Цена молчания (СИ) - Еленина Юлия. Страница 53

- А ведь Анна меня предупреждала, – снова с усмешкой сказал Роман и, поднявшись, подошел к окну. Смотрел на спешивших куда-то людей на улице, запустив руки, уже сжимавшиеся в кулаки, в карманы брюк и перекатываясь с пяток на носки. – Знаешь, может, я и сам виноват. Не стоило мне тогда уезжать в Москву, оставлять тебя наедине с проблемами, но я никогда не бывал раньше в подобных ситуациях, поэтому не знал, как поступить правильно. А потом уехала ты, просто сбежала, не дав объясниться. И конечно, милый Олег Викторович, такой заботливый и привычный, стал твоей опорой. Но ты хоть на минуту подумала, что просто мне не дала этой возможности? Если бы ты соизволила не отключать телефон, то я бы приехал хоть на Камчатку. Нет же, посиди ты, Рома, месяцок, подумай, а меня пока бывший успокоит. Так? А режиссер молодец, не растерялся. Что, дорогая, – повернулся он к Ольге, – старая любовь не ржавеет?

- Я уехала, потому что мне надо было прийти в себя, решить, что делать дальше, – тихо ответила она, но прозвучало это как оправдание. – А Олег… – Ольга шумно выдохнула и покачала головой. – Так случайно получилось.

- Интересно, – Роман уже не скрывал своего сарказма, – а он знает, что это «получилось случайно»? – передразнил он. – Вдруг у него на тебя уже далеко идущие планы?

- Так, – повышая голос и тоже поднимаясь, сказала Ольга, – я не собираюсь продолжать разговор в таком тоне и выслушивать твои осуждения. Мы давали друг другу клятвы верности? Нет. Мы были парой? Нет. Ты сразу дал понять, что нас связывает только секс без обязательств. Так что не надо сейчас строить из себя обиженную невинность. Сам, наверное, тоже не соблюдал целибат?

Роман рассмеялся, и Ольга осеклась на полуслове, вопросительно на него посмотрев.

- Лучшая защита – нападение, да? – спросил он, аккуратно подходя к Ольге, как хищник к жертве, и уже другим тоном спрашивая: – Ты такими мыслями себя утешала, когда ложилась с ним в постель? Или он их лил тебе в уши, когда решил, что неплохо бы снова трахнуть тебя?

Шаг, второй назад – и Ольга спиной ощутила холодную стену, а Роман уже был рядом, поставив руки по обе стороны от ее лица. Снова слишком близко. Тела начало покалывать от непреодолимого желания прикосновений, дыхание сбилось, а кровь, казалось, превратилась в кипяток.

Глава 23

- Что ты делаешь? – немного сбившись, спросила Ольга. Нет! Нет! Нет!

Черт возьми, это уже становилось ненормальным, аномалией человеческих отношений – постоянное животное желание трахаться, как бешеные кролики, стоит только оказаться друг у друга в поле зрения.

- А на что это похоже? – вопросом на вопрос ответил Роман, все ближе и ближе наклоняясь к ее лицу.

- Ты же не собираешься… – предостерегающе начала Ольга, хоть и хотела снова почувствовать его руки, губы, да и против остальных частей тела не возражала, но все это казалось каким-то неправильным, что ли.

Сексом делу не поможешь и всего не исправишь, все равно придется когда-нибудь выбраться из койки и начать говорить, а это у них пока получалось не очень. Нет, безусловно, обсудить новую популярную книгу или даже поговорить о вымерших мамонтах они могли, а вот на теме собственных отношений всегда что-то шло не так.

- Собираюсь, – вроде как само собой разумеющийся факт подтвердил Островский.

- Подожди…

- Тебе не кажется, что ждал я и так слишком долго.

Он говорил так, как будто придавливал ее к стене еще больше с каждым словом, и снова не оставлял выбора, не давал права на решения. Роман заметил, как в глазах Ольги зажегся бунтарский огонек, и это возбуждало еще больше. Как тогда, когда они только познакомились и от нее за километр чувствовалась эта строптивость, взбалмошность, страстность, пылкость. Сейчас она, кажется, собиралась сказать какую-то колкость, но Роман не дал это сделать. Просто сгреб ее в охапку и поцеловал, настойчиво, грубо, без права капитулировать, удерживая одной рукой за талию, а второй за голову.

Безумие… Безумие охватывало их с каждой секундой все больше, заполняя собой пространство кухни и прижавшиеся друг к другу тела. Способность думать и действовать вопреки инстинктам исчезла, оставив только нечто, напоминавшее нимфоманию.

Почти на ощупь, не отрываясь друг от друга и на ходу сбрасывая одежду, они двигались в комнату.

- Господин писатель, – простонала Ольга ему в губы, когда он навалился на нее всем телом, придавливая к дивану, – что вы со мной делаете?

- То же, что и вы со мной, госпожа сценарист, – ответил Роман, опуская одну руку вниз.

Ольга почувствовала его пальцы, они были такими, какими она и помнила, жесткими, грубыми, но это ей и нравилось. Все та же боль на грани удовольствия, как в первый раз с ним. Этот человек был набором контрастов во всем.

«Может, я все-таки мазохистка, если нежность меня не пробирает», – подумала Ольга, некстати вспомнив про Олега.

Роману всегда нравилось это – стоило только провести рукой по ее телу, поцеловать, и, черт возьми, даже никакой дополнительной смазки не требовалось. Сейчас он не рассчитал силу и довольно резко рванул тонкую кружевную ткань, которая тут же разошлась под нетерпеливыми пальцами, оставляя на коже левого бедра красную полоску. Ольга едва поморщилась от секундной боли, прикрыв глаза.

Островский вошел довольно резко и остановился, надавив руками на ее плечи.

- Открой глаза, – жестко, даже со злостью попросил он.

Она посмотрела на него и нахмурилась. Таким его видела впервые. Роман снял очки и отбросил куда-то в сторону, вроде бы даже не волнуясь, разобьются ли они.

- В чем дело? – спросила Ольга в попытке привстать на локтях, но железная хватка только усилилась.

- Смотри на меня и не смей думать о своем режиссере сейчас.

Роман сделал один толчок, второй – она попыталась высвободиться из его хватки, но только сама себе этими попытками оставляла синяки на теле. Положив одну руку поперек ее груди, Островский наклонился прямо к раскрасневшемуся лицу, обхватив второй ладонью шею, и провел языком по губам.

Он чувствовал ногти в коже плеч, но это было несравнимо с тем, какая боль его рвала внутри. Он понимал, что все, что случилось с Ольгой, не только ее вина, но все равно наружу вырывался неандерталец, который защищал свое. Знал, что ей больно, но разве ему нет?

Для Романа все закончилось слишком быстро, а какое-то непонятное жжение в груди так и осталось, и, наверное, именно оно сыграло с ним злую шутку. Опять. Не учился на своих ошибках.

- В итоге я так и не понял, что ты решила? Кто же в итоге лучше трахается? Я или твой режиссер?

Ольга как будто протрезвела и холодным, спокойным и почти равнодушным тоном, которым она заразилась у Романа, сказала:

- Островский, пошел вон!

Он только усмехнулся, никогда, на своей памяти, не просил повторять два раза, но сейчас переспросил: