Грозный идол, или Строители ада на Земле (Собрание сочинений. Т. III) - Эльснер Анатолий Оттович. Страница 18
Рассуждая сам с собой таким образом, он все смотрел в сторону, где находилось Дерево совещания. Оттуда в паническом ужасе бежала толпа — почти все обитатели Зеленого Рая, — и Парамон видел свой Черный Десяток, мчавшийся за ней с бичами в руках. «А вон он, мой бык Герасим-Волк… Хорошо, мой дурак… так, так, пусть почитают чудотворца и Парамошу особливо…»
Действительно, впереди Черного Десятка бежал великан, испуская ужасные звуки и щелкая длиннейшим бичом по спинам и головам свободных жителей Рая. Пронзительные вопли и крики ужаса носились в пространстве, делаясь все более громкими и отчетливыми.
Парамон медленно шел обратно к деревне, испытывая наслаждение победителя. Его желания начинали сбываться, с каждым днем он как бы вырастал в своих собственных глазах, фигура его, закутанная в черное монашеское одеяние, делалась как бы величественнее, и он все более начинал пугать воображение кротких жителей Зеленого Рая. Чувствуя, что растет, он радовался и, с видом грубого фигляра, обращался с благодарностью к небесам. Мечтания его все более расширялись по мере успеха, и теперь он мысленно видел себя владыкой маленького народа, при виде которого люди сгибают спины, виновные, падая на колени, целуют руки его, а он только покрикивает «арестовать», или «в тюрьму и заковать в кандалы злодея», или «высечь перед всем народом розгами». До этого, однако же, было далеко: дух свободы продолжал еще веять над Зеленым Раем, и рассеять его было не так легко. Существовало и еще препятствие в лице его отца и братьев, и главным образом — властолюбивого Василия; необходимо было всех одурачить и из Василия сделать грозного для обитателей Рая палача и сгибающегося перед его волей — автомата. Своим главным помощником он считал не брата, а безгласную куклу — чудотворца. Лай-Лай-Обдулай творил поистине чудеса: пугая воображение людей, вербовал для Парамона различных глупцов и дур, распространяющих суеверие, а идолы из дерева и идолы-люди всегда взаимно пожимают руки друг друга, совершая молчаливый союз для превращения человечества в баранов. Парамон знал из книг и по рассказам изгнанников из России, Персии и других стран, что таким именно образом маленькие свободные общества слагаются в народы рабов, над которыми царят различные властелины-обманщики и палачи. И вот Парамон, внутренне наслаждаясь, стал мысленно выплетать целые сети обманов, в которые непременно должны будут запутаться обитатели Зеленого Рая, а потом, когда в их умах воцарятся тьма и суеверие, они сами согнут спины для ярма и цепей, и будет он стричь своих овец сколько и когда угодно, и воцарится порядок и мир под его единой властью. Его создание, милейший прислужник его Лай-Лай-Обдулай, порабощая людей, как плодовитая женщина, родит для Зеленого Рая много сыновей и дочерей — маленьких Лай-Лай-Обдулаев — богов и богинь. И на каждом перекрестке — рожа святого, и в каждом доме — священная кукла, творящая чудеса. Кукла из дерева, и намалеванный святой, и женщины-пророчицы, властелины-люди — все это тираны и поработители народа, превращающие мир в ад и людей — в мучеников, и Парамон, зная все это, веселился в душе своей.
Снова очутившись на месте, где был связан Алексей, Парамон остановился, сложил руки на груди и поднял голову.
На сажень от земли, опустив голову на грудь, висела на веревках, привязанная к стволу высокого дерева, «пророчица от духоборов». Она была бледна, как ее рубаха, спускавшаяся вдоль всего ее тела, на ресницах дрожали слезы, и глаза были устремлены к небу. Внизу под деревом стояли женщины, которые были здесь раньше, и между ними злая старуха Афросинья и высокая девушка Сусанна.
— Так-то, пророчица, так-то, — говорила старуха, раскачивая головой и острыми злорадными глазами любуясь видом мученицы, — чудотворца не лай, глупых людей не слушай и пророчествовать языку воли не давай. От тебя-то и бунт, собственно, вышел… не ври, девка, худого ничего не будет в Зеленом Раю… а будешь клепать на нас, что мы от Бога отпали, что начальники — обманщики и прочее такое, не то еще сделаем: язык приколотим гвоздями к дереву, чтоб не болтал ненужное. Вот ты теперь висишь на древе… и хорошо, на пользу пойдет душе твоей, — кощунница… Повиси, повиси, весело и смотреть на тебя, девка…
— Жаль ее, — проговорила Сусанна, с состраданием глядя на висевшую девушку.
— Спасибо тебе, — ответила Груня слабым голосом, и обе девушки пристально стали смотреть друг на друга. — Ты добрая, только нет у тебя понятия, каким людям служишь и кому молишься: из дерева новый бог и руками сделан.
— Эй, девка, сказала: прибью язык гвоздем к дереву, — свирепо воскликнула старуха.
— Милая, не говори так, — сказала Сусанна, — чудотворец — посланник Божий и начальники тоже от Бога… Милая, я попрошу начальника, чтобы он приказал снять тебя с дерева… я упаду перед ним на колени и буду плакать…
На глазах растроганной невесты Алексея показались слезы, и она тихим, но проникающим в душу голосом проговорила:
— Благодарю тебя… но на коленях перед человеком стоять большой грех… Люди все равны, и делающий себя великим — самый худой человек и…
— Язык, язык! — злобно воскликнула старуха, а Сусанна, испугано замотав руками, проговорила:
— Милая, твои речи — зараза и язык — скорпионное жало. Слушай ты, бедная: начальники — пастухи человеческих стад, посланники Божии и великого Лай-Лай-Обдулая. Так сам начальник веры меня учил…
Девушка от духоборов горько рассмеялась и, заметив стоящего Парамона, сказала:
— Вот он… Только не проси за меня… Спроси лучше, куда он приказал унести племянника своего, жениха моего бедного…
Слезы помешали ей продолжать…
— Великий господин… — начала Сусанна, опускаясь на колени перед начальником веры.
— Как? — переспросил Парамон, гордо закидывая голову.
— Господин…
— Еще кто я?..
— Начальник веры…
— И школ…
— Господин великий начальник веры и школ в Зеленом Раю…
Молочно-светлые глаза Парамона сверкнули радостью, и, положив руку на голову Сусанны, он сказал:
— Дитя, поистине в тебе покорливость и кротость голубицы и мудрость змеи, а таковые все — дщери самого Лай-Лай-Обдулая. Гордись этим. Чудотворец мне явился и сказал: «Сусанна пророчица будет в Зеленом Раю…» Радуйся, пророчица… Лай-Лай-Обдулай благословляет тебя, и это свидетельствует начальник веры…
— Я радуюсь, великий господин, — сказала Сусанна, очень мало понявшая из всего сказанного им, как и он сам, но, вся охваченная восторгом, она преклонила голову к ногам начальника веры.
— Челобитная твоя в чем?
— Чтобы приказал снять с дерева эту девушку и дал свободу жениху ее…
— Лай-Лай-Обдулай воспылает гневом, ибо отвратил он священный лик от девки этой… Дерзка она на язык и пророчествует худое, равно и племянника моего готовит для вечного огня…
Парамон приостановился, и женщины стали перешептываться:
— Во как оно страшно, видишь ты, для вечного огня, значит…
— И девка-то не сама болтает, сказывал намедни: черные духи в ней…
— Такая загубит и парня… Помалкивай… Начальник веры и впрямь с чудотворцем беседы ведет: оттого и мудрость в нем…
Парамон, наблюдая за действием своих слов на окружающих, приосанился и ласково проговорил:
— Однако сердце мое болит, когда смотрю на девку-то… Жалостлив я. Непременно походатайствую перед чудотворцем… Помолюсь… Может, и простит…
Парамон поднял голову и, глядя на привязанную девушку, спросил:
— Признаешь ли, что моя власть в Зеленом Раю… от Бога?..
Девушка, удивленно расширив глаза, смотрела на него с минуту и вдруг, нервно рассмеявшись, произнесла:
— От черта она…
— Слышали? — воскликнул Парамон, выпрямляясь и указывая рукой на Груню. — В ней сотни черных духов…
— Тьфу, окаянная!.. — воскликнула какая-то женщина и взяла камень в руки.
— Побить ее каменьями!..
Десятки маленьких камешков полетели на Груню, но она, как бы не обращая на это внимания, расширившимися грустными глазами смотрела на Сусанну: последняя, стоя с закинутой головой, держала тоже камень в руке.