…
Розалина. Вы это сто раз уже обещали, синьора.
Синьора Капулетти. И, как видишь, от своих слов не отказываюсь… На этот раз все будет удачно. Надеюсь, ты слышала приказ Герцога? Так вот, первый шаг сделан: Монтекки нашли жениха…
Розалина. Ну, конечно! Я так и знала… Меня – этим вонючим козлам! Да еще с готовым ребеночком… Здорово придумано, синьора! Их – на посмешище, меня – с глаз долой! А вы подумали, что со мной сделает муженек, когда узнает, как его надули?!
Синьора Капулетти (строго). Не ори! Он все знает.
Розалина (растерянно). И что?…
Синьора Капулетти. Хочет с тобой познакомиться…
Розалина. Убогий совсем?
Синьора Капулетти. Я бы этого не сказала. Скорей наоборот. Очевидно, просто – благородный… Не таращь глаза, и среди Монтекки такие встречаются. Кроме того, девочка, мы даем за тобой неплохое приданое…
Розалина (растерянно). Чего это вы так подобрели?
Синьора Капулетти. Надоело тратиться на похороны и поминки. Хотим попробовать вложить капитал в молодую семью!
Розалина. Сомнения меня берут, синьора! Сомнения…
Синьора Капулетти. А вот на это времени нет! Жених за дверями, а ты бегаешь, как драная кошка… Смотри, на кого ты стала похожа с этой стрижкой. «Дева Мария!» Садись, я хоть приведу тебя в порядок! (Решительно усаживает Розалину, начинает ровнять ей волосы, пудрить нос.)
Розалина (нервно размышляя). Он симпатичный?
Синьора Капулетти. На мой вкус, вполне!
Розалина. Стройный?
Синьора Капулетти. Как кипарис. Но слегка хромает…
Розалина. Был ранен в бою?
Синьора Капулетти. Вероятно…
Розалина. На какой войне?…
Синьора Капулетти (не выдержав). Ты мне надоела с идиотскими вопросами! Лучше посмотри на себя! (Сует ей под нос зеркало.) На какую войну эта рожа может рассчитывать?! Только на «столетнюю»!!!
Розалина (взбешенно). Эта рожа, обожаемая синьора, нравилась довольно многим! Эту рожу вы приглашали на все балы и вечеринки! Так что Розалина – не уродина, и не залежалый протухший товар, которым торгуют ваши приказчики с африканцами…
Синьора Капулетти (оглядываясь). Тихо… Тихо…
Розалина. Предупреждаю: выйду за Монтекки, только если он мне понравится! В противном случае – стригусь в монахини!
Синьора Капулетти (надвигаясь с ножницами в руке). Я тебя сама постригу, мерзавка! Коротко! До плеч!..
С шумом открывается дверь Решительно входит Антонио. На нем темный нарядный камзол, шляпа, в руках – букет цветов.
Антонио. Добрый день, синьоры! Я решил войти на этой реплике. А то потом, боюсь, будет уже поздно… В этих монастырях чудовищная акустика: стоишь далеко, но все слышно… (Розалине). Разрешите представиться, синьорита: Антонио из Неаполя. Коммерсант. А что касается правой ноги, то часть ее, незначительную, потерял не на войне, как решила досточтимая синьора Капулетти, а в мирный период, во время кораблекрушения в Эгейском море, где ее защемило между двумя суднами, шедшими в разных направлениях… Прошу! (Вручает цветы Розалине).
Пауза.
Синьора Капулетти (Розалине). Что ж ты молчишь? Скажи что-нибудь синьору.
Розалина. Подслушивали, значит?
Антонио. Вам, синьорита, врать не хочу. Да!
Розалина. И не стыдно?
Антонио. Вам опять же скажу честно: нет! Я вообще лишен этого предрассудка. Не стыдно, синьорита, все, что от природы… А разве природа не требует знать все, что касается твоей судьбы?
Синьора Капулетти. Я пойду, пожалуй… Думаю, вы сговоритесь? Антонио. Надеюсь, синьора. Только ножницы, прошу, заберите… Наша беседа вряд ли приобретет такую остроту, чтоб они понадобились…
Синьора Капулетти выходит. Пауза, во время которой Розалина и Антонио разглядывают друг друга
Розалина (со вздохом). Не нравитесь вы мне!
Антонио. Благодарю за откровенность, синьорита. Замечу, что вы у меня тоже восторгов не вызываете. Хотя, честно говоря, от Капулетти я ожидал худшего… У вас все же фигурка ничего и взгляд довольно осмысленный… Впрочем, попробуем вопрос «нравится – не нравится» перевести в иную плоскость. Скажите честно, вам нравится семья Монтекки, которую я имею честь представлять?