А. А. Прокоп (СИ) - Прокофьев Андрей Александрович. Страница 58

— Эта девушка искуситель. Она собственно и не является девушкой. Ты понимаешь, о чём я говорю? Именем бога будет она тебе говорить. Милосердием, фальшью окутывать твою несмышлёную голову. Она — демон, обычный посланник сатаны. Ей нужна шашка. Ей нужно её нейтрализовать. Уничтожить шашку.

Резников повысил голос, и Степан хорошо понимал, что тот не шутит, поэтому не торопился с ответом.

— Что она тебе говорила о батюшке Павле, которого убила, как только он привёл её к тебе — строго, как на допросе спросил Резников.

— Особо ничего — вроде хорошо.

— Обычные игры — процедил Резников.

— Мне самому не понравился этот батюшка Павел. Не знаю почему, но сложилось такое впечатление — неуверенно произнёс Степан, начиная бояться реакции со стороны своих товарищей.

— А вот это и есть тот туман, что начал тебя обволакивать. Ещё ты в глубине души пожалел её. Батюшка Павел показался отвратительным, и, конечно ты сам пришел к этому выводу. Только не было у тебя времени задуматься, рассудить, понять самое простое. Тот же батюшка Павел представляет бога на земле, за ним тысяча лет истории. А кто она? Ты не знаешь Степа, но уже веришь ей, — и конечно, ты уже влюблен в неё.

Степан выпил второй раз, встряхнул голову.

— Не знаю я капитан. Сейчас ничего не знаю. Не могу понять — откровенно произнёс Степан.

Слова Резникова показались ему сущей правдой. Ведь и вправду, он мгновенно влюбился в Соню, забыл обо всём на свете, включая праведное дело, тысячелетнюю историю православия, в лице батюшки Павла и всех остальных наместников небесной епархии.

Резников молчал, давая Степану высказаться. Выдыш два раза громко зевнул. Калинин выпил вторую порцию и наконец-то присел на стоящую сбоку табуретку.

— Не задумывался о том, почему она появилась?

— Ты сам сказал об этом.

— Я тебе сказал зачем, а не почему — повысил голос Резников, тут же поднялся из-за стола.

— Пойдём — приказал он Степану.

Они прошли в комнату. Резников открыл дверцу шкафчика, вытащил оттуда фотопортрет Вероники и с силой бросил его на пол. Рамка разлетелась на составные части. Стекло разбилось на мелкие осколки, сама фотография отлетела к ногам Степана.

— Вот — крикнул Резников — Теперь понятно — не меняя интонации и громкости, продолжил Резников.

— Понятно — ответил Степан.

У него кружилась голова от чувства появившейся досады. В следующий момент в воображении появились глаза Сони, которые старательно вызывали сомнения. Рядом стоял Резников. Позади него Степан увидел старика, который появившись из ниоткуда, спокойно сидел на диване, смотрел на Степана, не обращая никакого внимания на Резникова. В руках старика была старая серая тряпка. Он аккуратно и совсем не глядя, складывал её ровными квадратиками.

Резников наконец-то почувствовал старика, и Степан удивился тому, что он увидел старика значительно раньше, чем Резников.

— Отец Кирилл? — с иронией, растянул слова Резников — Какая встреча отец Кирилл. Давненько, ей богу, давненько не виделись — противным голосом продолжил Резников.

Степан не отрывал свой взгляд, от старика его реакции на слова Резникова, но не заметил, как и, куда пропала из рук того старая тряпка.

— Ну, здравствуй Семен Петрович. Действительно, давно не виделись. Зачем ты убил парнишку?

— Прохора? — уточнил Резников.

— Да его — подтвердил старик.

— Какой же он парнишка. Вы с ним, кажется, ровесники — засмеялся Резников.

В проёме дверей появились Выдыш и Калинин, но старик никак не прореагировал на это.

— Он устал, так же как и ты отец Кирилл. Просто устал. Вспомни, как ты собственноручно пристрелил, с именем божьим на устах, прапорщика Звягинцева, а он отец Кирилл хотел жить. Только тебе было всё равно. Имя бога было на твоих губах. Дело божье, было в твоих руках, воплощенное в сталь винтовки.

— За это каюсь по сей день.

— Да что ты говоришь! Ты тогда, ведь, не предателя застрелил, а своего. Только он был тяжело ранен и всё одно не жилец. В чём твое раскаяние, в другом должен ты каяться изменник.

— Прозрение — ни есть измена — произнёс старик.

— Ищешь оправдания?

— Нет, хочу одного, чтобы ты и твои собратья вернулись в своё логово — адом именуемое.

Резников ещё громче расхохотался. Степану на секунду показалось, что Резников вот-вот должен лопнуть от этого хохота, а старик так же кротко сидел и терпеливо ждал, когда Резников закончит эту сценку.

— Это мы должны вернуться в ад? Нет отец Кирилл, ты должен туда вернуться. О чём ты говоришь? Посмотри вокруг себя вдумайся. Всё здесь и сейчас наше. Здесь правят законом нами утвержденным — очнись старик. Ты ошибся! Не ту сторону избрал ты для себя, хочешь слабость обернуть в силу. Только ничего из этого у тебя не получится. Не смог ты выдержать, не смог дождаться возвращения святого престола на нашу грешную землю, от — этого и бесишься, от — этого нет тебе покоя отец Кирилл.

— Если десять тысяч раз кривду короновать святым делом, от этого она им не станет, а лишь будет казаться такой заблудшим. И если даже их будут миллионы и если даже совсем ничего не станут они понимать, а лишь будут бесконечно повторять чужие слова, и от этого кривда не станет правдой, и тем более святым делом…

… После этих слов старик исчез прямо на глазах Степана. Резников произнёс огорченно.

— Жаль, беседу можно было бы продолжить.

— Тревожно — это — низкий голос Выдыша напомнил о себе.

— Знаю поручик — согласился Резников.

— Кто это? — спросил Степан.

— Ещё один посланник нечистого. Кстати, наш бывший соратник неистовый борец с делом сатанинским. Так что делай Степан выводы, с каким опасным делом ты столкнулся. Ты ведь и сейчас представляешь её милую мордашку и в сотый раз вспоминаешь цвет её глаз. У тебя ещё есть время взять себя в руки.

— Что значит есть ещё время? — спросил Степан, стоя посередине комнаты.

— То и значит Степа, что время может принадлежать тебе, а может повернуться к тебе совсем другой стороной.

— Быстро закончиться — добавил Выдыш, а Калинин по-прежнему молчал и странно улыбался глядя на Степана.

— Павел, конечно, Павел. Он тоже, как и дед Прохор — промычал Степан, усевшись на диван ровно на то место, где совсем недавно сидел старик.

— Он повесился Степан. У него что-то случилось с головой. Такое бывает, к огромному сожалению. Поверь мне, как человеку, повидавшему много подобных случаев — наконец-то подал свой голос Калинин, звучали его слова примирительно отчасти мягко, и Степан ответил одним словом, которое было ложью.

— Верю.

— Веришь — не веришь, разницы нет — жестко произнёс Резников.

— Пойдем на кухню, хватит всё уже сказано — продолжил он.

Все, повинуясь словам капитана, двинулись следом за ним.

Часть третья. «Во власти небытия»

1

Степан с огромным трудом выдерживал процесс похорон Павла. Ему хотелось, как можно скорее уйти отсюда, чтобы не видеть многих лиц, не слушать никому ненужные причитания, воспоминания. Те, кто ещё вчера составляли весь спектр его общения, были сейчас ему противны. Их слова, гримасы вызывали отвращение. Хорош был только Павел, потому что безразличный ко всему на свете, лежал в гробу с закрытыми глазами. На лбу была наклейка с церковными литерами. Неестественно выглядели в понимании Степана многочисленные цветы, чуть лучше венки, да и те слишком остро врезались в воспаленное воображение — «Лучше, чтобы никого. Лучшая могила, что под деревом на поле боя, или на этом самом поле».

Очень не хотелось ехать на кладбище. Степан вместо прощания придумывал какую-нибудь обстоятельную причину, но ничего у него не выходило.

— «Нужно было заранее сказать. Мол, в зал прощания приду, а дальше не могу. Дела важные».

В итоге ему всё же пришлось ехать на кладбище в одном из легковых автомобилей. Всю дорогу он мрачно молчал, и сидящие рядом люди думали, о глубокой скорби, что вместе с ними испытывает сейчас Степан. Он же безразлично смотрел на мелькающие окрестности. Пару раз подумал о том, что может очень скоро, потащится такой же автобус, в том же направлении, только вместо Павла центральное место в положение лежа займет он.