Прорицатель (СИ) - Пушкарева Юлия Евгеньевна. Страница 90

— Пойдём — нам надо успеть. То, что я видел, скоро случится...  — «Если ещё не случилось», — закончил он про себя.

Мир Лирд'Алля, Отравителя и кову оставался чужим и холодным, но вскоре в глазах Мея обрёл какую-то дикую, обворожительно-загадочную красоту. Места, где они проходили, были удивительно малонаселёнными и потому просторными — а Мей так отвык от этого в духоте того мира, где жил перед этим. Могучие хвойные деревья, совершенное бездорожье, снега и озёра, покрытые голубоватым льдом — вот что он видел, но понимал, конечно, что этим дело не ограничивается. Среди знакомых ему, вполне заурядных животных попадалась вдруг белка размером со среднюю дворнягу или мохнатое существо, намертво прилипавшее к древесной коре на время сна. Несколько раз им с Кнешей встречались небольшие отряды всадников, вооружённых примерно как древние воители, о которых Мей читал у себя на родине; кони их были вишнёвыми, с жуткими красными глазами. В маленьких деревеньках не было плотной застройки многими домиками, а стояло две-три огромных избы, где жили целым родом — толпой в несколько десятков человек разных поколений. Когда им приходилось ночевать там, Кнеша тайком морщился и бормотал что-то о вони и грязи.

Грязи, нищеты и запущенности правда было много — собственно, ничего другого в жизни местных людей Мей не заметил. Они были тёмные и угрюмые, привыкшие к холодам, войне и скудной пище, но довольно гостеприимные. Они молились двум своим богам, мужчине и женщине (а кто-то — и не только им, но тайно), чтобы скорее пришло лето и чтобы Император сразил Серого Князя.

Им не встретилось никого, кто сказал бы хоть слово в защиту Князя; хотя в чьих-то речах, особенно в женских, проскальзывало сочувствие, но в целом его явно считали смутьяном и помехой. Может, в других краях было и не так, но исходя из видимого положения дел Мей вообще не понимал, как Князь до сих пор держится и чего в конечном счёте добивается. Из Кнеши, само собой, не удалось больше вытянуть никаких подробностей насчёт него.

Два названия местные упоминали с неизменным благоговением — Лирд'Алль (не вся империя, а её столица) и Армаллион, священный остров, где находится Орден Спящей Богини. По просьбам Мея им на разные лады твердили расхожую легенду об этой Богине и рассказывали всевозможные байки о чисто женском Ордене, половине из которых было трудно поверить. Слыша это, Мей всякий раз ощущал тревогу: в мыслях он уже привычно простраивал новые и новые, потаённые связи, и видел, что все нити ведут от той женщины в белом к этому Ордену. Но всё же — всё же сначала им нужно к Императору.

Занесло их, конечно же, в ту ещё глушь, поскольку время всё тянулось, а заветная точка на восковой карте оставалась далеко. Мей устал и как-то одичал; всё чаще в голову лезли мысли о матери, сестре, Нери — верный признак, что всё неладно; он не хотел признаваться себе в этом, но его грызло одиночество — и ещё осознание того, что в этот раз надежды на успех почти на нуле. Кнеша не ускорял движение и мешал ему думать, но на фоне озлобленности Мей только острее чувствовал болезненную привязанность к нему, которую отдирал от себя уже несколько лет, как приставший к одежде репейник.

Однажды ночью, терзаясь бессонницей после очередного «приступа» Дара, Мей прокрался на крыльцо родового дома, где они приютились. Открывшийся вид вызвал у него судорожный вздох — настолько это было прекрасно, прекрасно и огромно. Они подошли совсем близко к скалам, которые громоздились теперь под самым носом, занесённые снегом и похожие на затаившихся в темноте великанов. На чёрном небе проглядывали звёзды, и снег чуть серебрился в их робком свете. За краем посёлка начинался всё тот же безлюдный простор, непознанный и неприручённый; Мей отчётливо видел дорожку из звериных следов, уводящую в сторону гор. Сдавленно охнув, он схватился за бок: опять засаднили старые шрамы, которые он получил в схватке с оборотнем в Заповедном лесу. Тоже дурной знак...

— Не спится? — спросил Кнеша, мягко подходя сзади. Мей кивнул, не оборачиваясь, и невольно напрягся. Кнеша встал рядом, прислонившись к перилам, и тоже уставился в ночь; по лицу у него бродила презрительная улыбка, а щёки, насколько Мей мог заметить, горели, будто в лихорадке. Он даже не накинул на себя ничего мехового и вышел в лёгкой рубахе — крайне не предусмотрительно, учитывая погоду.

— Ты бы оделся, — сварливо посоветовал Мей. — Нет времени тебя выхаживать.

— Правда? — Кнеша вопросительно приподнял бровь. — Так торопишься в Лирд'Алль или боишься, что отплачу тебе потом, как этой Галке?

— Глупость. Я не слепой и не слабее тебя, так что первое.

— Не слабее, зато неповоротливее...

— Ну, это мы уже проверяли.

— Точно.

Они помолчали. Взгляд Мея скользнул поверх головы Кнеши: прямо над ним, на навесе, торчала мощная намерзь из сосулек. Это ему не понравилось, но он ничего не сказал.

— Интересно, какие у них тут казни распространены? — задумчиво промолвил Кнеша.

— Казни?...

— Ну да. Когда мы заявимся к Императору — нас прикажут четвертовать, повесить или что-то более необычное?... Ну, знаешь, чан кипящего масла, клетка со львами...  — он явно входил в раж. Мей засмеялся, но вышло как-то невесело.

— Не думаю, что тут есть львы.

— Плевать. Какие-нибудь другие твари... Вроде той, что мы тогда видели, с крыльями.

Мей снова промолчал. Подобных они больше не встречали, однако он стал чаще смотреть на небо — понимал, как это нелепо, но продолжал лелеять свою мечту о драконах.

— У тебя было видение, — резко сказал Кнеша. — Недавно.

Мей потянулся к зеркалу, чтобы показать ему (уговор есть уговор), — но Кнеша, как ни странно, мотнул головой.

— Нет. Расскажи мне сам.

Мей помедлил, собираясь с мыслями. Формулировать видения ему всегда было трудно даже на письме, не то что устно.

— Снова женщина, но другая... Моложе, — он нахмурился, припоминая подробности. — Скорее всего, из того же Ордена. Я знаю только, что она нарушила клятву... Обет... Безбрачия, возможно. Я видел её сына. Если она родит, он будет важен для всего этого мира. Вот и всё, собственно.

— Скучно...  — разочарованно протянул Кнеша. — Кем бы она ни была, это случится, только если мир не развалится по частям раньше... Хотя пока я не вижу признаков развала. Точнее, их не больше, чем везде.

— Я тоже не вижу, — согласился Мей, заново очарованный ночным видом. — Но их и не должно быть. Вся суть в том, что это произойдёт резко, когда никто не будет готов. Это слишком несправедливо.

— Несправедливо?...  — Кнеша хмыкнул. — Ты знаешь моё мнение. Справедливо всё, что происходит. Особенно с людьми — они заслужили это... Ладно, ладно, мы заслужили, так лучше? Все, каждый.

— Но взгляни только на это место, — Мей повёл рукой вокруг себя — не столько для того, чтобы убедить Кнешу, сколько чтобы не согласиться с ним самому. — Разве оно не прекрасно?

— Прекрасно, не спорю. Без людей.

— Хочешь сказать, я опять напрасно вмешиваюсь?

— Я не знаю, Мей. Твоё дело. Я просто следую за тобой.

— И всё-таки?...

— Мне это нравится, Мей, — Кнеша впервые посмотрел прямо на него. — Ты ведь знаешь — просто нравится. Без твоего Дара мне скучно.

— Жизнь целого мира — это не развлечение, — тихо сказал Мей.

— Неужели? А что ты предложишь взамен?

Мей собрался возмутиться, но не успел. Он увидел, как глыба льда над макушкой Кнеши внезапно покрылась сетью трещин и пришла в движение, словно её кто-то расталкивал изнутри. Не особенно размышляя, он пихнул Кнешу плечом, повалил его на неопрятное, местами заледеневшее крыльцо, и они кубарем откатились в сторону. Пока Кнеша, ругаясь, рвался прочь и пытался понять, что происходит, Мей поражённо наблюдал, как сосульки валятся и раскалываются, а из нутра наледи выбирается небольшое полупрозрачное существо, делает два прыжка и мгновенно исчезает в темноте, не давая никакой возможности себя рассмотреть.