А. А. Прокоп (СИ) - Прокофьев Андрей Александрович. Страница 14

— Может нам отец не по пути — произнёс старший лейтенант со смехом в голосе.

— Здесь одна дорога — спокойно ответил отец Кирилл.

Привычная обстановка собственного жилища показалась отцу Кириллу райской обителью. Оказавшись под защитой родного крова, он первым делом долго и жадно пил холодную воду. Затем сел на старенькую табуретку, стараясь, как можно скорее прийти в себя. Только из этого мало, что получалось. Мысли одна темнее другой наваливались на него, не давая ему ощутить самого себя в нормальном понимании этого слова. Тускло горящая лампочка свешивалась над ним неподвижно, но отцу Кириллу казалось, что она медленно покачивается, ещё издает противный звук, похожий на скрип калитки перед домом Елизаветы Павловны. Он несколько раз встряхнул голову, затем выпил воды из желтого заржавевшего местами ковшика. Чтобы перебороть не отпускающий страх, отец Кирилл вышел на собственное крыльцо, стоял не меньше десяти минут. Когда тело начало зябнуть, набравшись ночной прохлады, он вернулся в дом и только сейчас почувствовал, хоть и небольшое, но всё же облегчение. В центральном углу большой комнаты давно догорели зажжённые им свечи. Иконы смотрели на него самым обычным образом. Ничто не изменилось в них и в последующие десять минут, в течение которых отец Кирилл страстно молился. Его голос, находя лики святых, каждый раз возвращался обратно. Они не принимали слов. Он же продолжал спрашивать. Говорил хорошо знакомое — до боли привычное. Тонкие огоньки горящих свечей вздрагивали, от звука, затем успокаивались, вторя молчанию отца Кирилла. Ещё через пять минут он понял, что ему необходимо отдохнуть и он опустил голову на грудь, не имея сил больше молиться.

Неудобная поза давала о себе знать. Отец Кирилл стоял на коленях. Они упирались в тяжелую древесину половой доски, причиняя всё большую боль. Зажжённые им, перед молитвой свечи разгорелись, осветив комнату. Он попробовал молиться снова, но его хватило только на пару минут. После этого отец Кирилл упал на пол, поднял свой взгляд к образам, всё же надеясь хоть что-то почувствовать, но к тяжелому разочарованию они по-прежнему молчали. Ещё через пять минут он поднялся на ноги. Его сильно шатало, от нервного напряжения. Опираясь руками обо всё, что попадалось на его пути отец Кирилл, достиг гостиной и провалился в низкое старое кресло: — «Резников убил Пасечникова. Нет, Резников с Выдышем убили Пасечникова. Но зачем они убили Елизавету Павловну. Хотя вероятно, что она умерла сама. Они были у неё…’’ — мысли ставали в законченную форму, только он не мог или скорее боялся определить собственное местонахождение в данной формулировке.

— «Они пришли к ней. Они могут прийти и ко мне. Что я смогу сделать супротив этого? Что может мне помочь? Он утонул, перевернулась лодка…’’ — отец Кирилл поднялся с кресла и снова жадно припал к ковшику с холодной водой: — Господи помилуй меня! Значит, они знают, как я убил этого недоноска Коровина. Боже! Сколько прошло лет, и они были всё время здесь, но почему я только сейчас узнал об этом. Нет, сатана убивает меня. Это — он, он везде — один он. Отвернулся, от меня бог, давно отвернулся. Нечистая сила всегда была здесь. Я же чувствовал, ловил какие-то движения. Нет, они хотят только одного «удавись».

Последнее слово сильно ударило в голову. Отец Кирилл хотел завыть. Обхватил обеими руками свои пульсирующие виски: — Но зачем? Зачем им всё это. Как это действует? — шептал отец Кирилл вслух и дважды посмотрел на закрытую тяжелым толстым крючком низенькую дверь внутрь своего дома.

Ночь не спешила покинуть своё место. Звезды и добрая половина луны продолжали освещать своим молочным цветом уснувшее село. Через какое-то время и отец Кирилл забылся сном сидя в своем низеньком кресле. Ему сначала приснился Антип Коровин, он тщетно цеплялся за края лодки, в которой находился он отец Кирилл. Но сон, зачем-то, сообщал ему неправду. Даже сквозь пелену, точнее наложением на поверхность сновидения, отец Кирилл соображал, что не так всё было. Он убил Антипа веслом, но на берегу и паскудно сзади. К тому же тот был сильно пьян. Затем добил для верности и только после этого появилась лодка. Ещё тогда он доплыл до берега, не снимая одежды, схватил сапоги, и чаща непроходимой зелени, подступившая к границе осинника, скрыла его фигуру, оставив лодку болтаться на середине озера…

… Антип цеплялся за лодку посиневшими руками, он бил его веслом. Затем всё пропало, растворилось в брызгах холодной воды, и тут же перед ним возник Резников. Он прохаживался по душной комнате, в которую с лихвой набились противные чёрные мухи. Две или три из них были огромными. Неприятно жужжали, и этот звук прорезал уши, пробирался дальше, теряясь где-то на подступах к желудку. Перед Резниковым сидела женщина за сорок лет от роду.

— Оставь её мне — послышался голос с неприятным акцентом, и отец Кирилл увидел развалившегося на диване с расстёгнутым воротничком иностранной формы жирного самодовольного капитана Чечека.

— Нет Яромир, я в последний раз просил тебя об одолжении. Ты послал меня на три русские буквы — ехидно ответил Резников.

— Ты всё равно ничего бы не смог добиться, от этого старика. Он убежденный польшевик — лицо Чечека исказилось в злобную гримасу. Противная капля пота появилась на сальном лбу. Чечек провел ладошкой правой руки по лбу, затем растер скопившийся на шее пот.

— Так и ты Яромир ничего не добьешься от неё — передёрнул последнего Резников.

Женщина сидела, опустив голову. Она ни разу не подняла глаз, и отец Кирилл понял, что никогда не узнает, какого цвета были у неё глаза. Резников подошел к ней вплотную, приставил к голове пистолет. Через мгновение раздался выстрел. Кровь фонтаном брызнула во все стороны, измазала собою лицо отца Кирилла, и он проснулся сидя в своём кресле. Напротив него в открытом окне зачинался ещё робкий, но уже заметный рассвет. Тут же закричал петух, ему ответил с другой стороны ещё один.

— Куда ночь, туда и сон — произнёс отец Кирилл, пытаясь успокоиться.

Но тут же подумал о том, что явь почти ничем не отличается от сна. Тем не менее, он всё же почувствовал облегчение, с ним хоть какой-то прилив сил, что щедро подарило ему наступившие утро.

— Нужно сходить на озеро. Нужно посмотреть, что там — говорил он сам себе, отхлебывая горячий чай.

В тот день он не пошёл на озеро. Он вообще не вышел со двора, а на дворе был только один раз, чтобы сходить в туалет, минуя эмалированное ведро для малой нужды. Какое-то время он ждал их. Другое время убеждал себя, что всё это ему привиделось. В какой-то момент ему даже удалось это сделать, но через открытую форточку окна, он услышал голос соседки Таси.

— Елизавета Павловна умерла сегодня утром — говорила Тася другой соседке по имени Рая.

— «Утром, почему утром, она была мертва ночью. Она была — мертвее всех мертвых» — со страхом подумал отец Кирилл, но потом отбросил бесполезные размышления, решив.

— «Ее нашли, то всё одно утром. Что это были за военные? У нас здесь, нет воинских частей, странно’’.

Ответа не было, и снова его душу наполнил мистический озноб, но в который раз за ним последовало кратковременное избавление.

— «Господи, в Источном же солдаты коровники строят, вот и забрели сюда, к какой-нибудь шалавой бабенке».

День сменился вечером. Отец Кирилл, в очередной раз, долго молился, не допуская в себя никаких размышлений. Ночь гудела появившимся ветром, шумела листвой деревьев, вгоняя отца Кирилла в беспросветную бессонницу. Он боялся закрыть глаза, чтобы не дай бог, открыв их, увидеть рядом с собой Резникова и Выдыша. Боялся каждого движения, любое из них обязательно должно было перейти в легкий стук об стекло, и зафиксироваться голосом Резникова: — Откройте святой отец — это свои.

Ночь была долгой. Вероятнее всего, одной из самых долгих, что мог припомнить отец Кирилл. Она не давала покоя. Она таила в себе загадку, спрятавшуюся в необозримой громаде тёмного неба, что придавило собою всё вокруг. Ещё в ней жил страх, и отец Кирилл чувствовал, что им сейчас питаются Резников с Выдышем. Не могут утолить свою сатанинскую жажду, сосут страх, вытягивают жилы, улыбаются от удовольствия, наполняясь столь необходимой для них силой тьмы.