Сауна - Касянич Юрий. Страница 3

- Граждане пассажиры! Наш полет проходит на высоте десять тысяч двести метров, скорость - восемьсот девяносто километров в час. Справа по ходу движения самолета вы можете наблюдать обычное для этого времени суток оптическое явление, называемое высотный мираж. Не следует волноваться, можете спокойно продолжать полет. При выходе из зоны наложения солнечных лучей мираж исчезнет. Температура за бортом - минус пятьдесят градусов. Наш самолет прибывает в Ригу согласно расписанию. Благодарю за внимание.

- Мираж? Пусть баки не заливают, - возмутился Свиркин, которому до сих пор не удалось добраться до иллюминатора, чтобы обозреть необычайное явление.

- А зачем тревожить пассажиров? - сказала Марина. Она тоже не поверила словам стюардессы. В ней крепло убеждение, что рядом все время забавляется какая-то жестокая потусторонняя сила.

В это время эллипсоид вошел в облако и исчез. Облако рванулось и осталось за самолетом. Справа раскинулось залитое солнцем голубое пространство без малейших намеков на НЛО.

- Я все время смотрела в окно, ничего не было, и вдруг - хлоп. Появилось, - возбужденно говорил сзади женский голос.

- Ерунда. Обман зрения. Мираж, тебе же сказали, - равнодушно зевнул в ответ мужчина.

По прибытии в Ригу началась традиционная суета. Получить багаж, устроить в гостиницу тех, кто прибыл поездом. Брони оказалось меньше, чем нужно.

Это был сольный номер Бурова. Он ритуально тряс документами, удостоверениями, организовал пару звонков и все уладилось.

История с летающим объектом почему-то забылась. Правда, у Марины пропала импортная помада, но она не слишком огорчилась.

Однажды за ужином в гостиничном ресторане Дан объявил:

- Планируется посещение сауны. Айвар устроил.

Айвар был редактором на Рижской киностудии. Дан начинал здесь, с Айваром у него сохранились приятельские отношения.

- Финская баня? - осторожно спросила Вера Богдановна.

- Модное место отдыха, - сказал Буров. - Банкет в хорошей финской бане лучше всякого ресторанного вечера.

- Как банкет? - ахнула гримерша. - В бане моются.

- Само собой, - ответил Дан. - Но сейчас в банях проводятся свадьбы, юбилейные торжества.

- Как? - снова ахнула Вера Богдановна. - Это же разврат!

- Нет, это культура свободного тела, - возразил Дан. - И потом не обязательно отказываться от купальных костюмов. В конце концов, это так удобно - нет душных галстуков, тесных туфель, можно не опасаться облиться, уронить селедку или салат себе на новые брюки.

- Для меня это слишком современно, - серьезно сказала гримерша.

- Вера Богдановна, мы окружим вас заботой и вниманием, вам не будет там неловко, - мягко сказал Буров.

Вера Богдановна с сомнением посмотрела на него и Жозефину, в которой после выпитого за ужином шампанского появилось что-то очень кошачье, и ничего не ответила. В ней происходила сильная внутренняя борьба.

Несколько вечеров в прокуренном до одури буровском номере шли споры о расстановке психологических акцентов в ключевых сценах. Это был метод Бурова - он заставлял высказываться абсолютно всех, слушать он умел, зато потом в кучах наговоренных фраз он находил алмазы, хотя и плохо отшлифованные, и горделиво, как ведущий петух курятника, поднимал голову, выпячивал неатлетическую грудь и какое-то время чувствовал себя триумфатором. Но в конце концов, все обалдели, перегрызлись, помирились, устали, и грядущий банный день представлялся спасительной отдушиной.

Светловолосый курчавый Айвар оказался отличным гидом и все два часа, пока ехали в микроавтобусе, рассказывал о Латвии и латышах. От этого неяркая серьезная природа, пролетавшая за окном, становилась ближе и понятнее.

Банька стояла среди изумительного пейзажа. Идеальная гладь озера, окруженного березами. Чуть повыше, с косогора, золотой лавой к озеру стекало пшеничное поле. Отлично срубленная банька с широкой террасой, от которой к воде шли мостки, вызвала у Жозефины необузданный восторг. Она, как первоклассница, стала прыгать по траве.

Кругом, греясь на солнце, лениво и грузно лежала архаическая тишина. До местной грунтовки было два километра по лесной, укатанной грузовиками просеке - пушистый пояс хвойного фильтра впитывал все звуки цивилизации. На полянах оркестры кузнечиков соревновались в исполнении гимнов солнцу и покою. А вдалеке педантичная кукушка определяла кому-то длину жизненного пути. Каждое "ку-ку" было подобно звуку косточки огромных счетов судьбы, перелетавшей с одной стороны на другую. Ку-ку - тук-тук!

Айвар помахал рукой и сказал:

- Завтра приеду. Отдыхайте.

Он показал на деревянный дом с потемневшей крышей, около которого коричневели две коровы:

- Банщик живет там.

- А ты? - с бесплатной щедростью пригласил Дан.

- Я успею, - улыбнулся Айвар. - Поеду клубнику собирать. Старики сами не справляются. Повезу в Ригу, а завтра с женой на рынок. Небольшой натуральный бизнес.

- Ну, смотри. Вообще, жаль, что уезжаешь, - неискренне сожалея, сказал Колька и поднял тяжелую сумку с провизией.

Микроавтобус лихо развернулся, и темно-зеленая плоть елового леса поглотила его.

...Обгоняя гримершу, Колька прошлепал босыми ногами по шатким мосткам, на мгновение замер на краю, оглянулся и, шутливо подпрыгивая, закричал:

- Ныряю!

Вера Богдановна только успела всплеснуть руками:

- Осторожнее!

Конечно, Вера Богдановна не откололась от родной группы. Любопытство одержало верх над стыдливостью. И сейчас, обалдев от колхозного пива, сухого пара и собственной полуобнаженности, она стояла на последней ступеньке лестнички, ведущей из парилки к мосткам, и блаженно вдыхала березовый воздух.

Распаренное до поросячьей розовости худое режиссерское тело отделилось от мяукнувших досок. В воздухе, как два снегиря, мелькнули пятки. Николай вытянул руки перед головой и погрузился в озеро. Однако под водой что-то произошло, и ноги его остались торчать над зеленовато-серой озерной гладью, как два перископа.

- Помогите! - зажмурившись, Вера Богдановна села на ступеньку.

- Что? - оглянулся Молчанов, отставляя стакан с пивом на широкий бортик террасы.

- Он... Торчит... - обессиленно показывая в сторону озера, лепетала гримерша.

На крик выбежали остальные.

Жозефина, стирая капли пота с плеча, сердито сказала:

- Гибель "Титаника". Вечно с ним что-то приключится. Сущий болван.

С удивлением Марина посмотрела на нее и подумала: "Глупая, так дешево демонстрировать свою власть над мужчиной. Впрочем, пока молода, кажется все можно. Это потом начинаешь осторожничать".

Еще несколько секунд ноги торчали вертикально. Потом они исчезли под водой и тут же появилась - вся в озерной грязи и тине - голова Кольки.

- Водяной... - захохотал снизу Свиркин, который обливался водой у берега.

Колька брел к берегу, плевался и икал, и эти звуки разносились над притихшим озером, как будто в камышах ухала выпь. Он погрузил голову в воду и стал ожесточенно отмываться.

- Грязевые ванны очень полезны, - не унималась Жозефина.

Колька еще раз икнул, тряхнул волосами, прилипшими, как водоросли, ко лбу и улыбнулся своей равнодушной улыбкой:

- Утоп! Ей-богу, утоп...

Он запрыгал на одной ноге, вытряхивая воду из уха.

- Что же вы, друзья-однополчане, не спасали своего режиссера? А кто вам фильм ставить будет?

- Таких режиссеров, как ты, пятак пара в базарный день, - как сердитый хорек, фыркнула Жозефина.

- Жозе, ты несправедлива. В твоих речах сквозит неудовлетворенность, - издевательски ответил Николай, работая на публику.

"Сейчас произойдет взрыв", - подумала Марина.

- Хам! - крикнула Жозефина и попыталась облить его пивом из стакана Молчанова, но промахнулась.

- Послушайте, Николай Петрович, что это с вами произошло? - Вера Богдановна как завороженная смотрела в его лицо.