Черная война - Конторович Александр. Страница 7

Вот уже две недели я числюсь сотрудником управления продовольственного снабжения тыла. От щедрот немцев мне перепала небольшая квартира недалеко от центра города. Мебель и все прочее в квартире осталось, видимо, от прежних хозяев. Так что тратить деньги на обстановку не пришлось. Благо в качестве подъемных мне выдали месячный оклад. Негусто, но на жизнь вполне достаточно.

Вместе со мной эту ниву старательно вспахивают три дамы дореволюционного склада и двое сотрудников мужского пола – Геннадий Михайлович и Виктор Францевич. Назвать их мужчинами как-то язык не поворачивается. Нет, они далеко не голубые, но, глядя на прилизанные волосы и вкрадчивые манеры общения, мне все время кажется, что есть у них что-то общее с посетителями гей-клубов современности. Мое появление внесло сумятицу в уже сформировавшийся мирок. Некоторые специфические обороты моей речи в сочетании с внешностью приводят наших барышень в предобморочное состояние. Поэтому, когда начальство предложило мне взять на себя работу с населением, я был только рад. Сидеть в конторе давно остобрыдло.

Кстати, о начальстве. Им у нас является пожилой немец – лейтенант Беренмайер. В общем, довольно безобидный дядька лет 50. Целыми днями он занимается своими бумагами или пишет длинные письма домой. Сентиментален и очень любит своих дочек, их у него трое. Показывал фотографии – действительно симпатичные девчонки. Совершенно не воспринимаю его как врага.

Надо, однако, отдать ему должное – Беренмайер далеко не так прост, каким кажется с первого взгляда. Вспоминая свой первый к нему визит, я до сих пор не устаю удивляться его умению актера.

А выглядело это так.

В самый первый день, получив от Майера направление, я решил, что все вопросы моего дальнейшего существования (по крайней мере, на этом этапе) решены. И бодро потопал по указанному адресу.

О своей будущей работе я имел самое отдаленное представление. Мне она казалась чем-то средним между работой завхоза и экспедитора. И о том, и о другом я имел только самые общие представления. Поразмыслив, я пришел к выводу, что за образец надо брать Серегину работу в ресторане. Продукты покупать мы ездили вместе, и некоторый опыт в этом у меня был.

С этой мыслью я и толкнул дверь.

По коридору пробегал какой-то хилый мужчинка в клетчатом костюме.

– Эй, любезный!

– Вы это мне? – удивленно изогнул бровь клетчатый.

– Ну, вроде бы тут никого больше и нет?

Мужчинка осмотрелся по сторонам, словно рассчитывал найти в этом узком коридоре еще кого-нибудь, на кого можно было бы спихнуть нежданного визитера. Не найдя такового, он вернулся взглядом ко мне.

– Что вам угодно?

– Угодно видеть здешнего начальника – лейтенанта Беренмайера.

– Вы записаны на прием?

– Нет.

– Тогда вам нужно будет сначала подать заявку. Это можно сделать по вторникам и четвергам. После ее рассмотрения вам сообщат дату приема и время, на которое он назначен. Обычно приемы происходят в понедельник и в пятницу.

– И откуда я узнаю это время?

– Вон там, впереди, вторая дверь справа. Обратитесь к Наталье Германовне. Заявку можете подать ей.

– И как долго мне этот ответ ждать?

– Не знаю. Это зависит от занятости господина Беренмайера.

Интересный фокус! А жить где я буду все это время? И жрать тоже чего-то надо.

– Вот что, любезный…

– Ко мне обращайтесь, как положено! – вспылил клетчатый. – Господин Крайнов!

– Ну, во-первых, я этого не знал. Во-вторых, вы же мне не представились…

– Потрудитесь не указывать МНЕ, как я должен себя вести! Я на службе, между прочим, а это – серьезное НЕМЕЦКОЕ учреждение!

– Но вы сам, как я вижу, не немец?

– А вот это – не ВАШЕ дело! И вообще – кто вы такой и что вам тут надо?

– Я уже несколько минут пытаюсь вам это объяснить.

– Вы отрываете меня от важных дел!

Ну, ладно, клоп! Достал ты меня вконец. Посмотрим сейчас – какие у тебя нервы.

– Я к вам из комендатуры, от лейтенанта Майера. По указанию господина Райнхельта, он направил меня сюда. Для повышения эффективности работы вашего учреждения.

– Фамилия лейтенанта Майера мне знакома, – кивнул головой Крайнов. – А кто такой господин Райнхельт? Интересы какого ведомства он представляет?

– Господин Райнхельт работает в гехаймстаатсполицай.

– ?

– В гестапо.

Из Крайнова словно вытащили стержень, он как-то весь обмяк.

– Э-э-э…

– Вот предписание.

Через минуту я был в кабинете Беренмайера. Доставив меня в кабинет к нему, Крайнов прямо-таки растаял в воздухе.

– Здравствуйте, господин лейтенант!

– Присаживайтесь, господин, – Беренмайер заглянул в предписание, – Манзыров.

– С вашего позволения, господин лейтенант, – Манзырев.

– Возможно. Я не очень хорошо произношу русские имена.

Я присел на стул.

– Слушаю вас, господин Манзырев.

Вот те, бабушка, и Юрьев день!

Так это Я должен ему что-то объяснять?

Знать бы – что именно?

Видимо, мои чувства в этот момент ясно отобразились на лице, и Беренмайер это увидел.

– Как немецкий офицер, я, безусловно, уважаю мнение ведомства господина Райнхельта. Однако, смею заметить, что интересы ЕГО ведомства и МОЕГО учреждения лежат несколько в разных плоскостях. Так что я не вижу, чем именно могу быть полезным его ведомству.

– Меня направили к вам на работу.

– Как сотрудника ведомства господина Райнхельта?

Интересный вопрос. И что отвечать? Соблазн выглядеть в глазах лейтенанта сотрудником гестапо был, что и говорить, велик. Но, но, но… не будем зарываться.

– Нет. Как ВАШЕГО сотрудника.

– Вот как? Но я, простите, не вижу, в какой сфере мы могли бы использовать ВАШИ способности. Насколько я осведомлен, такие художества, – он кивнул на мои наколки, – в Советской России не давались просто так?

– Да. Это так.

– Человек, рискнувший нарисовать такие вот уколки, не имея на это права, звался… ереш?

– Ерш.

– Так. И какова была бы его судьба?

– Могила, скорее всего.

– Значит, вы, господин Манзырев, – не ерш?

– Нет.

– То есть вы имели проблемы с законом?

– С советским законом.

– Пусть так! Но – вы не политик?

– Не политический.

– Неважно. Вы не борец с режим, вы – уголовник. Так?

– Так.

– Но вор в Россия и вор в Германии, все равно – вор. Зачем вы МНЕ?

– Я полагаю, господин Райнхельт тоже это рассматривал, прежде чем написать данную бумагу.

– Я не вижу тут его подписи. Есть подпись лейтенанта Майера, это – не гестапо.

– Он исполнил приказ.

– Гут. Хорошо. Он исполнял свой приказ, я исполняю свой. Мой приказ – данное учреждение работать как часы. Ферштейн?

– Точно так, господин лейтенант.

– Господин Райнхельт – начальник в своей организации, лейтенант Майер – в своей. Здесь – начальник я.

– Понятно, господин лейтенант.

– Гут. Интересы рейха требуют, чтобы солдат был одет, сыт и здоров. Мы даем солдату еду – это важно! Здесь наше ведомство так же важно, как ведомства господина Райнхельта и господина Майера. Ферштейн?

– Так.

– Если я требовать от всех – делай так, а не иначе – это интерес рейха!

– Точно так.

– Каждый начальник на своем месте – представитель интересов рейха. Мой приказ – для вас все равно что приказ фюрера. Каждый немецкий начальник на своем месте требует соответствующего уважения. Фюрер – в Берлине, я – здесь!

– Понял.

– Вы имели большой ранг там – среди вор. Значит, с людьми говорить можете. И можете их убеждать, что он должен делать хорошо. И что делать он не должен. Так?

– Да. Я умею говорить с людьми.

– И убеждать.

– И это тоже.

– Интересы рейха могут требовать некоторых отхождений от принятых правил, вы должны уметь это объяснить людям. Они будут думать так. Он был вор – он работает на Германию. Не воровать, а работать! Германия умеет внушать почтение к своим законам!