За тридевять земель (СИ) - Филиппова Екатерина. Страница 30

Татуировки Василиса никогда не делала, хотя иногда и хотелось, да и Макс уговаривал, поэтому идея её вдохновила. Внимательно рассмотрев рисунок, она поколупала его пальцем, и с сомнением спросила:

— А обратно как?

Картинка тут же открыла один глаз и мявкнула нарисованным ртом:

— А вот так.

— Слушай, а ты можешь всё время со мной ходить? Только куда-нибудь на другое место пристройся, чтобы не так заметно. Ну, например, с внутренней стороны, в длину, а?

Кошка тут же поменяла положение, вытянувшись головой к ладони. Василиса кивнула — удачно, у блузки рукава длинные, ничего видно не будет. А если майку надевать — так и вообще куда-нибудь на живот согнать можно.

Скомандовала Ликси вылезать и продолжила допрос:

— А ты только дуб с собой переносить можешь? Или ещё что-нибудь живое?

Та, уже устроившаяся на диване в виде стандартного размера кошки, удивилась:

— А что тебе ещё, кроме дуба, нужно туда-сюда таскать?

— Ну, не знаю. Слона?

Ликси аж подскочила:

— У тебя и слон есть?

— Да нет, я просто так, уточнить.

— О, Баст, дай мне терпения! Вот будет у тебя слон, вызванный тобою магически, и к тебе же привязанный — тогда и обсудим. А пока дай мне поспать. И займись, наконец, делами — ты отцу собиралась звонить, и с желудями надо что-то решать.

— А что с ними решать?

— Да как ты их носить будешь, глупая. Можно серёжки сделать — просто стебелёк загнуть, и всё. Можно — один на шею повесить, а второй — кому-нибудь подарить или продать. Зачем тебе одной две говорилки — сама с собой разговаривать будешь? Всё, я сплю и ничего не слышу.

Ликси свернулась клубком между спинкой дивана и подушкой, Василиса из вредности накинула на неё сверху плед, устроилась рядом и стала думать, что бы такое сказать отцу, чтобы он точно её пригласил. Хорошо бы, и дорогу оплатил, а то с деньгами в последнее время — как-то не очень.

Однако не успела Василиса выкопать номер из контактов, как телефон зазвонил. Отец, как всегда эмоционально, начал рассказывать, что он скучает, и волна сейчас для серфинга идеальная, хотя вроде бы уже не сезон, и бабушка хочет познакомиться и вроде бы на какие-то неприятности намекает, папайя с манго как раз пошли, и дуриан самый нежный, так что не может ли любимая дочь вылететь завтра, а то бабушка…

Василиса прервала сумбурный поток сознания двумя вопросами: что за бабушка у неё объявилась, и что за срочность.

Отец резко замолчал, потом коротко объяснил, что бабушка — его жены, Ким. Любимая и очень, очень старая, на ладан дышит. Даже не бабушка, а прабабушка, или вообще прапра… Старушка почему-то вбила себе в голову, что, раз у собственной правнучки детей нет, назначить следующей прапра Василису. И требует её немедленно представить. Чувствовалось, что бабульку отец побаивается и даже думать об отказе не желает.

Василису такой расклад вполне устраивал, поэтому договорились, что она попробует сессию скинуть досрочно, а отец сразу билет пришлёт. Правда, он попробовал уговорить экзамены на осень перенести — ведь один раз она так уже делала, когда это ей самой было нужно.

Девушка на мягкий шантаж не поддалась, и объяснила, что ошибки делает исключительно для того, чтобы на них учиться. И на той она обучилась очень качественно, так что ждите звонка. А если так уж хочется процесс воссоединения ускорить — он может телеграмму прислать, мол, бабушка больна, срочно приезжай — тогда гарантированно разрешат сдать досрочно.

Ночь, в порядке исключения, прошла без приключений и снов. Утром Василиса, после некоторых раздумий, сделала из желудей серёжки — очень живенько получилось — и, прихватив Ликси, отправилась на борьбу с деканатом. Что будет сложно — она догадывалась, но не осознавала — насколько. Мало того, что пришлось рассказывать жалостливую историю про бабушку всем секретаршам и куратору курса, так и ещё нужно было всё время следить за тем, чтобы любопытная Ликси не высунула голову из рукава.

К полудню Василиса, в состоянии полного озверения, подпирала стену под кабинетом декана, где проходило очередное совещание, судя по продолжительности, посвящённое никак не меньше, чем судьбам мира и вселенной. Из мрачной сосредоточенности её вырвал знакомый перестук каблуков — из-за угла стремительно вылетела профессор Никифорова. Притормозив возле Василисы, она недовольно оглядела её вчерашний наряд, и с интересом спросила:

— За чем очередь?

Василиса постаралась уменьшиться, одновременно запихивая поглубже Ликси, и чётко отрапортовала:

— За досрочной сдачей.

— Основание?

— Бабушка болеет.

— Заявление, — и профессор протянула руку с тонким золотым браслетом, на котором болталась куча шармов, среди которых Василиса с изумлением заметила жёлудь очень знакомых очертаний.

К сожалению, жёлудь заметила не только она — из-под рукава высунулась крошечная кошачья лапка и попыталась подвеску цапнуть. Промахнулась, задев висящий рядом колокольчик, который тут же жалобно зазвенел, и спряталась обратно. Профессор замерла, внимательно осмотрела девушку, задержав взгляд на новых серёжках, и требовательно спросила:

— Что это было?

Василиса внутренне заметалась, но ответила, честно глядя в глаза:

— Извините, я вас, кажется задела.

— Задело меня что-то чёрное, маленькое и с когтями.

— Вам, наверное, показалось. Это я, ногтем, а чёрное — это я татуировку недавно сделала. Вот, — и она задрала рукав, чтобы продемонстрировать абсолютно чистую кожу, без малейших следов.

Никифорова сочувственно покивала головой и прокомментировала:

— Когда врёте — делайте менее честные глаза. Ладно, будем разбираться с проблемами в порядке их появления.

Она приоткрыла дверь, одобрительно кивнула вытянувшейся по стойке «смирно» секретарше и распорядилась:

— Васильевой — ведомость на досрочную сдачу. Три минуты, время пошло.

Закрыла дверь, пристально вгляделась в серёжки и поинтересовалась:

— Это теперь мода такая? По образцу двух сим-карт в телефонах?

Василиса отреагировала своим коронным: — Эээ…, — чтобы получить уже ставшую привычной реакцию:

— Удивительно богатый словарный запас!

Из-под рукава раздалось отчётливо слышное хихиканье. Никифорова приподняла ногтем край Василисиного рукава и сухо сказала:

— Не заставляй меня ждать.

Сначала из-под манжета высунулась лапка и сразу спряталась. Потом показался нос с богатыми усами, и наконец высунулась вся голова. Ликси прижималась всем тельцем к руке хозяйки и ощутимо дрожала.

Никифорова поджала губы:

— Как я и предполагала, хранительница молодая, необученная. И поэтому наглая. У молодой же и необученной хозяйки. Думала, что хуже теперешней ситуации быть не может, ан нет, может. Брысь на место!

Дверь деканата приоткрылась, и секретарша с поклоном вынесла ведомость. Никифорова бумагу проверила, изъяла у Василисы зачётку и, игнорируя напуганную девицу, решительно вошла в кабинет декана. Пока дверь за ней не закрылась, в коридоре был слышен грохот судорожно сдвигаемых стульев и нестройные приветствия, напоминающие хор испуганно-восторженных первоклашек. На словах: — Добрый день, садитесь, — дверь захлопнулась и наступила тишина.

Отодвигаемые стулья вновь заскрипели меньше, чем через пять минут. Никифорова вручила секретарше ведомость с командой отнести в учебную часть, и поманила за собой Василису, помахивая зачёткой. В ближайшей пустой аудитории она уселась на преподавательское место и распорядилась:

— Рассказывай. С самого начала, но коротко.

История с турагентством, Волком, трактирщиком, бардом, монетами-вездеходами и венценосными особами была выслушана без дополнительных вопросов и с каменным лицом. Процедура посадки жёлудя и соединения его с египетским сувениром вызвала тяжёлый вздох, а московское турне Тави — одобрительную полу-улыбку. Участие Григория в боях замечаний не вызвало, а отсутствие информации об исходе матча по дракон-болу — решительно осуждено.