Грета и Стеклянное Королевство (ЛП) - Джейкобс Хлоя. Страница 28

— Да, но ему наверняка медведь на ухо наступил, — запротестовала она, — И все, что я когда-либо ему пела, были отрывками и куплетами из колыбельных и глупые песни из мультиков, которые я запомнила, когда была ребенком.

Вайат кивнул.

— Не важно, что ты будешь петь, потому что никто в Милене никогда этого не слышал. Это сработает, — заверил он ее.

— Значит, вам нечего мне предложить? — раздался голос бьера, заставив ее подпрыгнуть. Как будто по команде, его питомец зарычал, высунув голову из убежища.

— Нет времени на дискуссию, — сказал Байрон.

Рука Вайата скользнула к ее руке и сжала ее. Грета сделала глубокий вдох и повернулась к Мидасу.

— Есть ли у нас что-то для тебя, — начал Вайат, обращаясь к бьеру подобно ведущему, провозглашающему о самом главном событии. Не то, чтобы она когда-нибудь была в цирке, но у нее было такое чувство, что весь этот фарс наверняка подошел бы. — Что-то столь прекрасное… столь потрясающее и уникальное, что его невозможно повторить. Вы не поверите своим ушам.

О, боже. Из-за него нас всех убьют.

Мидас скрестил руки на своей широкой, бочковидной груди и сощурил глаза, остановившись на Вайате. Они все сглотнули, явно напуганные.

— Тогда, прошу, — сказал Мидас. — Представьте сейчас, пока я не потерял то, что осталось от моего терпения, и не решил, что мне не нужно подношение кого-либо из вас.

— Не будь таким нетерпеливым, — подхватила Сиона. — Если ты в спешке откажешься от этого подарка, то наверняка будешь жалеть об этом всю свою жизнь. Одно мгновение удовлетворения твоего желудка ничто по сравнению с тем, что ты потеряешь. Твое сердце будет плакать с каждым ударом, потому что никогда не узнает красоты, которая могла бы произойти.

Гоблинша усмехнулась Вайату. Она взмахнула рукой, представляя бьеру Грету, напомнив ей чрезмерно активного продавца, стоящего прямо перед своей каретой у деревни и созывавшего всех и каждого испытать волшебство своих изделий, утверждая, что его вычурные флаконы, заполнены горьким корневым соком и коровьей мочой, сделают их сильнее или красивее или здоровее.

Драйден слегка подтолкнул Сиону локтем в ребра. Она кашлянула, и ее голос стих.

Вайат продолжил свою речь.

— Ты просил сокровище, и мы представляем тебе величайшее сокровище, которое никто в Милене не испытывал.

Он отступил на полшага назад и подтолкнул Грету вперед.

— Мы бы хотели преподнести тебе в подарок песню, — медленно сказала она.

Мидас пристально посмотрел на нее, сомнение залегло на его бледном лбу в глубокие морщины, похожие на трещины в вечной мерзлоте западных равнин по другую сторону гоблинского леса.

— Обещаю, тебе понравится.

Он скрестил свои огромные руки, мышцы выпучились, как воздушные шарики.

— Тогда, прошу, — сказал он. — Показывай свое подношение.

Грета наклонила голову и зажмурилась. Она сделала глубокий вдох и начала петь единственную песню, которую, как она была уверена, все еще помнила от начала и до конца. Это была колыбельная, которую мама пела ей перед сном, когда Грета была маленькой девочкой. К тому же, это была любимая песня Люка, когда он был жив. Наверное, поэтому она все еще так хорошо помнила ее.

— Всякий раз, когда ты будешь плакать, я буду держать тебя на руках. Что бы ты ни делал, я буду защищать тебя.

Ее голос был тонким и слабым из-за того, что ее душило беспокойство. Она все провалит. Она не могла удержать мелодию, ее голос дрожал. Бьер выглядел так, словно вот-вот взорвется. Наверно, он задавался вопросом, какой трюк они задумали с ним провести.

— Где бы ты ни прятался, я найду тебя. Как бы тебе не было больно, я утешу тебя. Где бы ты ни был, далеко или близко. Я последую за звездами, чтобы только быть с тобой.

Внезапно слова приобрели больше смысла, чем когда-либо прежде. Перед ее мысленным взором всплыл образ Айзека, а горячие, соленные слезы стали ещё одним препятствием, которое она должна была одолеть, чтобы собраться с мыслями и не думать о нем.

Вайат взял ее за руку. Кто-то другой дотронулся до ее плеча, возможно, Сиона. Они хотели сказать ей, что они рядом. Верят в нее, поддерживают ее.

— Куда бы ты ни шел. Где бы ни смеялся. Где бы ни пел, танцевал и вздыхал. Где бы ты ни был, далеко или близко. Я последую за звездами, чтобы только быть с тобой.

Она продолжала петь, все больше и больше изливая сердце с каждой строкой и каждой нотой, будто слова были фонтаном. Каждый раз, когда она повторяла припев, она вспоминала о самопожертвовании Айзека. Она вспоминала его поцелуй, его глаза и улыбку. Это снова и снова разбивало ей сердце.

На последней ноте она открыла глаза. Какая-то ее часть надеялась, что это было правдой, и битва была лишь сном, но она поняла, что смотрит Вайату в лицо, такое спокойное, уверенное и обнадеживающее. Она выдержала его взгляд, пока допевала последнюю ноту. Звук эхом разнесся по поляне.

Не было слышно никаких других звуков. Никакой визжащей летучей мыши в сумерках или стрекочущего прыгающего жучка. Будто все перестало дышать в то время, как она выдержала эту последнюю кристальную ноту… пока та потихоньку не растворилась в сгущающейся темноте.

Уже долгое время не было слышно никаких слов. Ни от бьера, ни от Вайата или от кого-то ещё.

Она моргнула, когда снежинка приземлилась ей на ресницу, а другая на щеку. Грета понятия не имела, когда начался снег, но вниз элегантно, почти благоговейно, спускались большие, пушистые хлопья. Это было мило. Снег походил на открытку. Красивый, без жесткости.

Наконец, она повернулась, чтобы посмотреть на Мидаса, рот которого свисал до уровня ее глаз. В какой-то момент, который она даже не заметила, он встал перед ней на одно колено. Он смотрел на нее так, будто она исполнила самый замечательный трюк, и пытался понять, как же она достала из шляпы кролика.

— Как ты это сделала? — спросил он. — Как тебе удалось взять нечто такое простое как слова и преобразить их в магию?

Он протянул ей руку, а она отступила назад, боясь, что он поднимет ее и затрясет, пока музыка не польется снова.

— Повтори, — приказал он более громким голосом, наклонившись вперед так, что она могла почувствовать его дыхание и увидеть пятнышки зеленного цвета в его молочных глазах. Он не тряс ее, но не очень-то уж и нежно толкнул в плечо, чтобы она повиновалась.

Вайат и фейри одновременно вступились.

— Ты должен уступить. Мы выполнили твои условия и внесли плату, которую ты требовал, — мягко напомнила Сиона. — Песня данем Греты, как раз то, что ты хотел, сокровище, которое тебе никто раньше не предлагал. На самом деле, тебе предоставили сокровище, которое больше нигде в Милене не встретить.

Бьер нахмурился, все еще уставившись на Грету.

— Ты разрешишь нам пройти к мосту. Сейчас же.

Непоколебимость позиции Байрона была очевидна по тону голоса, но это могло заставить Мидаса отказаться от их сделки.

В его взгляде промелькнул расчетливый огонек, заставив кровь Греты застыть, как только она представила, что это могло означать.

— Договор никогда не подразумевал то, что смогут пройти все, — в конце концов, сказал он.

— Вот дерьмо!

Вайат сердито выскочил вперед, но она схватила его за плечо. Она хотела сказать то же самое, но ситуация снова становилась очень опасной.

Она уже начала было говорить ему, что споет другую песню. В конце концов, это заняло бы лишь несколько минут ее жизни. Если это сделает бьера счастливым, то почему нет? Но яркий блеск в его глазах остановил ее. Одной песни будет недостаточно. Десять, двадцать или сотни песен, при условии, что сможет столько вспомнить, не будет достаточно. Если Мидас найдет способ, то она окажется запертой в птичьей клетке размером с человеческий рост, день за днем выливая свое сердце, пока у нее не закончатся песни, а затем он ее, наверное, убьёт.

Мидас сосредоточился только на ней.

— Я чувствую себя великодушным и позволю всем пройти… пока ты остаешься здесь, — сказал он. — Ты останешься и дашь мне больше этих сокровищ, а когда твоя группа вернется, они смогут безопасно пройти второй раз.