Загробная карьера Саши Маузера (СИ) - Пасацкий Александр. Страница 8

Так вот, если помните, с самого начала я высказал предположение, что нас погрузили в такую себе виртуальную реальность, и это все — не более, чем игра. А если здесь такая же хитрая задумка, то вполне логичным ходом было послать Координатора, и принять помощь более интересного персонажа — красивой, таинственной незнакомки, еще и со своей бандой.

Что будет дальше, я не представлял, но догадывался, что именно с этой девушки начнется все самое прикольное. Еще бы найти кнопочку "Рестарт", и можно со спокойной душой принять за факт то, что если пройдешь игру, проснешься, живой и невредимый, в клинике, тебе выдадут двадцать тысяч, и твоя жизнь автоматически наладится, что, в свете недавних событий, произошедших лично со мной, не могло не радовать.

"Ход твоих мыслей мне нравится. Продолжай в том же духе".

— Чего?

— Я говорю, как ты себя чувствуешь? В ушах не звенит?

Наверное, звенит, раз я только что… Ладно, это все от нервов. И недосыпа. Или нехватки кофеина.

— А где Худой?

— Кто?

— Тот, второй, — разлеплять глаза мне страшно не хотелось, боялся ослепнуть от ее рыжих волос. — Виталий.

— Да вот он, рядом сидит.

Я повернул голову, и рискнул приоткрыть левый глаз. Виталя жадно пил из пластмассового стакана, который держала у его рта еще одна девушка, с волосами ярко-розового, как жевательная резинка, цвета. Интересное кино, а что, брюнеток или блондинок у них не водится?

— Проснулся? — спросила розоволосая, и я сразу понял, кто именно хотел вырезать и продать мою печень. — Даш, что дальше с ними делать?

— Пусть пока отдыхают.

Рядом слышался какой-то гул, голоса, приглушенная музыка. Рыжеволосая принесла и мне воды, я с удовольствием напился, и вежливо попросил больше не приносить, потому что в переполненном сосуде скоро польется через край. Не знаю, поняла ли она мысль, но, во всяком случае, отошла в сторону, и теперь я мог хорошо осмотреться без риска ослепнуть.

Обстановка вокруг сильно напоминала сарай, куда складывают все, что может гарантированно пригодится в хозяйстве, и все, что может пригодиться не так гарантированно, но выбросить жалко. Громоздились лопаты, грабли, вилы, стоял разобранный культиватор, лежала резиновая лодка, стопки книг, набитые посудой коробки. В дальнем конце приткнулся стеллаж, забитый пустыми банками. Единственным, что не вписывалось в интерьер, был длинный стол в окружении табуреток, на которых расположилась вся банда. Теперь, когда они сняли маски, я увидел, что здесь преимущественно парни, девушек всего две, и с обеими я уже в какой-то мере познакомился.

— Эй, Маузер! — Виталя ударил меня носком ботинка, привлекая внимания. — Как думаешь, где это мы?

— Ты задолбал меня уже этим вопросом. Сиди, сам думай.

— Вы в нашей штаб-квартире. — ответила незнакомка, которую розоволосая назвала Дашей. — Чай будете пить?

— А сладенького к чаю ничего нет? — спросил я на всякий случай.

— Нет.

— Тогда я не буду.

Виталя непонимающе заморгал.

— Слышь, коза, ты кто такая? И зачем нас сюда притащила?

— На вашем месте я бы лучше сказала "спасибо", — холодно заметила розоволосая, разливая кипяток из электрического чайника. — Вы бы уже погибли, если бы не мы.

— Да ладно… Смерть не такое уж и страшное явление, тем более, для нас. На кой мы вам вообще понадобились?

— Что-то ты больно любопытный, — сказал здоровяк, тот, что был с "помпой". Он значительно выделялся на фоне остальных своей гренадерской фигурой.

— А у тебя штаны на талии не сходятся, на твоем месте я бы не гантели таскал, а портного за шкирку, — не остался я в долгу.

— Чего? — рыкнул он, расправляя плечи.

— Тихо! — рыжеволосая подняла ладони. — Спокойно, парни, мы в одной лодке. Короче, меня зовут Даша, а это мои друзья. Мы представляем собой ячейку общества под названием "Новое человечество". Наша цель состоит в том, чтобы оставшиеся города объединились, а не грызли друг друга, пытаясь завладеть как можно большими ресурсами из тех, что остались. Я слышала, как Координатор ввел вас в курс дела. Но одного он не сказал: на самом деле человечество не объединилось. Нас поглотила анархия.

— А? — спросил Виталя, морща лоб. Представляю, как у него мозг кипит, пытаясь вспомнить, что такое "анархия". Мне, кстати, это слово тоже ни о чем не говорило.

— Кстати, да, Даша, в чем она состоит? — неожиданно вкрадчиво спросила розоволосая. — У ребят тут тоже назрел вопрос.

Даша удивленно посмотрела на них.

— Вы чего это?

— А того! — сказал какой-то очень сутулый парень. — Мы к Петровичу в дом вломились, кого надо взяли, где деньги за все это?

— Я же говорила, мы бьемся не за деньги, а за мир…

— Где этот мир? — заорал здоровяк, потрясая кулаками. — Долго нам еще по домам бегать, этими железками дурацкими размахивать? Лучше уж реально на нормальную работу устроиться, правильно Петрович про завод говорил.

— Ты говорила, что мы будем купаться в деньгах, — сказала розоволосая. — А в результате ни денег, ни купания, даже душ в этой халупе принять негде. А теперь ты еще притащила двух незнакомых парней, про которых все о нас рассказываешь, хотя мы уже пятый день боимся на улицу выйти, потому что нас полиция везде ищет.

Виталя открыл было рот, чтобы что-то сказать, но я пресек это ударом ноги по его боку. Он ругнулся под нос, но на это никто не обратил внимания.

— Короче, Даша, мы посовещались, и решили кинуть тебе предъяву, — конкретно высказался сутулый. — Ты не держишь своих обещаний, мы живем в сарае, питаемся консервами, а на горизонте не счастливое будущее, а какая-то черная неизвестность.

— А по вашему лучше жить по расписанию, которое составляют всякие уроды? — заорала Даша, и неожиданно выхватила из-за пояса пистолет. — А кто плакал, жаловался, что его с работы выперли? Кто ныл, что ему нечем за квартиру заплатить? Кто хотел повеситься из-за того, что его долгами обложили?

И, чтобы доказать слова делом, ткнула пистолетом куда-то в сторону, очевидно, показывая на тех самых "уродов", из-за которых нечем было за квартиру заплатить. Это переломный момент, по ее замыслу, должен был укрепить пошатнувшийся авторитет, но сейчас он возымел обратное действие.

— Да пошла ты, — неожиданно сказала розоволосая. — Все, я сваливаю.

— Эль, я с тобой, — сутулый поднялся. — Бодя, ты как?

— Меня тоже все задолбало, — буркнул здоровяк.

И пока Даша стояла в полном обалдении, каждый из присутствующих поднимался, говорил что-то вроде "И не звони мне больше!" открывал дверь, и исчезал в непроглядной темноте. В течении нескольких минут мы втроем остались единственными обитателями сарая… то есть, штаб-квартиры.

— Поверить не могу, — Даша крутила в руках пистолет. — Все шло идеально, и вдруг они решили от меня отказаться!

— Застрелись, — посоветовал я. — Тогда они поймут, как сильно ты расстроилась, и вернуться.

— Да фиг она там застрелится, — проворчал Виталя. — У нее же ствол — игрушечный. И второй тоже. Я это сразу понял, еще в доме Координатора.

— Вот это прикол!

Даша направила пистолет в стену, и нажала на спусковой крючок. Из ствола вылетела тонкая струйка воды, и вывела на грязной поверхности нецензурное слово из трех букв.

— Так, все понятно, — я встал, изо всех сил пытаясь не ухватиться при этом за что-нибудь, чтобы не оставить своих отпечатков. — Пошли, Виталь, вернемся к ребятам.

— Подождите! — рыжеволосая в отчаянии преградила нам путь. — Да, хорошо, признаю, я соврала. Никакое мы не общество по спасению человечества, а просто люди, которые не хотят вкалывать, как все остальные.

— Бабушке своей расскажи, — Худой сделал попытку отодвинуть ее в сторону.

— Подожди, — попросил я. — Кажется, девушка что-то сказала про то, что она лентяйка. Нет? Наверное, показалось.

— Ну ладно, ладно, — признала Даша. — Но и вы меня поймите! У нас здесь жизнь человека расписана до мелочей. Если ты зачат естественным путем, то после рождения тебя отправляют в закрытый интернат, где ты с другими детьми не видишь своих родителей, никуда не выходишь и ничего не знаешь вплоть до совершеннолетия. Потом тебе дают работу, за которую ты получаешь баллы, и которые потом можешь обменять на еду в ресторане или один из свободных домов. Ты работаешь, живешь, трудишься на благо развития базы, получаешь за это еду и кров. Если ты девочка, как я, то к двадцати годам тебе придется выйти замуж, потому что рождаемость низкая, и надо это исправлять. К двадцати трем ты понимаешь, что будешь работать до самой смерти, спать с человеком, которого не любишь, рожать детей, которых восемнадцать лет не сможешь увидеть, и не умрешь, пока твое тело не износится достаточно, чтобы в нем отпала дальнейшая надобность.