Начать С Начала (СИ) - "Mukha Ket". Страница 9

Вот с таким выражением лица я и пошла завтракать.

— Светлого дня, моя маленькая — няня уже накрывала на стол.

— Светлого дня, няня — я забралась на стул, пододвигая к себе тарелку. Несколько первых дней мне все таки пришлось давиться кашей, но теперь няня готовила молочный супчик со сладкой крупой, и его я ела с удовольствием. У меня сейчас вообще было здоровое питание, что меня каждый раз умиляло, но заставляло скучать по фаст-фуду.

— Я сегодня на базар пойду, составишь мне компанию? — няня ласково погладила меня по голове.

Я скисла, отказывать не хотелось, но и менять собственные планы тоже.

— А мы ниток купим? — раз уж идти, то с пользой.

— Купим, купим, только тебе зачем?

— Ну так мы собирались платье мне перешить, — неужели она забыла?

— Ну давай попробуем, раз решили, ты вон ложкой шевели. — Няня потрепала меня по голове.

И через некоторое время, я в красивом платье и лентами в косах, шла с няней на рынок.

— Няня, а расскажи мне про Богов.

— Хм, и что именно тебе рассказать? — няня округлила глаза, удивленно глядя на меня.

— Ну, кто они, какие они, что они могут.

Няня задумалась.

— А хочешь мы после обеда в храм сходим, там тебе лучше расскажут, чем я то.

Бинго!!!! Вот вопрос и решился.

— Хочу, хочу.

— Но ты мне все равно расскажи что-нибудь. — заканючила я.

— Богов очень много, маленькая моя, ты должна зайти в храм и душой выбрать своего, кому потом всю жизнь будешь дарить свою кровь.

— А разве всем сразу дарить нельзя?

— Можно конечно, только мне кажется это неправильным. Когда мы говорим "Во Имя Богов", мы упоминаем всех, чтоб не обидеть кого-то своим непочтением. Но когда мы молимся, мы всю свою веру направляем на кого-то одного, ему или ей мы поем славные песни, и от силы и искренности нашей веры, зависит услышат нас или нет. А если дарить кровь всем, и всем молиться, то ты делишь свою веру и надежду на всех, как я думаю, и тебя вряд ли услышат.

— Интересно… — я всерьез задумалась — и выбрать я могу любого?

— Конечно — няня улыбалась.

— Ну тогда кто там у нас самый сильный?

Няня уже не улыбалась, она хохотала в голос.

Я тоже улыбнулась, чувствуя, что есть подвох.

— Даже самый могущественный Бог, не справится со всеми мечтами людей и нелюдей, поэтому Богов много.

Какой интересный маркетинг, подумала я.

— Когда мы зайдём в храм, ты сама почувствуешь к кому подойти.

Дальнейшая дорога и покупки, прошли мимо меня. Я размышляла над действительностью существования Богов. Уж если я сюда попала, то отрицать эту возможность как минимум глупо. Я конечно и раньше молилась, и крестилась уже большой девочкой и по собственному желанию, но верила я по сути в какую-то высшую силу, провидение или что-то вроде, никогда не вникала в религиозные догмы. Наличие не одного, а многих Богов меня напрягало, если вспомнить, что я читала из фэнтези, то обычно Церковь не любит таких как я. Но тут уж посмотрим, поглядим.

Мы вышли за ворота, сразу после обеда, вокруг каменной стены, окружающей город было поле, вдалеке слева виднелась россыпь домиков и уже за ними дымкой темнел лес. Храм находился невдалеке и стоял на поляне окруженной плодовыми деревьями. Мы топали по утоптаному тракту, поднимая пыль.

— А почему храм не в городе? — это меня действительно удивляло.

— Не знаю, может потому, что в храме творится особая магия.

— Она разве есть еще?

— В храме точно есть.

Вопросов становилось все больше и больше.

Храм был сложен из камня и почерневших бревен и издалека был похож на обрезанный конус. Внутрь я заходила, цепляясь за руку няни и испытывая трепет и волнение. У входа на тумбе стояла миска для пожертвований, с парой десятков медяков. Было пусто, сумеречно и уютно. Сверху в отверстие в центре купола падал расеяный свет, не не доходящий до стен. А на стенах были фрески с изображением Богов и перед ними на небольших подставках стояли чаши с огнем. Няня отпустила мою руку и подошла к третьей справа фреске.

— Смотри, это Эддра, она сочетает в себе жизненную энергию, верность и любовь.

Няня взяла с подставки маленький кинжал и проткнув кожу на ладони, провела ею над огнем. Маленькая красная капля упала в пустое дно и тут же испарилась.

Я завороженно подошла еще ближе, глядя в огонь, казалось что горят сами стенки чаши, потому что никакого топлива в ней небыло.

Так вот значит как дарят кровь, а ведь я даже внимания на эту фразу не обратила.

— Светлого вам дня, рани — послышалось со стороны.

Я резко обернулась, к нам шел старик в рубашке и штанах из небеленого льна. Его лицо настолько было испещрено морщинами, что я дала бы ему и тысячу лет. Глаза были мутно голубыми и…незрячими, но монах? двигался очень уверенно и поступь его была твердой.

— Говорящий с Богами, — благоговейно прошептала Эмма.

— Тебя ведет любопытство, дитя, — он смотрел сквозь меня, и казалось, прямо в глаза изображенной на фреске женщине.

Я обернулась, няни не было, и меня словно окутала теплая невесомая паутина. Испуг пришел и тут же растворился.

— Что есть сомнение? Это отсутствие веры. Старец протянул ладонь с кровоточащим порезом, над огнем.

— Его надо кормить — он погладил языки пламени, словно приласкал котенка, — пойдем, — протянул мне другую руку.

Он подвел меня к другой фреске, на ней была изображена мужская фигура в плаще, капюшон покрывал голову и скрывал в тени лицо. В руках был длинный узловатый посох или даже шест. Из-за мелких трещин, сеткой покрывающих картину, нюансов было не разглядеть, но от нее шел холод, морозный сквознячок тянул по всему телу, cловно было в ней что-то страшное, чего я не вижу.

— Эул. Если говорить об абсолютном зле, то его олицетворяет именно он, так как его основная миссия — разрушение всего живого.

Говорящий с Богами повернулся ко мне:

— Как ты считаешь, кто ему поклоняется?

— Я думаю… — мне в голову только преступники приходили, но говорить об этом нехотелось, — я не знаю.

— Ты думаешь! Здесь не место для мыслей! Здесь живут чувства, сердца, Боги слышат твою душу, им не нужны твои слова! — И тихо добавил, — Эулу поклоняются строители, мастера — без разрушения старого, не построить нового. Нет добра без зла.

Говорящий сделал паузу, а я боялась нарушить тишину, в голове царил сумбур и я впервые здесь, почувствовала себя ребенком.

— Ты рано пришла, — его голос был печален и строг, — не торопись жить и приходи позже. Сейчас тебе нечего делать в Храме.

Я моргнула и оказалась рядом с няней возле фрески с Эддрой. Говорящего с Богами нигде не было. Пот выступил на висках и стекал струйкой по спине.

— Что он сказал? — няня улыбалась, смотря на меня.

— Что мне тут не место…

А Эддра с фрески смотрела на меня тепло и сочувствующе, я не задумываясь схватила кинжал и резанув по ладони, покормила пламя.

Вылетала с Храма, я вперед Эммы, и еще очень долго не находила себя…

***

Я с некоторых пор не могла найти себе места, равновесия, внутри все бродило и не давало покоя. Я подолгу сидела на пороге, глядя в небо, не зная что именно хочу там увидеть и хочу ли. Я пыталась медитировать, разложить мысли по полочкам, вернуться к уже было обретенному состоянию смирения.

— Привет, — передо мной стоял Стефан, — ты почему больше с нами не гуляешь? — взгляд у него был напряженный.

— Не гуляется, — мне было грустно. У меня сын его ровесник и сейчас это осознавалось особенно остро.

— Я подумал, что ты со мной не дружишь больше. — Волосы у него выгорели до белизны, и он по-прежнему был похож на одуванчик, только уже белый, пушистый.

— Зря, — я не настроена была на разговор, но боялась обидеть малыша, — просто у меня настроения нет.

— Мама говорит, когда нет настроения, надо себе улыбнуться. Или сказать кому-нибудь, что ты его любишь. Когда у мамы плохое настроение, она всегда мне говорит, что любит меня, — мальчик присел рядом со мной на порог и тоже посмотрел на небо.