Демон пробуждается. Сборник. Книги 1 - 19 (СИ) - Сальваторе Роберт Энтони. Страница 3

Это ощущение прошло — увы, слишком быстро. Элбрайн глубоко вздохнул и повернулся к Пони. Он хотел заговорить с ней, но сдержался, видя, что она тоже переживает состояние, близкое к тому, в котором он только что находился. Внезапно его охватило ощущение близости с ней, как будто они вместе прошли через какое-то совсем особенное и очень личное переживание. Многие ли способны, глядя на Гало, так чувствовать красоту, подумал он? Никто из взрослых в Дундалисе, это уж точно, с их вечным ворчанием и брюзжанием. И никто из других детей — их учили, что глупо задумываться над такими вещами, и они хорошо усвоили свой урок.

Нет, это было переживание его и Пони — только их одних. Он стоял и смотрел, как она медленно возвращается к окружающей реальности.

Элбрайн изо всех сил сопротивлялся внезапно вспыхнувшему желанию наклониться и поцеловать Пони.

— Что? — спросила она, разглядев, несмотря на темноту, смятение и даже испуг на его лице. Мальчик отвернулся, недовольный тем, что позволил себе такие чувства. В конце концов, Пони была еще девочка, и, хотя Элбрайн открыто признавал ее своей подругой, всякое более глубокое чувство было совершенно недопустимо. — Элбрайн? Это пел Лесной Дух?

— Я ничего не слышал, — резко ответил он, вспомнив, что действительно слышал отдаленное пение.

— Тогда кто же?

— Никто, — грубовато ответил он. — Пошли. Скоро рассвет.

Он начал торопливо взбираться вверх по склону, иногда даже на четвереньках, оскальзываясь на толстом ковре опавших листьев. Пони продолжала стоять, глядя на него и недоумевая, что такое на него вдруг нашло. Но улыбка тотчас снова заиграла у нее на лице, а щечки с ямочками слегка покраснели. Она догадывалась, с какими чувствами сражался сейчас Элбрайн — с теми самыми, которые уже не раз приходилось преодолевать и ей.

Пони победила в этой борьбе, потому что в конце концов призналась самой себе, что неравнодушна к Элбрайну. После этого она даже радовалась своим чувствам; всякий раз, когда она видела Элбрайна, по телу разливалось удивительно приятное тепло.

Она догнала мальчика на вершине холма. За их спинами лежал Дундалис, темный и тихий. В мире, казалось, воцарилось безмолвие — ни единого птичьего призыва, ни шепота ветра в ветвях. Они уселись на вершине холма, разделенные расстоянием в пару футов и стеной смущения, окружавшей Элбрайна. Мальчик не двигался и, казалось, даже не мигал. Просто сидел, глядя прямо перед собой на раскинувшуюся внизу просторную долину, хотя вряд ли в такой темноте мог разглядеть хоть что-то.

Пони, однако, не сиделось на месте. Она в упор разглядывала Элбрайна, потом повернулась в сторону деревни — только в одном из домов горела свеча, — потом снова посмотрела на Гало, которое уже заметно побледнело. Самые яркие цвета были все еще видны, но того момента особой красоты, сопряженного с сокровенным переживанием, девочка больше не ощущала. Теперь она снова стала Джилсепони, просто Джилсепони, сидящей на холме рядом со своим другом в ожидании возвращения отца и других охотников. Рассвет, между тем, постепенно вступал в свои права. Деревня была уже хорошо видна — отдельные дома, даже столбы загона для скота.

— Сегодня, — неожиданно заговорил Элбрайн. Слова его звучали спокойно, чувство неловкости растаяло вместе с таинством ночи. — Они вернутся сегодня, — заявил он уверенно.

Пони улыбнулась, надеясь, что он прав.

Они сидели в молчании, а вокруг разгорался день. Заливавшая просторную долину пелена мрака разбилась на отдельные темные пятна — группы древних вечнозеленых деревьев, старейших «солдат» Короны. Они стояли горделиво, хотя большинство из них были едва ли вдвое выше Элбрайна. Земля вокруг деревьев словно притягивала утренний свет — подлесок тут был не темный, а белый, густой, пружинящий; он состоял из мха карибу. Элбрайну ужасно нравился этот мох — всем детям он нравился. При виде него так и хотелось скинуть башмаки, штаны и босиком побежать по белому ковру, чувствуя, как он продавливается между пальцами ног и легко касается голеней. А во многих местах мох карибу был Элбрайну даже выше колен!

Ему хотелось сделать это и сейчас — скинуть башмаки, одежду…

Он вспомнил о девочке, о своих недавних чувствах к ней и, залившись краской, отвернулся от Пони.

Девочка, по счастью, смотрела не вперед, а на южный склон холма за их спинами. Осень уже заметно заявляла о себе, и разбросанные по склону лиственные деревья, в особенности сахарные клены, были расцвечены яркими красками, красным, оранжевым и желтым.

Элбрайн порадовался, что она смотрит в другую сторону и не видит, как пылают его щеки.

— Они появятся вон оттуда, — резко сказал он, кивнув на широкий некрутой склон на северной стороне долины.

Прошло какое-то время, и они действительно, к своей радости, заметили возвращающихся охотников. Они шли уже по дну чашеобразной долины — цепочка крошечных фигур далеко внизу.

Дети наблюдали за их приближением, весело болтая, пытаясь угадать, сколько их и кто идет впереди, но тени деревьев, которые все время пересекали охотники, сбивали детей со счета.

— Смотри-ка, они несут шест! — внезапно закричал Элбрайн.

— А вон еще один! — радостно добавила Пони и захлопала в ладоши.

Охотники возвращались с добычей — несли туши лося, карибу или белохвостого оленя; судя по всему, охота оказалась успешной. Терпение у детей лопнуло; они разом вскочили и бросились вниз по склону, навстречу отряду охотников.

С вершины холма долина полностью просматривалась, но внизу, среди приземистых, раскидистых сосен, поле обзора сужалось до нескольких футов; друзья быстро потеряли друг друга из виду и потратили немало времени, перекликаясь, а потом споря, в каком направлении следует идти дальше.

— Солнце сейчас на юго-востоке, — уверенно заявил Элбрайн. Солнце еще не поднялось над краем долины, но определить его местоположение не составляло труда. — Охотники пришли с севера. Значит, мы должны идти так, чтобы солнце все время оставалось у нас за правым плечом.

Пони понимала, что он лучше разбирается в таких вещах, поэтому лишь пожала плечами, пустившись вслед за Элбрайном.

Он решительно, не оглядываясь, зашагал напрямую через густой вечнозеленый кустарник. Услышав голоса охотников, он ускорил шаг. Сердце у него бешено забилось, когда он узнал звучный голос отца, хотя слов было не разобрать.

Пони догнала его, а потом даже обогнала, пролезла между двумя тесно растущими соснами, отведя в стороны колючие ветки, и выскочила на поляну, по которой шли охотники.

Они среагировали на появление детей… странно, как-то чересчур испуганно, и Элбрайн замер. Он уже не слышал резкий окрик отца, перебегая взглядом с туши карибу на оленя, на связку кроликов, на…

Ошеломленные, Элбрайн и Джилсепони стояли не двигаясь. Отцы подошли к своим нетерпеливым детям с намерением отругать их за то, что те ушли так далеко от Дундалиса, но потом решили, что можно обойтись и без этого. Четвертая добыча, которую несли на шесте двое охотников, была красноречивей всяких слов.

Солнце стояло высоко в небе, разгорался яркий день, и вся деревня уже пробудилась к тому времени, когда Элбрайн и Пони вместе с охотниками вошли в Дундалис. Радость на лицах людей таяла, ее сменял страх, когда жители деревни разглядывали добычу; больше всего, конечно, их поражала последняя туша — тело, похожее на человеческое, но меньшего размера.

— Гоблин? — спросила одна из женщин, разглядывая скошенный лоб, длинный тонкий нос, крошечные, абсолютно круглые, уже остекленевшие глаза тошнотворно желтого цвета. Заостренные на кончиках уши утолщались и свободно болтались по сторонам головы. Женщина вздрогнула, разглядев рот — желтовато-зеленые клыки, загибающиеся внутрь. Подбородок узкий, но челюсти широкие и мускулистые. Не составляло труда представить, какую боль могли причинить эти зубы.

— Они всегда такого цвета? — спросила другая женщина, рискнув прикоснуться к телу странной твари. — Или становятся такими после смерти?