Времена меняются (СИ) - Рогов Борис Григорьевич. Страница 27

— Наверное, ты прав! Это моя южная горячая кровь играет. Всё хочется быстрее… Нет в нас, в болгарах, нордической выдержки.

— Товарищ Живков, мне кажется, что неделя, или две, или даже пара месяцев ничего не решат. Доктору Лозанову надо будет подготовиться к исследованиям, собрать коллектив, написать программу экспериментов. Согласовать её с вами или ещё с кем-то из руководства. Добиться выделения финансов. Такие дела быстро не делаются.

— И снова не могу с тобой не согласиться, — кивает Живков, — как раз на все оргвопросы уйдёт никак не меньше месяца. Давай, ты сегодня у нас здесь переночуешь, а прямо с утра капитан Боянов в Обзор тебя отвезёт. Догуляешь свои каникулы, вернёшься домой, все свои дела закончишь, а мы пока официальное приглашение подготовим. От БКП, через Леонида Ильича. Я думаю, он не откажет в такой малости. Хотя тут могут заинтересоваться парни Андропова. Какую причину придумать, чтобы нам тебя захотеть?

— Лучше всего было бы сделать так, чтобы это КГБ само меня отправило с какой-то миссией в Болгарию. — Я усмехаюсь, — но это фантастика даже не научная. Придумайте что-нибудь.

— Не знаю, не знаю… может и не такая уж и фантастика. — Бормочет Живков себе под нос, даже не услышав моей последней просьбы. — Ты в институте какую-нибудь общественную работу ведёшь?

— Комсорг группы и член комитета комсомола факультета.

— Вот и прекрасно! Приедешь в порядке обмена. А сегодня ты составишь компанию одному старому и больному главе государства и его красавице принцессе.

Мы беседуем ещё целый час, придумывая, как нам побороть спецслужбы. Естественно, что я не упускаю случая поплавать в море. Всё-таки сидеть в ста метрах от кромки прибоя и не нырнуть — выше моих сил. Водичка в море прогрелась до +28 градусов. Людмила иногда составляет мне компанию. На удивление, она оказалась неплохим пловцом.

Я едва не начал тонуть, пытаясь угнаться за худенькой женщиной. Это маленькое приключение натолкнуло меня на существовавшую в эзотерических кругах, версию её смерти. Любителям Рерихов, Блаватской и прочих мистикам и эзотерикам почему-то не нравилась официальная версия смерти от инсульта. Этой компании всегда мерещились происки спецслужб или, на худой конец, инопланетян.

В общем, я решаю рассказать Людмиле о других версиях, о которых я Ванге не рассказывал:

— Людмила, можно к вам так обращаться? Как-то слова «товарищ министр» на пляже не очень уместны.

— Конечно, можно! — игриво восклицает член политбюро БКП. — Можно даже просто Мила, особенно на пляже.

— Мила, вы мне искренне симпатичны, поэтому хочется вас предостеречь. Ванга уже рассказывала о моём предсказании относительно вашей внезапной гибели?

— Нет, ничего такого она не говорила. Только сказала, что Союз распадётся, что папу арестуют, кажется, Чаушеску расстреляют. Честно говоря, мне бы не очень хотелось знать дату своей смерти… Может и не надо?

— Мила, с этим делом всё очень не просто. Мне кажется, что это в старости не надо, а в вашем возрасте, с вашими возможностями и вашими грандиозными планами, вероятное событие знать нужно, тем более, в случае его проявления, пострадает дело вашей жизни. Если вы не предпримете никаких мер, то очень велика вероятность, что 21 июля 1981 года в бассейне вашей резиденции в Бояне вы внезапно скончаетесь от инсульта. Инсульт — версия официальная. Она не подтверждается другими данными. Поэтому вам, наверное, было бы лучше поберечься в 1981 году. Найти женщину похожую на вас, сочинить какой-нибудь маршрут по Тибету или Гималаям, а самой спрятаться в каком-нибудь монастыре под чужим именем. Пожить так годик. А потом после окончания шумихи вокруг вашего имени, вернуться и продолжить великое дело — формирование «всесторонне развитого человека».

— Нет! Так делать нельзя! У меня много культурных, как это по-русски? Да, программ, «Знамя мира», детские мероприятия. Как это всё будет без меня? Нет, нет и нет!

— Да, Мила, наверное, вы правы. Хочу только заметить, что эти замечательные культурные достижения держатся только на вашем энтузиазме. После вашей внезапной кончины, их свернут. Подумайте, что лучше, перерыв на год и потом пусть трудное, но всё-таки продолжение, или полное забвение?

— Тут не поспоришь, легче что-то продолжить, чем с нуля начинать, но мне надо подумать.

Она замолкает, и дальше до беседки в тени кипариса мы движемся молча. Горячий песок обжигает нестерпимо, но мне неловко после таких выступлений, вдруг прыгать по песку как кенгуру.

Наконец-то прохлада полированного мрамора успокаивает обожжённые ступни.

— А ты не знаешь, что с моими детьми будет? — вдруг меняет тему мадам Живкова.

— В том же сне про вашу гибель было кратко и про ваших детей. Евгения будет успешным модельером, восемь раз будет становиться дизайнером года Болгарии, а вот Тодор будет заниматься какими-то тёмными делами, даже будет осуждён за соучастие в изнасиловании.

— Ох, зачем я вас об этом спросила! — Людмила рефлекторным жестом прикрывает губы. — Мне лучше этого было бы и не знать. Но, может быть, всё-таки тебя мне послал бог? Может быть, это сигнал, чтобы я больше внимания уделяла детям…

— Как там у Николая Рериха: «Нам всем не хватает дисциплины духа и чувства меры». Я буду надеяться, что у вас всё сложится в этот раз хорошо. Вам бы самой такие сны смотреть! Я думаю, что вы бы тоже задумались. Так что мой вам совет — тормозите!

— Борис, ты очень необычный человек, давай я дам тебе мой персональный телефон, чтобы ты мог сразу сообщать содержание своих снов. Если меня не будет, говори на автоответчик. Тогда я тебя смогу найти. Только говори, как-нибудь иносказательно, боюсь, что наши телефоны прослушиваются вашими шпионами. — С этими словами она скрывается в глубине виллы, но вскоре возвращается с визиткой. — Вот, смотрите не потеряйте! А мне пора работать. Я ночью поездом возвращаюсь в Софию.

В общем-то, на этом моя встреча в верхах завершилась. После кофе с мелбой [44] Живков показал мне свою новую резиденцию. Я, чтобы поддержать доброе к себе отношение, постоянно хвалил его вкус и щедрость.

В резиденции всё очень аскетично. Слава богу, ему хватает ума не копировать советских чиновников хотя бы в вопросах оформления интерьеров. Стоить вспомнить эти дурацкие деревянные панели по стенам и тяжёлые портьеры на окнах… бр-р-р.

Мирно беседуя об интерьерах, архитектуре, строительстве, мы обходим всё здание. Наконец на третьем этаже товарищ Живков открывает передо мной дверь гостевой комнаты, оборудованной по типу гостиничного номера. Двуспальная кровать, телевизор, мини-бар, что ещё нужно чтобы провести ночь?

— Борис, можете смотреть телевизор, гулять по окрестностям, купаться в море, читать книги в библиотеке, там есть свежая пресса. Из Москвы нам доставляют «Правду», «Известия» и «Комсомолку», так, кажется, молодёжную газету называет народ? Только за пределы сегодня я вас попрошу не выходить.

Остаток дня прошел мне пришлось провести в праздности. Вечером Живков поехал проводить дочь в Софию, поэтому ужинал я в компании охранников и персонала резиденции. При чужом человеке парни и девушки вели себя крайне сдержанно. Они как-то странно обсуждали свою работу. Рассказывая друг другу о том, как им повезло работать рядом с таким великим человеком, какой он замечательный, добрый и заботливый.

Чем-то это мне напомнило пока не снятый фильм «Кин-дза-дза». В конце концов, мне наскучило это проявление верноподданства, и я ушёл к морю. Море было прекрасно. Наверное, оно помогло мне поймать очередную идею, что можно будет сообщить товарищу генеральному секретарю завтра. На этот раз никакой политики, только история с археологией. Я пока не представляю, как это может отразиться на будущем, но как-то отразится, поскольку история — прежде всего политика, и только потом поиск и систематизация фактов.