Две невесты дракона - Ярошинская Ольга. Страница 29

— Генри! — позвал он и подтолкнул девушку к женщине. — Позаботься о невесте!

Лагерь ожил. Воины поставили повозку на колеса, вернули вывалившуюся поклажу на место. Лошади, напуганные землетрясением, ржали и не давались в упряжь.

Сэм стащил булыжники с королевского шатра, отодвинул полог, пропуская внутрь Лилейну.

— Вам нужна помощь? — спросил он.

— Седлай для меня белую лошадь, — приказала Лилейна, сбрасывая халат ему на руки. Поежившись в тонком платье, почти прозрачном в дрожащем свете факелов, она вынула из сундука костюм для верховой езды. — Я не собираюсь ехать в карете, набитой всяким сбродом. Давай шевелись, — приказала она Сэму, который застыл с ее халатом.

Нэнси, хромая, проковыляла в шатер, вопросительно уставилась на принцессу.

— Иди в карету, — буркнула Лилейна, глянув на нее. — Я справлюсь сама.

Генриетта провела Иргу в палатку, которую валуны обошли стороной, помогла одеться.

— Чем это от тебя пахнет таким знакомым, милая? — принюхалась она.

Ирга пожала плечами, тщетно пытаясь попасть пуговицей в прорезь, и Генри прищурилась, внимательно ее разглядывая.

— Понятно, — протянула она и, быстро застегнув на ней тулуп, подняла воротник повыше, скрывая след на шее. — Знаешь, тебе сейчас лучше ехать на свежем воздухе в повозке, чем в душной карете. Уж поверь моему опыту.

Она натянула меховую шапку Ирге на уши и повела за собой.

— Она сказала, что я красивый, — похвастался Нэш.

Его вороной неспешно ступал рядом с рыжим мулом, который понуро свесил ушастую голову, смирившись со своей тяжкой ношей. Растянувшаяся по ночной дороге вереница всадников ползла в сторону гор, вершины которых мерцали в лунном свете, словно припорошенные осколками звезд.

— Из какой фляжки ты ее напоил? — спросила Генри, посмотрев на спящую в повозке Иргу.

Нэш, помешкав, вынул флягу из кармана. Открутив пробку, Генри понюхала, отхлебнула. Покатав во рту напиток, проглотила и кивнула.

— Да, точно. После этой настойки я и приставала к отцу настоятелю из храма солнца.

— К старому или молодому? — обреченно уточнил Нэш.

— К старому, — подтвердила его опасения Генриетта. — Который помер пять лет назад. Ты ведь помнишь его? Стеклянный глаз, лохмы, что воронье гнездо.

— Бородавки, — уныло добавил Нэш.

— Говорят, он бегал от меня по всему двору.

— Как же ты его не догнала? — удивился Нэш. — У него ведь к тому же была одна нога.

— Я-то выпила побольше, чем Ирга, — ответила Генри. — На одной ноге я бы, может, скорее допрыгала, а вот сразу с двумя справиться было сложно. И что, тебе перепало что-то, кроме комплиментов?

Нэш сердито посмотрел на Генри, поднял воротник куртки, уткнувшись носом в мех. Кончики черных волос посеребрила изморозь.

— Слушай, Нэш, неужели я наконец-то увижу, как тебя обламывает девчонка? — не сдавалась Генриетта.

— Она меня не обламывает, — вскинулся он. — Если бы я захотел…

— А ты не хочешь. — Генри насмешливо на него посмотрела, покивала.

— Нет, в этом смысле я хочу ее так, что зубы сводит. — Он тяжко вздохнул, глянул на спящую Иргу. — Но тогда Дерек точно не возьмет ее замуж. Ведь он наверняка узнает.

— И спустит с тебя шкуру в прямом смысле, — добавила Генри.

— Я должен уступить ее Дереку. Может, в этом все дело? — задумался Нэш. — Я хочу ее, потому что не могу получить?

— Лилейну ты тоже не получишь, хоть на задних лапках вокруг нее прыгай, а что-то я не вижу, чтобы ты перед ней стелился.

Нэш, нахмурившись, склонился с коня и подтянул одеяло так, чтобы укрыть ногу Ирги.

— Генри, а ведь это идея, — задумчиво произнес он. — Если я пересплю с Лилейной, Дерек этого не простит. Ни мне, ни ей. Он ни за что не женится на девушке, которая развлекалась с его котиком. — Нэш покачал головой. — Это слишком подло даже для меня… Или нет?

— Если у тебя выгорит с Лилейной — это будет чудо похлеще землетрясения, которое началось аккурат тогда, когда вам с Иргой нужна была помощь. Как думаешь, может, это все она? — Генри кивнула на мирно спящую девушку.

— Если бы у лесных были такие силы, они бы не проиграли в войне, — сказал Нэш. — Сегодняшняя ночь полна чудес.

Он покосился на свою руку, держащую поводья. Ногти слегка удлинились, заострившись, а потом втянулись назад.

— Кузнец так и не объявился, — сказал Шепп. — Исчез — как в воду канул. След в деревне тоже оборвался. Никто не видел его с женщиной. Он пришел туда сразу с младенцем. Сказал, что зачал ребенка во время войны, жена умерла в родах.

— Он воевал? — спросил король, уткнувшись в чашу с вином. Неразобранные бумаги и письма валялись на столе, усыпанные крошками.

— Да, и дошел до конца. Альфин, кем была мать Ирги? — спросил Шепп. — Очевидно, что дикой. Но мне не дают покоя кошки. Лесные считали их священными животными, но я не припомню, чтобы и кошки поклонялись им, как божествам. Кроме разве что…

Король поднял на него мутные глаза с покрасневшими белками и молча кивнул.

— Нет… — прошептал Шепп. — Ты говорил, она умерла!

— Там было столько крови, — развел руками король. Из накренившегося кубка выплеснулось вино. — Повсюду кровь. И знаешь, она была такая маленькая, тонкая. — Он обхватил кубок двумя руками, закрыл глаза, будто вспоминая. — Она не должна была выжить после всего. И она не дышала, я проверил.

— Где ты оставил ее тело?

— В храме, где все и произошло.

— В месте силы? — Шепп почти кричал. — И теперь ты отправил ее дочь в Дикий лес?

— Что может случиться? — Король оперся на стол, но локоть его соскользнул, сбив кувшин. Тот упал на ковер, не разбившись, и темный ручеек вытек на бежевый ворс. — Ирга там одна, к тому же, судя по решетке, кузнец никуда ее не выпускал. Она ничего не знает, не умеет, ей не у кого научиться…

— С ними котолак!

— Он раненый, — возразил король. — Мы все калеки войны, которая закончилась двадцать лет назад, но все еще идет… Она прокляла меня, — пробормотал он, укладывая голову на руки. — Наверняка прокляла…

Шепп попятился, осторожно вышел из кабинета, прикрыв за собой дверь. Постояв в задумчивости, он кивнул своим мыслям и отправился прочь. Пройдя бесконечными анфиладами комнат и вереницей лестниц, он поднялся в башню и сказал подскочившему к нему слуге:

— Королевского ястреба на перешеек. Живо!

Устроившись за простым узким столом, он взял с полки пачку тонких бумажных листов, чернильницу с пером. Выведя несколько слов, щедро посыпал их мелким песком и подождал, пока чернила высохнут. Скрутив листок в тугую трубочку, обвязал ниткой, капнул воском и приложил перстень, отпечатав королевскую «А».

Слуга вернулся с ястребом, глаза которого были закрыты шапочкой, взял у Шеппа письмо, привязал к когтистой лапе. Распахнув стрельчатое окно, быстро стянул черный колпачок с головы птицы, и та резко взмыла вверх, взмахивая пестрыми крыльями. Тонкие листы бумаги разлетелись по всему кабинету, но Шеппа там уже не было.

Ирга открыла глаза, уставилась на рыхлое, затянутое тучами небо, которое медленно покачивалось над ее головой.

— Какое чудесное летнее утро, не правда ли? — Нэш, едущий на вороном коне рядом с повозкой, склонился над Иргой. — Тебе не жарко?

Воспоминания о прошлой ночи нахлынули все разом — точно плотину прорвало, и Ирга, потянув на себя одеяло, накрылась с головой. Видеть сейчас ухмылку котолака не было никаких сил. Расслышав укоризненный бубнеж, Ирга осторожно выглянула одним глазом.

— Ей и без тебя сейчас плохо. Все, иди давай. — Генри шлепнула по крупу вороного жеребца, и тот потрусил быстрее, унося Нэша, который тем не менее успел подмигнуть Ирге.

Она села в повозке, поморщившись, вцепилась в бортик. Прижав руку к голове, обнаружила на ней шапку.

— Генри. — Она прокашлялась.

— Молчи-молчи, — сказала женщина. — Вон там фляжка рядом с тобой, глотни.