Дело о Короле оборотней (СИ) - Петровский Александр Владимирович "Алекс". Страница 17

— Да, спасибо. Хотелось бы узнать ещё вот что. Ходят слухи, что у вас здорово оживились монархисты. Якобы хотят восстановить королевскую власть. Вы на чьей стороне?

— Поступая на службу в пограничную стражу, я дала присягу. В ней я обязуюсь, помимо прочего, защищать конституцию. А по конституции Вервольф — республика. В моей стране присягу не нарушают. Поэтому я не поддерживаю монархистов, и если понадобится, буду сражаться с ними до последней капли крови.

— Даже если трон предложат вам?

— Предложат или нет, я на стороне республики. Так требует присяга. На этом давайте интервью и закончим. Я устала, Стас, думаю, тоже. Не забывайте, мы только-только вернулись с охоты на тигра.

Газетчики не возражали — они и так набрали достаточно материала, теперь им нужно сделать из него статьи, причём городские должны успеть до вёрстки дневного выпуска. Стоило им уйти, экономка сразу же накрыла нам превосходный завтрак. Тома попросила сырого мяса и получила огромный кусок, а жареное отдала мне. Пока мы ели, экономка рассказала, что я здорово задолжал не только ей, но и мяснику, бакалейщику и кому-то ещё, я не расслышал. Но они почему-то продолжали продавать в долг. Мне её трескотня надоела, и я попросил её пойти куда-нибудь в другое место.

— Тома, так ты, значит, что-то вроде принцессы? — спросил я, когда мы остались наедине.

— В Вервольфе нет такого титула, — отмахнулась она. — Да и если бы был, в республике он ничего не стоит.

— А что там за дела с монархистами?

— Там всё очень плохо. Ты знаешь, что почти всё Приграничье когда-то было территорией Вервольфа?

— Что-то такое слышал. Но это же было очень давно.

— Да, давно. Но есть люди с очень хорошей памятью. Империя тогда здорово нам наваляла. Они мечтают о реванше.

— А я слышал, что наваляли нам.

— Там обе стороны друг другу наваляли. Кровь текла рекой. И вот у нас кому-то захотелось повторить.

— А почему именно сейчас?

— Ты сам видел, как ваши кавалеристы готовы воевать с Вервольфом. Никогда раньше Империя не была такой слабой. Реваншистам кажется, что захват Приграничья будет лёгкой прогулкой. Президент считает иначе.

— Я о монархистах спросил, а ты рассказываешь о воинственных реваншистах. Или это одни и те же люди?

— Нет, люди разные. Воевать хочет армия. Военным нужна слава, почести и всё с этим связанное. В мирное время с этим туго. А народ, в большинстве, войны не хочет. Боятся. Понятно, что есть мирные пехотинцы и воинственные портные по купальникам, но в целом вот так. Президент делает то, чего хотят избиратели. А избиратели хотят торговли с Империей, туристов-эльфов на наших курортах, транзита через вашу территорию наших импортных и экспортных товаров и прочих плюшек мирного времени. Я же пограничник, вижу, сколько товаров идёт через границу в обе стороны.

— А ты за кого?

— Говорила же — я на стороне республики. Пограничная стража — не обыватели, но и не армия. Где-то между.

— А монархисты на чьей стороне?

— На своей. Но им нужна поддержка армии. Иначе новый король попадёт на плаху куда быстрее, чем взбирался на трон.

— Я вижу, Томочка, ты полностью в курсе дела по монархистам.

— Конечно. Я же дочь королевы, принцесса, как говорят эльфы. Мне постоянно предлагают или сесть на трон, или поддержать какого-нибудь принца-претендента. Обещают назначить командиром всей пограничной стражи, будто это моя девичья мечта, ради исполнения которой можно пойти на всё. Понимаешь, Стас, помимо прочего, у монархистов нет признанного лидера. То есть, нет короля, которого поддержит хотя бы большинство принцев. Желающих стать королём слишком много, а это всё равно, что их нет совсем.

— А если такой появится, ему потребуется поддержка армии? И ради этой поддержки он затеет войну с Империей? А без войны — никак?

— Отчего же? Если претендент на трон популярен в народе, он может выиграть президентские выборы, властью главы республики объявить референдум о смене системы государственного управления, и когда народ проголосует за монархию, спокойно сядет на трон. И армия останется в казармах.

— Погоди, что такое референдум?

— Это когда у народа что-то спрашивают. Те же выборы, только выбираются не люди, а решения.

— А, понял. Всеобщий опрос.

— В Империи такие бывают?

— Не знаю. Мы тут на отшибе, до нас не все новости из Центра доходят. А в городе опросы иногда проводят. Последний был с полгода назад, о строительстве тут университета. Три голоса за, остальные против. Так что с вашими принцами? Они уже приступили к делу? Если есть деньги, популярность быстро взлетает до небес, нужно только задницу от стула оторвать. Мероприятие там какое-нибудь провести, скачки или рыцарский турнир, и встречаться с избирателями, непрерывно им обещая всё и сразу, и даже кое-что для них делая…

— Ты же подданный Империи. У вас нет выборов, а ты так говоришь об этих технологиях, будто видел их вблизи.

— Есть у нас выборы! Мы каждые четыре года избираем мэра и городской совет. Так что я их видел не только вблизи, а даже изнутри. Меня разок нанимали, чтобы я раскопал что-нибудь порочащее об одном кандидате в совет.

— И что ты о нём нарыл?

— У него жена алкоголичка. Когда пьяная, совершенно неразборчива в сексе. Он в итоге отказался баллотироваться. Потому что если бы об этом написали в газетах, за него только жена бы и проголосовала.

— Вот и у монархистов те же проблемы. Денег на предвыборную компанию нет, зато компромата на каждого столько, что жена того бедняги покажется образцом моральной чистоплотности.

— И на тебя есть компромат?

— Стасик, всем есть что скрывать. Разве тебе — нечего?

— Есть кое-что, — я покраснел.

— Только не надо мне рассказывать, хорошо? Я хочу видеть в тебе рыцаря без страха и упрёка, которому нравлюсь прекрасная я, а не тайного алкоголика, готового случаться с любой самкой.

— Тогда пошли поспим до обеда, — предложил я.

— Пошли, — согласилась Тома. — Будешь случаться с любой самкой, до которой сможешь дотянуться.

После обеда пришёл почтальон, и я, наконец, понял, почему извозчик, экономка и лавочники внезапно решили, что я не безнадёжный банкрот и мои чеки ценнее бумаги, на которой выписаны. Оказалось, пока я отбывал свой оказавшийся совсем коротеньким срок под арестом, обе городские газеты сделали мне сумасшедшую рекламу, и на меня обрушился ливень заказов, грозящий перейти в золотой дождь. Писем за эти дни мне пришло не меньше полусотни. Не все они были от возможных клиентов — лавочники предлагали скидки на свой товар, банк — кредит, а мэр выражал своё возмущение действиями губернатора. Вообще-то он мог бы выразить публично, через газету, но предпочёл в частном порядке, письмом. Бордель прислал свою рекламу, а казино — пригласительный билет на двоих с просьбой провести расследование. Были и счета, которые я пока не мог оплатить, как же без них.

Тома категорически заявила, что будет помогать мне в работе, а если я не согласен, то она не собирается смиренно торчать дома, и бросит меня, несмотря на всю симпатию. Я раньше никогда не работал с напарником, если не считать её саму и Боба, но решил, что ничего страшного не случится, если попробую. Она пообещала не болтать лишнего о том, что узнает, занимаясь расследованиями, и добавила, что и сама знает особенности работы частных сыщиков, хотя бы по развлекательным книжкам.

Первое наше дело секретности совсем не требовало. Клиентом была тётушка мэра, милая старушка, любившая произносить речи на всяких собраниях. Речи её были скучны, но её задание и не требовало, чтобы мы их слушали. Почтенная дама носила серьги с бриллиантами, когда-то подаренные покойным мужем. И вот, однажды взглянув в зеркало, она заметила, что одной серёжки нет. Старушка, как могла, обыскала свой дом вместе со служанкой, которой безоговорочно доверяла вот уже лет тридцать, но дамы пропажу не нашли. Теперь провести обыск она просила меня.