Прорицатель (СИ) - Пушкарева Юлия Евгеньевна. Страница 21

— Это похоже на историю Аавин, дочери Льер и Эакана. Она не могла решить, что ей ближе — вода или ветер, а в итоге сгорела в солнечных лучах. Вы украли нашу легенду.

— Не наоборот ли, человечек? — Гэрхо тихо засмеялся. — Впрочем, неважно. Старший думает, что тебе пора посетить Меи-Зеешни.

— Зеркальный дом? — Мей чуть не выронил труд Эннера. Он не надеялся, что его вообще когда-нибудь впустят туда. — Но зачем?

— Увидишь наконец-то, как можно использовать зеркала. Пошли.

Над входом в Зеркальный дом висели сосульки, пригретые солнцем, и капли, срываясь с них, мелодично позвякивали. Мама когда-то говорила им с Атти, что это зима плачет, уходя. «Где она сейчас — на работе, на рынке, дома?» — задумался Мей. Его кольнула тоска.

Зеркальный дом остался те же непроницаемо-чёрным, приземистым шестиугольным строением. Когда они вошли внутрь, там было пусто. Мей обвёл взглядом зеркала, покрывавшие стены. Они с Гэрхо отражались в них снова и снова — где-то в рост, где-то фрагментами, а где-то — искажёнными, искривлёнными, ненормально вытянутыми или растянутыми. Мею отчего-то стало нехорошо. Он не хотел шевелиться, чтобы сотни его подобий не пришли в движение.

Гэрхо тронул его за локоть.

— Нам не сюда. Пойдём в другой зал.

— Тут несколько залов? — спросил Мей и услышал эхо. Гэрхо молча двинулся вперёд.

Зеркала всё не заканчивались. Потолок тоже оказался зеркальным; но, когда Мей стал смотреть в пол, он и там увидел своё лицо. «Пол только что был дощатым...»

Он кашлянул.

— А Близнецы как-то связаны с Отражениями?

— Только в той же степени, в какой все мы связаны с Цитаделью Порядка, — Гэрхо пожал плечами. — Тебе не стоит брать в голову то, что они — близнецы. В некотором роде это одно, воплотившееся в двух... Мы на месте.

Перед ними вдруг выросла стена, а в ней дверь — не зеркальная, а красного дерева, с позолоченной ручкой. Мей вздохнул с облегчением. Оглядываться ему не хотелось.

Гэрхо повернул ручку.

За дверью находилась маленькая комната, и в ней стояло единственное зеркало — огромное, намного выше Мея и раза в три шире, в раме из местами почерневшего серебра. Комната выглядела довольно тёмной, но Мей смог разглядеть фигуры, украшавшие раму: отчеканенных птиц и зверей, людей с луками, щитами и странными инструментами. По краю всего этого вился искусный орнамент виноградными лозами.

— Здесь ты увидишь то, что приходило к тебе в видениях, — сказал Гэрхо, положив руку на зеркальную раму. — Прорицатели древности пользовались им для этого, а народ Долины иногда пользуется, чтобы воспроизвести событие прошлого и найти лучшее решение какого-то вопроса. Надо только приложить руку, сосредоточиться на том, что ты хочешь увидеть, и зеркало впустит тебя.

— Впустит меня?

— По крайней мере, я на это надеюсь, — Гэрхо отнял руку. — Хотя лучше оно реагирует на зеркальную кровь, но ты всё же прорицатель, и к тому же связан с Городом-на-Сини.

— Причём тут Город-на-Сини? — озадаченно спросил Мей, наблюдая, как Гэрхо постепенно отступает к двери.

— А какую, ты думаешь, воду когда-то применяли для изготовления наших зеркал?... Понятно, что не любую. В мире осталось не так много мест, подобных вашей Сини... В общем, просмотри своё последнее видение и постарайся получше запомнить. Ты обязан узнать Близнецов при встрече.

— Если я с ними встречусь, будет безразлично, узнаю я их или нет, — заметил Мей. — Вы уходите?

— Да, — Гэрхо уже стоял в дверном проёме. — Подожду тебя снаружи. Это всё же нечто личное для тебя... И отдай мне эту книгу, кстати.

«Откуда такая тактичность?»

Когда Гэрхо ушёл, Мей дотронулся до рамы и представил своё последнее видение так, как помнил; а точнее — так, как было написано в его записной книжке.

Он честно пытался думать о Близнецах, но, закрывая глаза, видел только Анну — и тогда его охватывала знакомая тревожная истома. «Что за чушь?» — с сердитой досадой спросил у себя Мей и прогнал её образ — зыбкий, как дым над костром.

— Близнецы, — проговорил он вслух. Рама нагрелась под его рукой и легонько запульсировала, точно живая плоть; он открыл глаза. Из зеркала на него смотрели они — двое как одно. Они стояли рядом — неподвижные, словно каменные истуканы — и их губы беззвучно шевелились. Если бы Мей не знал, что они не люди, он бы принял их за южан — тёмно-золотистая кожа, иссиня-чёрные волосы и миндалевидные глаза. Тела тонкие и гибкие — такие, наверное, бывают у хищников.

Мей смотрел на них некоторое время, а потом решил убрать руку и прекратить это — он всё равно не разбирал ни слова из того, что они бормотали в унисон. Но его ладонь намертво приросла к раме, и он, сколько ни дёргал, не мог сдвинуть её с места. В горле у него пересохло. Продолжая тащить руку, Мей пару раз позвал Гэрхо, но стояла тишина.

Он понял, что ещё немножко завораживающих взглядов и речей Близнецов прямо нос к носу — и он сойдёт с ума. Может, это замысел Отражений — оставить его здесь приваренным к этому зеркалу, чтобы он лишился рассудка или умер от жажды и голода?... Нет, Отражения защищают его. Он должен этому верить.

— Меидир, сын Кейлы, — прозвенел невдалеке детский голосок. В тот же миг рука Мея легко отошла от рамы, и Близнецы стёрлись со стеклянной глади. Обернувшись, Мей увидел Ридиема — тот стоял, покачиваясь из стороны в сторону и улыбаясь от уха до уха.

— Спасибо, — растерянно сказал Мей. Ридием рассмеялся, поманил его за собой и понёсся по коридору, весело подпрыгивая. Мей побрёл следом. Выход очень просто найти — он хорошо помнил, где он.

Однако зеркала тянулись и тянулись, а мальчишка всё скакал впереди, напевая что-то нечленораздельное. С Гэрхо они явно шли меньше, да и поворотов столько не насчитывалось...

— Куда ты меня ведёшь?

Ридием никак не отреагировал.

— Ридием, постой! Мне нужно к выходу.

Опять никакого ответа. Разозлившись, Мей остановился.

— Я не пойду дальше, пока ты не объяснишь, чего тебе надо.

Ридием медленно развернулся, отражаясь сразу во всех зеркалах. И у Мея перехватило дыхание, потому что его лицо было теперь лицом одного из Близнецов.

— Твою жизнь, — глухо сказало то, что казалось Ридиемом, и неспешно двинулось к нему.

Бежать от семилетнего ребёнка — смешно. Но Мей покрылся мурашками. Оно приближалось медленно и неумолимо — и он знал, что не скроется среди бесконечных зеркал, знал, что ни кулаки, ни Дар тут не помогут.

И тут где-то сбоку мелькнула вспышка бледно-зелёного света и качнулись ветви на седой голове.

— Деос, — успел удивиться Мей, а после его окутала темнота.

ГЛАВА XXI