Прорицатель (СИ) - Пушкарева Юлия Евгеньевна. Страница 67

Опасность грозила всего-то высокомерной девчонке из чужого мира, которую он знал считанные дни. А он чувствовал себя так, будто сам был на волосок от смерти.

Проклятье.

— Больше не отходи от меня далеко, — попросил он, и Нери кивнула.

ГЛАВА XXII

Войско шло на север стремительными переходами; в гавани Шатвази их уже ждал рагнаратский флот. Кнеша лично рассчитал сроки, в которые им предстояло добраться до Заповедного леса и оплыть его, и пока они укладывались. Он не стал тащиться в громоздком обозе, как полагалось рагнару, а переходил от одного отряда всадников к другому. Легко вооружённые, стремительные всадники издавна были гордостью Рагнарата; для них выращивались лучшие снурки на материке и ковались лучшие короткие мечи.

Проводя дни в седле, Кнеша много думал. Складывал кусочки головоломки, планировал, рассуждал. Он ставил на кон многое, очень многое — но, право, оно того стоило.

Однажды, лет семь назад, он подал милостыню нищей старушке, и она благословила его. Потом он узнал, что эта старушка — мать разбойника Тени, наводившего ужас на селения вниз по Великой реке. Когда Тень казнили по приказу рагнара, Кнеша был там — и видел, как она громко смеялась в толпе. Старуха тоже узнала его; чуть позже она поманила его крючковатым пальцем, попросила наклониться и прошептала, обдав его затхлым дыханием:

— За всё платится, славный мон. За всё, за всё, за всё.

Теперь он понял это в полной мере.

Рядом с ним постоянно оставался Салдиим, и разговаривать с ним было примерно так же, как беседовать со стеной. Под вечер, утомившись от лагерной однообразной скуки и корпений над картой, где флажками отмечались форпосты повстанцев, сдвигавшиеся всё дальше на юг, Кнеша завёл привычку подзывать его и рассказывать. Говорил всё, что придёт в голову — о себе и своей жизни, о своих целях. Чёрный человек слушал и не перебивал, половину не понимая. Кнеша ни с кем другим не мог позволить себе такой смелости.

— Ты когда-нибудь слышал слово «Академия»? — спрашивал он, и Салдиим мотал головой. — Это великое место, где люди получают знания. Читают, пишут — понимаешь? Хранят книги и создают новые. Ею управляет Ректор... Ну, как бы рагнар Академии, — Салдиим кивал. — И знаешь, что недавно случилось с этим Ректором, Салдиим? Его сместили и позорно изгнали — потому что узнали, что издалека он помогал мне. Очень, очень издалека. Вот как нами играет судьба.

Салдиим не реагировал на то, как он расчувствовался. Просто смотрел на полог палатки и думал о чём-то своём. Может быть, вспоминал родину. А может быть, проклинал его.

— Но это уже не важно, — продолжал Кнеша, воодушевляясь. — Он ведь сделал всё, что мне было нужно. Совсем скоро, Салдиим, понимаешь? Совсем скоро всё разрешится.

Чёрный человек молчал. Кнеша вздыхал и приказывал принести себе вина — разбавленного, чтобы не ударило в голову. Он и без того был слишком счастлив.

Деревня стояла на берегу узкой речушки, на государственных землях — маленькая, не больше дюжины хижин. Тихое, вроде бы неприметное место — если бы не частокол и горстка местных жителей, с огнём и вилами вышедшая защищать свои закрома. Это было пока первое сопротивление, встреченное Кнешей на собственной земле. Жалкое, обречённое сопротивление. Вряд ли селяне это не понимали; видимо, нашёлся один энтузиаст, зажёгший соседей речами о законном наследнике за лесом на севере и заставивший их оторваться от возни в коровьем навозе. Кнеша встречал таких людей и ужасно не любил их. Они сеют ветер, хоть и знают, что пожнут бурю.

Он вздохнул, услышав донесение. Выбор был налицо.

Я не жесток, сказал себе Кнеша. Просто не дурак, вот и всё.

Люди часто принимают ум за злобу, а злобы в нём не было. Он искренне не хотел отдавать такой приказ — но не мог допустить, чтобы эта зараза распространялась.

Кнеша не торопясь поднёс к губам левую руку и скрестил пальцы. Безмолвный жест, знакомый лишь самым близким — тем, кто когда-то знал его под именем Хаши.

... Он проехал через селение, когда всё почти закончилось. Дым валил от подожжённых соломенных крыш. В воздухе висели последние крики, иногда раздавался отвратительный, чавкающий звук пронзаемой плоти. На раскидистом дереве у обочины болталось несколько наспех повешенных. Речушка стала красной от крови. Снурк Кнеши переступал через повсюду валявшиеся трупы и алчно принюхивался, ошалев от такого количества свежего мяса.

Сам Кнеша подавил приступ дурноты и посмотрел вверх. В голове у него складывался стихотворный экспромт, гладкий и изысканный, будто кружево.

— Что прикажешь, повелитель? — почтительно спросил кто-то пеший.

Кнеша ответил не глядя:

— Воткните в землю знамя Рагнарата.

ГЛАВА XXIII

В последнее время Нери не снились сны — или она просто их не запоминала. А тут ей вдруг привиделась мама — такой живой и близкой, что защемило сердце. Нери даже не поняла толком, что именно там, во сне, происходило — ей просто было удивительно тепло.

А проснулась она на влажной земле, завернувшись в тряпьё и дрожа от холода.

Всё утопало в рассветной розовой дымке. Мей сидел рядом на какой-то коряге и строчил в своей тетради огрызком карандаша, как это обычно бывало. Нери хотела как-то показать, что уже проснулась, но потом почему-то раздумала. Ей нравилось просто смотреть, с каким вдумчивым увлечением он пишет. Она никогда не понимала, как это может настолько захватить. Она вообще с трудом понимала этого странного иноземца, этого чужака.

Мей в задумчивости покусал кончик карандаша, поудобнее устроил на колене тетрадку. Сальные, забавно-светлые, точно пшеница, пряди упали ему на лоб; он сильно ссутулился. Нери улыбнулась — она часто улыбалась, вспоминая моменты их совместного путешествия. Идти с ним было совсем не то, что одной. В её глазах он был нелеп и несведущ, как ребёнок; он говорил тёмными, запутанными фразами и не походил ни на кого из её знакомых. И ещё он видел будущее — несчастный, проклятый духами.

Хотя, наверное, каждый проклят ими по-своему. Может, это и хотело сказать ей существо из дерева?

Мей, видимо, почувствовал на себе взгляд и оторвался от записей.

— Доброе утро, — проговорил он со своей вечной робостью.

Нери кивнула. Начинался ещё один день — и теперь для неё это не было тягостью. Наоборот, теперь она постоянно как будто ждала чего-то — чего-то неясного, но необходимого, причём ждала со спокойной уверенностью, что оно обязательно наступит. Что-то важное прорастало и пускало корни внутри неё, что-то большое и живое, как Заповедный лес.

— Я разведу костёр, а ты сходи за водой, — распорядилась она и встала, потягиваясь.

В тот день они не прошли и четверти мысленно намеченного Нери расстояния, когда ей стало казаться, что что-то не так. Неясная тревога вкрадывалась в каждый шаг, запахи казались более резкими, а тени — более угрожающими, чем обычно. Нери напряглась и ступала осторожно, прислушиваясь к пульсации Силы Маантраша у себя внутри.

— Нери, ответь мне на один вопрос, — попросил вдруг Мей, шедший следом. Нери раздражённо дёрнула плечом; она чувствовала, что в этом районе леса лучше молчать. Но как это ему объяснишь?...