Прорицатель (СИ) - Пушкарева Юлия Евгеньевна. Страница 33

Церемония. Ему в торжественной обстановке вручат ключи от Города. Странно, но он почти забыл об этом; он вообще стал ужасно забывчив. Он разговаривал с городским Советом по этому поводу и убеждал их перенести её, продлив траур, но они были непреклонны — им всё мерещились какие-то назревающие волнения.

— Конечно. Пойдёмте.

Под сгущавшимися тучами Мезор добрёл до своего дома (в градоправительскую резиденцию он не собирался заглядывать до завтра) и заперся в кабинете. Его уже успели навестить толпы соболезнующих, устроителей церемонии и просто льстецов, поэтому он закрылся на ключ и велел никого не впускать.

«Совсем никого, — устало добавил он про себя. — Даже если явится Меакар».

Какое-то время он сидел, спрятав лицо в ладонях — когда-то давно, ещё в детстве, он часто делал так, когда бывало тоскливо. Если бы Айрег мог видеть его сейчас, он бы назвал его слабым.

«Так и есть. Я слаб, я трус. Я боюсь так, как никогда не боялся, — боюсь смотреть в лицо твоей смерти, Айрег. Это меня она должна была забрать».

Хотя в таком случае ему было бы несравненно легче. Что и говорить, мир слишком жесток, чтобы дарить ему такие поблажки; да он ничем их и не заслужил.

В кабинете отчего-то было холодно; он встал и захлопнул приоткрытое окно. А потом вспомнил, что ничего не ел, кажется, со вчерашнего утра — и голода совершенно не чувствовал. И Мезора посетила странная мысль.

Он вышел, прошёл через коридор и спустился к подвальным помещениям — на кухню. Служанки, кухарки и поварята испуганно и почтительно от него отшатывались, сгибаясь в поклонах, — их господин забредал сюда пару раз за всю жизнь. Стоял дымный чад, в котором мало что можно было разобрать; звенела посуда, сверкали ножи, и со всех сторон давила грубо сколоченная деревянная мебель.

— Вам что-нибудь угодно, господин градоправитель? Прикажете подать обед?

Мезор дёрнулся от этого обращения и увидел главного повара — бодрого мужчину лет за сорок, необычно худощавого для своего места.

— Нет... Отчего так шумно?

— Готовится обед к завтрашней церемонии, конечно. Хотите взглянуть? Свежайшая говядина, запечённая стерлядь, как Вы любите...

— Нет, спасибо. Мне нужна Кейла эи Онир.

— Кейла? — повар нахмурился, припоминая. — Судомойка? Пойдёмте, я отведу Вас к ней. Надеюсь, она ничего не натворила?

— Я просто хотел бы поговорить с ней, — сказал Мезор, наблюдая, как вытягивается лицо повара. Он подобострастно умолк.

Лавируя между столами, они прошли в дальний конец кухни — туда, где стояли чаны с посудой. Мезор увидел Кейлу сразу — такая же моложавая и статная, как прежде, она как раз наливала в лохань горячей воды. Заметив его, выпрямилась, отставила ведро и поклонилась, отбросив выбившиеся из-под косынки волосы с раскрасневшегося лица. Повар удалился.

— Господин Декар, — сказала она, и Мезор мысленно поблагодарил её за отсутствие «господина градоправителя».

— Вы удивлены моим приходом?

— Да, — сказала она, глядя ему в глаза, но он видел, что она лжёт. Морщинки, чересчур впалые щёки, наверное, чуть более тяжёлая нижняя челюсть — в остальном же вылитая Атти. Мезор вздохнул.

— Я отвлёк Вас от работы. Простите. Можете продолжать.

Пожав плечами, она невозмутимо наклонилась над лоханью и стала оттирать сковороду. Мезор невольно залюбовался точными и сильными движениями её рук.

— Как Ваша дочь? По-прежнему не замужем?

— По-прежнему.

— А сын? Закончил школу?

Она замерла на мгновение, но в лице совсем не изменилась.

— Мой сын уехал... И пока не вернулся.

— Где он, Кейла? Скажите мне прямо.

— Я не знаю, господин Декар. Правда не знаю. Позвольте спросить, зачем Вам это?

— Выходит, он пропал?

Кейла старательно протёрла сковороду, потом сложила её в стопку чистой посуды и взялась за большое блюдо, не поднимая глаз.

— Выходит, так.

— Но Вы верите в то, что он до сих пор жив?

Она не ответила.

— Может быть, сейчас он беседует с моим братом, — продолжил Мезор, испытывая странное наслаждение от боли, которую ей причинял; он хотел, чтобы целому миру было так же больно, как ему, — на равных.

— Не думаю, что Ваш брат был при жизни слишком разговорчив, мой господин.

Такого хлёсткого ответа он не ожидал. На равных... Беседовал ли Айрег на равных когда-нибудь с кем-нибудь, даже с родителями, или с Клариссой, или с ним?

— Вы не знали его, Кейла.

— А Вы не знаете моего сына. Оставьте его в покое.

Он бы мог лишить её жалованья за такую дерзость.

— Если он когда-нибудь вернётся... Скажите ему, что в стенах Города-на-Сини ему ничего не грозит. Я обещаю это.

«Как я могу обещать? Разве я спасу его от Близнецов?»

Гибельная, гибельная связь Айрега с Цитаделью Порядка — слишком крупную он поймал рыбу.

Но почему, проклятье, почему даже сейчас его так беспокоит этот неприкаянный мальчишка?

— Я скажу ему, господин Декар.

— Кейла, — прошептал он так тихо, чтобы их не слышали — хотя в окружавшем лязге, шипении, шкворчании и разговорах это и так было бы почти невозможно, — я не знаю, что мне делать. Я потерял всё.

Он не знал, зачем ей всё это говорит. Вот теперь она снова вскинула на него глаза — тёмно-карие, ясные и умные. Мезору вспомнилось, что у мальчишки глаза были светлые — в отца.

— Жить, господин Декар. Жить и править Городом.

ГЛАВА XXXIII

Мей пришёл в себя под странный шорох. Он лежал на песке — мелком, тёмно-золотистом, совсем не похожем на приозёрный, а скорее напоминающем тот, что сыпался в часах в лавочке господина Лерто. Подняв голову, он понял, что на этот песок плавно, одна за другой набегают мелкие волны и легко откатываются обратно. А посмотрев ещё выше, увидел бескрайнюю водную гладь, тянувшуюся до самого горизонта — насквозь синюю, с густым тёмным отливом, облитую рыжими, почти красными лучами громадного заходящего солнца.

— Море, — сказал он вслух, самому себе не веря. Он не думал, что когда-то увидит его. Он встал и стряхнул с себя песок, чтобы окончательно убедиться, что не спит.

Воздух был лёгкий и прохладный, а на языке быстро появился солёный привкус. Неподалёку от себя Мей увидел лихо закрученную раковину — о таких он только читал, — а оглянувшись — странного вида деревья с шипастыми стволами и пористой листвой. Совсем крошечные в начале, они постепенно переходили в сплошную стену и образовывали настоящую чащу; их сплетавшиеся, как в объятиях, ветви с трудом пропускали солнечные лучи.

— Это остров Феалтах, — сказала Анна, подойдя откуда-то сбоку. — Когда-то он был сердцем огромной и сильной империи. Её границы охватывали почти весь мир, а молва о славе докатывалась до Центра Мироздания и обеих Цитаделей.

Неслыханная печаль звучала в её голосе, пока она обводила взглядом пустынный пейзаж. Мею вдруг захотелось просто обнять её и прижать к себе, утешая; это место явно причиняло ей сильную боль, которую она даже не особенно пыталась скрыть. Но вместо этого он только спросил:

— И что с ней стало потом?

— Она пала, — лоб Анны прорезала морщинка; она нервно потёрла плечо, обтянутое простой тёмной тканью. — Примерно так, как ваши королевства. Изнутри её грызли гражданские войны, с границ напирали дикие племена, но в итоге дело решил случай. Это была катастрофа, Мей. Страшные вещи творились — землю трясло почти непрерывно, море гневалось, и целые города оказывались затопленными. С неба низвергались потоки огня, и поля горели — видел бы ты, как жёны крестьян рвали на себе волосы. Не было спасу от мора: падала скотина — все дороги были завалены трупами коров, волов, лошадей; а люди гибли от чумы и других болезней, которые распространялись быстро и убивали в несколько дней. То и дело налетали ураганы, в степях — суховеи, в пустынях — пыльные бури, но по сравнению со всем прочим они даже не казались таким уж ужасным бедствием. Всё было кончено легко — вероятно, империя слишком возвысилась для государства смертных. Ты не представляешь, какой властью она обладала, Мей, какие здесь строились города и замки, какие открытия делались, какая музыка звучала... Иногда мне снится всё это. Изредка.