Тогда я иду к вам (СИ) - Вознесенская Дарья. Страница 12

Он удалился в сторону своего крыла.

А я потерла лапки. Как вовремя подвернулась эта брюнетка!

Мой план был прост.

Пункт первый. Стать незаменимой.

Пункт второй. Убрать из отбора тех, кто может действительно понравится Алику.

Пункт третий. Засиять бриллиантом среди оставшихся.

Понятно, что последний пункт был самым простым — я и так сияла, но моих друзей смущало, что я теперь как бы не девочка. Я лишь отмахивалась — буду решать проблемы по мере их появления.

— Слезай уже, — буркнула в сторону. И А-аа, притворявшийся лепниной на потолке, шмякнулся вниз, вызвав небольшое землетрясение. Зачем он следил а мной, не знаю, что-то там было сказано про дур, которые не боятся последствий.

— Получилось. — прозвучало вопросительно. Фу.

— А то. Пойду у коменданта выбью актовый зал. И графин с водой. И стол под скатертью, — я мучительно пыталась вспомнить, как проходят собеседования. — А! И лампу в лицо. Так что можешь всем сообщить, что завтра начнем заседать в комиссии.

— Коми…что?

— Не важно.

Насвистывая, отправилась в ректорскую приемную, только на минутку остановившись полюбоваться своим отражением в зеркале.

Или на две.

Короткие черные волосы с длинной челкой, зачесанной на манер мальчиков из японского аниме мне безумно шли. Как и бархатный костюмчик. Пришлось, конечно, немного увеличить размер, чтобы не блистать своими формами, но и как мальчик я получилась весьма симпатичной.

А уж как секретарь — просто гениальным.

Ведь и правда прошло всего два дня, как я появилась в приемной. Мое появление, правда, смазало то, что я засмотрелась на ректора, запнулась на пороге кабинета и растянулась, неудачно ударив коленки и повалив фарфоровую напольную вазу, но зато было шумно и весело.

Алик сразу оторвался от бумаг.

И рассмеялся. И даже не смотрел на мои документы — все улыбался. И заявил, что наконец-то кто-то эту вазу разбил — ему её подарила тетушка и ревностно присматривала, что та на месте.

Все таки он был ужасно ми-илый.

Правда Еди в тот же вечер на это пояснил, что тетушка фон Полюбин та еще ведьма, в прямом смысле слова, и за подобное разрушительство может и проклясть. Но я посмотрела несчастными глазками и под всеобщий восторженный визг зверья заполучила аж три единорожьих волосинки. Отданные добровольно и заплетенные в косичку они были единственной защитой от любых магических проклятий.

Так что у меня на руке появился новый браслетик. И полная уверенность в безнаказанности.

— Анж, ты совсем бледный. Эти бабы кого угодно достанут, да? — первый и бессменный секретарь ректора Филипп фон Бейб смотрел на меня с умилением и неким превосходством. Дело понятное — раньше он был единственным, кто отличался хрупким телосложением и определенной миловидностью, а теперь появилась я и оказалась даже ниже ростом и хрупче, и ему, наконец, нашлось над кем взять опеку.

Я, правда, искренне и не всегда умело сопротивлялась. Уж если кто и мог раскрыть мою задумку, так это Фил. Потому мелькнувшая где-то на краю сознания мысль, что я вполне могу повернуть фокус его внимания в нужную сторону, доказав, что в мальчиков ему влюбляться не обязательно, не нашла должного отзыва в организме, и я решительно отвергла альтруистические позывы.

Кивнула и с благодарностью приняла кружку чая.

Завтрак был давно и неправдой, а я теряла здесь столько нервных клеток, что разожраться мне не грозило.

— Как думаешь, это все?

Выделенный мне стол был погребен под резюме. Они же лежали на полу вокруг, под столом, на стульях или даже были прислонены к стене. Многие потенциальные невесты однозначно решили, что простая бумажка с кратким перечислением достоинств им не по чину и прислали целые ватманы с историей происхождения их семьи от начала веков до наших дней. Написали портреты ректора — хорошо хоть только красками. Испекли собственноручно шедевры кулинарного зодчества — правда те за время пересылки несколько протухли. Направили нам вышивки, пухлые девичьи дневники, свитки со стихами, в которых отчаянно рифмовалась любовь, морковь и кровь. И это были только те, кого уже проверили летописцы и архиваторы на предмет причастности к благородным!

В общем, я чувствовала себя Якубовичем, разгребая и регистрируя эти воззвания старых дев, и подумывала потребовать отдельную комнату, чтобы хранить там особые реликвии.

Слава Богу хоть регистрация заканчивалась сегодня в полдень.

То есть через пять минут.

И я могла точно сказать, что невест будет четыреста двенадцать и…

Стук в окно прервал мои размышления.

Мы с Филом удивленно переглянулись и поспешили открыть массивный переплет. И тут же в приемную впорхнули… хотя уместнее было бы сказать втащились, сгибаясь под тяжестью огромного рулона, не меньше пятнадцати магических почтовых голубей.

Несколько таки не выдержали напряжения, и его результат украсил мозаичный пол.

— Б…ть, — скривилась я.

— Она и есть, — прокаркал главный голубь. Махнул крылом команду и ноша рухнула на пол.

— В смысле вы нам притащили претендентку? — задумчиво я посмотрела на «подарочек», имеющий форму человеческого трупа и пахнущий примерно так же. То ли потому, что долго тащили, то ли потому, что натужно им было давно.

— Ковер, — недобро усмехнулся голубь и словно истребитель вылетел в окно.

Я вздохнула и записала в журнал: «Четыреста тринадцать». И принялась разворачивать былую роскошь, надеясь найти там данные отправительницы.

— Меня сейчас стошнит, — сказал Филлип, рассматривая результат моих разворачиваний.

— Меня тоже, — вздохнула я.

Потому как отправительница не нашла ничего лучше, чем изобразить себя со всеми, так сказать, достоинствами. Вот прям со всеми.

И не польстила себе ни разу.

Да и вообще было ощущение, что она просто легла на этот самый ковер и по ней проехался асфальтоукладчик.

Я нашла в углу ковра автора этого «шедевра». и тоже внесла в записи.

Часы, наконец, пробили двенадцать. Отлично. Пришло время следующего хода, чем и занялась.

Создать магические объявления о прослушивании, которые появятся перед каждой претенденткой индивидуально, мне помог Филлип. А нарезать номерки — Феникс. Его очередь была надо мной бдеть. Так что с делом мы справились довольно быстро и я, насвистывая, отправилась в столовую, чтобы получить положенный мне обед.

И, свернув в коридор, поняла, что что-то не так.

Армия зомби-блондинок с горящими глазами преградила мне путь и синхронно выставила вперед руки с загнутыми крючками пальцами.

— Тартарарашечки, — прохрипел Феникс и самовозгорелся.

— Б…ть, — повторила я любимое слово дня.

— Номе-рок. Номе-рок. — синхронно начали невесты и сделали ко мне шаг.

Я поняла, что на номерки разорвут именно меня, взвизгнула, развернулась и побежала назад, в сторону кабинета.

Но и там уже ждали.

Резко свернула, понеслась вниз по лестнице и вывалилась, практически, из административного крыла на улицу.

Зомби ринулись всей толпой за мной.

Грифф! — меня осенило.

Преодолев несколько мостков, клумб и оранжерею с фонтаном, я полетела как стрела по прямой подъездной дороге к воротам. Издали было видно, что Грифонюшка находится на своем месте и что-то внимательно рассматривает снаружи. Из-за марева не видно было, что.

В боку закололо, но я была почти у цели, почти под могучим крылом, да и вообще — почти все, потому как студенткам выход из Академии в течение учебного дня был запрещен.

Каменюшка вдруг повернула ко мне голову, изумленно расширила глаза и попыталась что-то сказать, но мне было не до разговоров. Я выскочила сквозь марево и со стоном прилипла к статуе, пытаясь отдышаться. И тут же почувствовала неладное.

Потому как сзади тоже кто-то дышал. Я бы сказала весьма шумно.

Осторожненько развернулась и сглотнула.

По ту сторону ограды, прямо вот в сквере где мы так любили собираться по ночам, застыла еще одна толпа блондинистых зомби.