Корнет из нашего времени. Часть первая (СИ) - Мелик Валерий. Страница 10

Полковник Раух уже знал, что приезжает мой родитель. Для полка это было не рядовое событие, прибытие ветерана полка, бывшего его командира. Тут же собрался совет офицеров, где было решено организовать торжественный обед в честь этого события, присутствовать на котором было обязательным для всех офицеров. Меня к организационной суете не привлекали, поэтому поужинав и немного пообщавшись с сослуживцами, я в сопровождении Федора отправился домой.

Проснувшись утром часов в семь, повторил вчерашнюю разминку, после Елизавета подала завтрак, не на много отличавшийся от вчерашнего. Отдав последние указания по встречи, я, надев мундир, шинель, портупею с шашкой — обязательным атрибутом военной формы, и отправился в Петербург, куда на Варшавский вокзал в полдень должен был прибыть поезд с отцом.

Сначала заехал на Васильевский остров, в наш фамильный особняк. В нем сейчас жили дворник и старая семейная пара, дворецкий и экономка. Они служили нашей семье без малого лет пятьдесят. Молодой корнет редко бывал здесь. Детство он провел на Кавказе, у родственников матери, потом в Европе, с отцом. Перед отъездом прожил здесь чуть больше года, которые запомнились интенсивными занятиями с приглашенными учителями и тоской по солнечному югу, друзьям детства, привычному окружению. В шесть лет отец по делам службы выехал в Варшаву, взяв с собой Александра. Он как будто хотел реабилитироваться за то, что раньше мало уделял внимание сыну, будто боялся оставить сына хоть на минуту. После Варшавы отправились в Берлин, потом Вена, опять Берлин, Париж. Вернулся в Петербург в десять лет, когда поступил в Императора Александра II кадетский корпус. Семилетние обучение здесь не давало возможности часто находиться дома. Только в праздники и летом, во время отпусков. Два с небольшим года в Николаевском кавалерийском училище, которое, несмотря на его привилегированность, в вопросах дисциплины и свободного времени не баловало воспитанников, и возможностью частого нахождения вне стен учебного заведения юнкера похвастать не могли.

Получив офицерские эполеты и выйдя в лейб-гвардии Кирасирский полк, располагавшийся в Царском Селе, Александр сначала пару месяцев жил, как и все холостые офицеры — в доме офицерского состава в расположении полка, но вскоре решил переехать на съемную квартиру в три комнаты, с подсобными помещениями, буквально через дорогу от расположения, благо средств на это хватало. Род Белогорьевых по праву считался одним из богатейших в империи. Родной дом он посещал не часто, раза три-четыре в месяц, в основном после какого ни будь бала или званого вечера в Петербурге. Постоянно жить здесь или бывать чаще не представлялось возможным — каждый день из Царского на Васильевский остров не наездишься. Так что этот дом как не был, так и не стал для Александра родным.

Еще до ранения, в первые дни нового, 1905 года, получив сообщение о приезде отца, корнет был здесь и дал необходимые указания. Конечно, надо было после проверить все, но в связи с болезнью, это не представлялось возможным. Но беспокоился он зря, старые слуги не подвели. Дом сиял чистотой, на кухне хозяйничала вновь нанятая кухарка, необходимый запас продуктов хранился в кладовых и леднике.

Времени до прибытия поезда еще хватало, поэтому еще раз перекусил. Старая экономка, знавшая его еще ребенком, любила молодого князя и на правах почти что члена семьи настояла на легком обеде, аргументировав это необходимостью оценить профессионализм новой кухарки.

И вот, наконец, я в экипаже, по Измайловскому проспекту, подъезжаю к Варшавскому вокзалу. П-образное, с двумя боковыми двухэтажными протяженными корпусами здание. Главный фасад выходил на Обводный канал. Центральное огромное окно украшал витраж. Следом — другие постройки: пакгаузы, жилой дом для служащих, каменные бани. Но самое главное — крытая галерея-павильон из металла и стекла с тремя путями внутри. Именно они и размещались в такой длинной части вокзального здания. Перекрытия опирались на чугунные колонны. Рядом заканчивалось строительство уже освещенной Церкви Воскресения Христова, в которой уже иногда велась служба. Место для постройки этого храма было освящено в память бракосочетания Николая II и Александры Федоровны. Вначале сюда была перенесена деревянная церковь с Николаевской улицы. Но вскоре возникла необходимость в построении большей по размеру церкви. В 1904 году исполнялось 10 лет со дня бракосочетания царственной семьи и к ним обратились за помощью для постройки храма. Часть средств была получена, остальные деньги — пожертвования прихожан. Кстати, именно в этой церкви иногда вел службу священник Георгий Гапон — главный организатор выступления рабочих 9 января.

Вокзал, как всегда, заполнен людьми, причем публика очень приличная. Этому способствует направления его поездов — Баден-Баден, Карлсбад, Берлин, Париж, Вена. Еженедельно, по пятницам, из Ниццы сюда прибывал "Цветочный экспресс", который привозил в Петербург свежие розы.

И вот, в клубах пара к перрону, издав протяжный гудок, плавно подходит красавец "Венский экспресс". В центре состава — его "звезда" — обшитый дубовыми дощечками и покрытый светлым лаком вагон, всего на восемь мест, на котором сверкает надпись, выполненная бронзовыми буквами "1 классъ".

Сразу начинается суета встречающих, носильщиков и другого вокзального люда. Александр, в сопровождении денщика подходит к дверям вагона. Проводник, солидный мужчина средних лет с огромными усами, в форменной шинели и фуражке степенно спускается на перрон, вытирает тряпицей поручни и приглашает пассажиров к выходу. Еще через несколько минут в проходе вагона появляется отец.

Они не виделись с лета, когда князь приезжал на выпуск Александра из училища. За эти полгода отец несколько сдал, но в целом, выглядел бодро и очень солидно в шинели нараспашку, подбитой красной подкладкой, в генеральском мундире.

Неожиданно кольнуло в груди. У них были непростые отношения, но Александр любил своего отца и чувствовал, знал, что тот тоже очень любит его.

Николай Александрович Белогорьев, князь, генерал-адъютант, друг детства Великого князя Александра Александровича, будущего цесаревича, а потом и императора Александра III. Входил в компанию, образовавшуюся при дворе из представителей "золотой молодёжи" того времени. Кроме великого князя Александра в неё входили: цесаревич Николай, великий князь Владимир, член императорской фамилии князь Николай Лейхтенбергский, великий князь Николай Константинович, князь Мещерский, граф Илларион Воронцов-Дашков, князь Владимир Барятинский, барон Фредерикс, фрейлина Александра Жуковская, первая любовь Александра III фрейлина Мария Мещерякова. Молодежь развлекалась, танцевала, играла в карты. Николай Белогорьев, блестящий офицер, гвардеец, служил в лейб-гвардии Его императорского Величества Кирасирском полку, где занимал должность командира эскадрона, впоследствии принял этот полк, сделал блестящую придворную карьеру. В настоящее время, вот уже третий год является личным посланником императора Российской империи Николая II к президенту Северо-Американских Штатов Теодору Рузвельту [18].

Надо сказать, что отношения России и Северо-Американских Штатов в это время мало чем отличались от отношений этих стран в начале ХХI века. Определяющими факторами, влияющими на эти отношения стали враждебная позиция администрации президента США Теодора Рузвельта и американских СМИ по отношению к России, особенно во время Русско-японской войны [19], столкновение экономических интересов на Дальнем Востоке и в Маньчжурии, а также трения по "еврейскому вопросу", связанные с ограничениями прав евреев в России и активной эмиграцией российских евреев в США. Ничего не напоминает? Похоже, в семидесятых годах прошлого века пресловутые Джексон и Вэник свою поправку вносили, используя этот же повод.