А. А. Прокоп (СИ) - Прокофьев Андрей Александрович. Страница 40

— Снилось мне, что прячешься ты в каком-то мрачном подвале. Практически разрушенном, покинутым жизнью, а я ищу тебя, хочу вызволить оттуда, но ты забиваешься в угол всё дальше и вроде боишься меня.

— Недалеко от истины Борис был твой сон, видимо, поэтому и захотел я тебя увидеть переговорить.

— Что-то случилось у тебя в семье или с родителями? — спросил Борис, усевшись в глубокое мягкое кресло.

Над его головой были несколько икон обрамленных в красивые дорогие рамки. Скромно и просто побеленные стены. Шкаф с книгами и бумагами. Простой стол на нём светильник и всего два мягких стула с ажурными высокими спинками для гостей.

— Нет в семье всё хорошо. С родителями тоже, слава богу. Со мной Борис проблемы и нешуточные проблемы.

— Трудно понять и даже не представляю — откровенно произнёс Борис, глядя Павлу прямо в глаза.

Павел долго не мог подобрать нужные слова, и Борис, не дождавшись Павла, обратился к другу.

— Чувствую, что попал ты в какую-то криминальную историю. От чего-то не вижу другого — начал Борис, но Павел его перебил.

— Ты прав, но не я что-то натворил. Рядом со мной случилось, а я получается свидетель.

— Что тогда в этом страшного — удивился Борис.

— Дело тёмное. Страшно мне, в угол я загнан. Выхода из этого не вижу. Спать нормально не могу — резко изменив спокойную тональность на импульсивную, произнёс Павел.

— Не волнуйся, успокойся. Я с тобой и бог всегда с нами — сказал Борис, взявшись рукой за свой большой крест на груди.

— Сомневаюсь я Борис, в том, что бог всегда с нами. Впервые сомневаюсь, от того, что столкнулся я с посланцами тьмы. Видел их, разговаривал с ними. Вот так же, как с тобой. Они существуют, спокойно расхаживают рядом с нами, и нет у них, и тени боязни. Божественными словами они говорят, и крестятся перед образами в церкви. Ни грянул гром, никто не поразил их молниями. Страшно мне Борис. Поэтому и пришёл я к тебе.

— Не могу понять, о чем ты Павел. Где мог ты увидеть посланников тьмы и не принял ли ты кого-то другого за них. Слишком странно звучат твои слова.

— Ничего мне не привиделось. Я даже участвовал в их страшном деле, точнее был свидетелем убийства мальчишки.

— Где это было? О чем ты говоришь. Тебя, вероятно, заставили там быть, или видел ты случайно? — забеспокоился Борис.

— Нет, было это неслучайно. Осознанно взяли они меня туда в своё время.

— Господи спаси и помилуй! О каком ещё времени ты говоришь. Я начинаю беспокоиться, тебе Павел, может врач нужен?

— Обычное время, ровно сто лет назад — произнёс Павел и вытер платком пот со лба.

— Сто лет назад? Большевики были те люди, христопродавцы чертовы.

Борис начал неистово креститься, поднявшись с кресла и обратившись к всепрощающим ликам.

— Это Борис были не большевики и не варнаки каторжники. Они и не были — они есть. Я уже говорил тебе. Здесь, там, сейчас. Молятся они тому, что и ты, то же самое святым почитают.

Борис с недоумением смотрел на Павла, стоя перед ним.

— Ты Павел ересь говоришь — жёстко произнёс Борис.

— Если — это ересь, что тогда святая истина. Может она в убийстве этого пацана? Люди эти белая кость, гордость России, и, как я понимаю обман моего несчастного мировоззрения.

— Плохо тебе Павел. Не могут борцы с большевизмом стать посланниками сатаны, и не может их быть здесь вовсе, потому что сложили они головы, и души свои в борьбе со слугами сатаны. Воспеты они храмами, поклонами. Прошли во имя их памяти крестные ходы. Иконы написаны, свечи зажжены. Предстали слуги сатаны перед тобою, обернувшись в белое воинство, чтобы опорочить священное дело. Потомками духовной славы, которой мы с тобой являемся, дышим этим, восхищаемся этим. Мои слова громко звучат и должны они дойти до твоего сознания. Не бойся, верь мне. Пойдем к алтарю — Борис, возбудившись от собственных слов, схватил Павла за руку и потащил из своего кабинета в убранство храма.

Две согнутые одетые в чёрное старушки шарахнулись в сторону от возбужденного вида иерея Бориса. Ещё несколько, подобных старушкам прихожан, забыв о таинстве обращения к вечному с нескрываемым интересом смотрели на происходящее, а одна из женщин начала что-то тихо шептать своей подруге, которая сидела в одном из углов за столиком со свечками и ладанками на продажу. Подруга — продавец даже приподнялась со своего места, видя, как увлеченно машет руками Борис.

— Молись Павел, искренни, молись и слушай меня — громко говорил Борис, не обращая никакого внимания на присутствующих рядом.

Павел начал исполнять указания Бориса, но молитв, он, к сожалению, не знал, поэтому быстро крестился и шептал что-то похожее на набор божественной абракадабры состоящей из знакомых, избитых очень много раз фраз.

— Проси всевышнего, чтобы ересь покинула тебя и тень от неё, даже не падала на твоё сознание в храме «Святых новомученников». Ты сейчас к богу обращаешься. Он услышит тебя, успокоения даст и на путь истинный наставит. По-другому увидишь ты всё, и растворятся всё твои страхи, даже если сам нечистый подослал к тебе всё это.

Павел бубнил и крестился. Старушки продолжали наблюдать процесс сходный с изгнанием бесов.

— Нет, Борис — неожиданно прошептал Павел, обратив свой взгляд к окошкам арочной формы.

— Что нет? — изумился Борис.

— Он здесь — упавшим, тихим голосом произнёс Павел и начал непроизвольно прятаться за спину Бориса.

— Кто ещё здесь? — спросил Борис и тут же понял, о ком говорил Павел.

Борис смело двинулся к высокому мужчине, в деловом костюме с гладко выбритым лицом и приятной улыбкой, которую дополняла наивность открытых голубых глаз.

— Здравствуйте мой любезный Петр Аркадьевич. Какими судьбами вы к нам настолько неожиданно, но от этого ещё более приятно, для вашего скромного слуги — разливался ласковым голосом Борис, здороваясь за руку с Петром Аркадьевичем.

Павел с ужасом наблюдал картину, которая не помещалась в его сознание.

— «Бежать, бежать» — стучало у него в висках. Выдыш собственной персоной жал руку Борису, говорил что-то неслышимое Павлом. Делал он это мягко. Открытая чистота окружала его ореолом полного дружелюбия, и Борис расплывался в услужливости перед тем, кто без всякого сомнения не являлся самим собой для Павла, но был этим самым Петром Аркадьевичем не только для Бориса, но и для всей умиротворенной обстановки таинственного полумрака, от множества зажжённых вокруг свечей.

Выдыш он же Петр Аркадьевич изредка поглядывал на находящегося в явном ступоре Павла.

— Познакомьтесь — произнёс Борис, и они с Пётром Аркадьевичем сделала два шага в сторону Павла.

Тот продолжал стоять, как вкопанный и, не смотря на продолжавшую стучать в голове фразу: «бежать, бежать», не мог сделать ни единого движения.

— Петр Аркадьевич Столпнин — протягивая руку, спокойно произнёс Выдыш.

Ни один мускул на его лице не дрогнул, не изменился ничем глубокий взгляд, и лишь где-то очень глубоко внутри, Павел видел мерцающий блеск несомненной насмешки, которая играла своим значимым превосходством над всеми находящимися здесь, над всеми теми, кто ещё собирался сюда войти.

— Павел Владимирович Рябов — произнёс Павел.

— Очень приятно. Извиняюсь за нескромность, но кем изволите служить Павел Владимирович — неожиданно, довольно старомодно спросил Петр Аркадьевич.

— Я юрист. Работаю в крупной компании (сейчас в отпуске, хотел добавить Павел, но промолчал).

— Хорошее дело, очень нужное — произнёс Петр Аркадьевич.

— В современных условиях… — начал говорить стандартную фразу Павел, но его перебил Борис.

— Петр Аркадьевич очень уважаемый человек. Совсем недавно он совершенно безвозмездно преподнёс в подарок нашему храму чудесные иконы. Очень дорогие, принадлежащие известному в России мастеру, с изображением великой мученицы Елизаветы Федоровны.

— Почему же безвозмездно? — спросил кротким голосом Петр Аркадьевич и, не дав что-то произнести изумленному Борису продолжил.