Где ты? (СИ) - Перышкина Лекса. Страница 53

Платьишко разорвано от ворота до самого пупа, косы золотые потрепаны, с ветками и травой перепутались. Один башмак в речке, в камышах запутался, второй на самых пальчиках висит и не падает, кровь в него по ногам собралась. Ручки белые, тоненькие, в синяках все. Личико вниз опущено, на щеках ссохшиеся дорожки от слез. А сама висит на поясе своего платья, на ветке ивовой, одна нога в воде речной.

Говорила ж ей Мильда, да все без толку. Ссильничали, и не выдержала — повесилась.

***

Прослышав о приезде Дикиора, все-таки король без сопровождения не приедет, и его трудно не заметить, забегал весь замок, пытаясь замести следы преступной деятельности. Поздно. Рысь со смехом наблюдал за их потугами.

Ко времени прибытия короля он пережил два покушения на жизнь. Первый раз арбалетный болт просвистел над ухом. И это не стрелок был косоглазым и близоруким, а Рысь успел неведомым образом, на одной звериной интуиции, увернуться. Второй раз кто-то сердобольный толкнул его в спину, когда он наблюдал за жизнью в порту с одной из башенок замка. Разумеется, он успешно слевитировал, маг же. Оба покушающихся были скрупулезно им отловлены и посажены к остальным своим соратникам.

И, наконец, настал тот день, когда в ворота замка герцога Шорри въехал Дикиор с сопровождением. Правда, рядом с монархом был человек замотанный в плащ так усердно, что Яур, встречающий своего приемного отца, даже лица его не смог увидеть.

— Где Акион? — спросил его король, спешиваясь.

— Под присмотром у охраны, в своих покоях. — ответил Рысь — Я не поднимал шум, стражники просто говорят, что герцог занят и никого к нему не пускают.

— Ты уверен, что он не чист?

— Я доказательства собрал. — обиделся Рысь. — Думаете, я способен на клевету?

— Боги с тобой! Нет, конечно! Давай, вводи меня в курс дела.

— Да, — ответил маг, не переставая коситься на фигуру в плаще. — Ваше Величество, а кто это с Вами?

Дикиор обернулся, проследив за взглядом сына:

— Потом познакомлю. Сначала дела. — сказал громко, словно не одному Яуру.

***

И полетели головы. Инэми с удовольствием наблюдал за процессом разбирательства из тени. Поначалу его совсем не радовало то, что Юнэми ведет себя, как ручная собачка Его Величества, разве что хвостом не виляет за неимением такового, но после, присмотревшись, понял, что это не совсем те отношения, какие он вообразил себе вначале. Они вели себя так, словно были родственниками и обращались друг к другу с уважением и доверием. И Юнэми действительно иногда называл его отцом!

Инэми и сам не понимал, что чувствует, наблюдая за ними. Ревность? Раздражение с некоей долей зависти? Ему бы все так просто забыть и жить, как ни в чем не бывало. Облегчение от того, что наконец-то его нашел? Но на самом деле он, никогда не лезший за словом в карман, не знал, как начать разговор с Юнэми.

Если сначала он хотел уговорить его найти артефакт богини и соединиться, то теперь уже не знал, хочет ли этого. Может быть, пусть хотя бы одна его половина, Юнэми, не живет с тем кошмаром, с которым привык засыпать и просыпаться он?

Он всегда любил Юнэми. Да и как можно не любить оторванный кусок своей собственной души? Но теперь не знал, уйти или остаться. Лучше было бы уйти, потому, что он больше не хотел, чтобы Юнэми вспомнил его. Раньше он засыпал и просыпался с вопросом: «Где ты?». После он каждую ночь обращался к нему с просьбой: «Вспомни меня!». И, наконец, найдя его, собирался тихо уйти. Они вообще не должны были встретиться. Не зря же их так старательно разделили?

Инэми находился всего через стену от Юнэми. Он чувствовал, как тот дышит во сне, знал, что ему сниться, слышал, как бьется его сердце. Уйти? Как вообще можно уйти от себя самого? Бред. Это то же самое, что вырвать свое сердце, забросить его подальше и попытаться уйти в другую сторону. Без сердца далеко не уйдешь.

Он собирался спать, невольно подстраиваясь под дыхание Юнэми, может даже, желая проникнуть в его сон. Но все испортил шелестящий голос из темноты:

— Кирен? А почему тебя два?

— Размножаюсь почкованием! — раздраженно рявкнул Инэми, даже не осознавая, что отозвался на прежнее имя, и открыл глаза.

Этой ночью была яркая луна, и ее мертвенно-белый свет целым снопом проникал в окошко комнаты. Инэми не составило труда увидеть и узнать призрачного мага:

— А, это ты, Нортан? До сих пор тут сидишь?

— Ого, ты меня помнишь, ублюдок? Как ощущеньице от новой жизни, а?

— Катись к демонам! — вяло огрызнулся Инэми — Я не обязан с тобой делиться своими ощущениями.

— Ну, да, как я мог забыть, что у тебя нет друзей? Не воскресил свою мертвую бабу? Нет? Какая жалость!

— Отвали, покуда цел! — прорычал угрожающе Инэми.

— Ого, какие мы чувствительные! — продолжил издеваться мертвый маг — Ой, я только сейчас, кажется, понял! Мать тебя разделила, да? Ха-ха! На двух маленьких Киренов! Ах-ха-ха!

— Я прибью тебя повторно. — пообещал Инэми, вставая.

— А пупочек не развяжется?

— Мой пупочек совершенно точно останется целым, а вот твой язычок — завяжется. — пообещал Инэми и метнулся к призраку, чтобы схватить за горло.

Нортан, поняв, что перегнул палку, рванулся в сторону, но длинные кроваво-красные волосы попали прямо в кулак мага.

— Ну, здравствуй, дружок! — ласково пропел Инэми, подтягивая Нортана к себе поближе — Поговорим о твоей загробной жизни, а?

Призрак, поняв, что как-то растерял всю свою призрачность, а вместе с ней и уверенность в своей неприкосновенности, заверещал дурным голосом. И пусть при жизни он был магом, но теперь-то он самое обыкновенное приведение, способное разве что только горничных пугать. К тому же, он был уверен, что этот маг так же, как и Яур, не сможет к нему прикоснуться. Нортан ошибся и дорого за это поплатился. Зато на его вой прибежал из соседней комнаты другой Кирен. И теперь совершенно отупевшим взглядом уставился на двойника, попутно придерживая челюсть. Это шанс! Нужно просто стравить их друг с другом. Кирен всегда был мстительным и гордым до крайности. Это сработает.

***

У Яура был трудный день. Все эти судебные разбирательства здорово утомляли, и он очень радовался тому, что этот день был последним.

Король Елора приговорил всех серьезно замешанных в работорговле к каторжным работам пожизненно. Не пощадил и молочного брата. Прочих крупно оштрафовал и всыпал плетей, чтобы неповадно было. Все же Дикиор милосердный правитель: мог бы и казнить не самой быстрой казнью. Сиерян монарх поблагодарил за содействие и помощь, дав разрешение торговать в любом городе Елора. Отплывая довольные исходом дела, они не забыли пригласить колдуна в гости. Девушек, похищенных работорговцами, отправили по домам, выплатив компенсацию за пережитые по вине преступных чиновников страдания.

Осталось только назначить наместника, покуда Дикиор решит, кто из сыновей Акиона заслужил большее доверие короны. И тогда они вернутся домой.

С тяжелой ноющей головой Рысь вернулся в облюбованную им комнатушку и рухнул на кровать, как убитый. Сон мгновенно распростер для него свои объятия, и снилось ему что-то уютное и теплое, как кошачий мех. Но все испортил нечеловеческий, какой-то дикий, вой.

Яур даже подпрыгнул, проснувшись, и попытался понять, кого там убивают. Сон слетел мгновенно, будто бы его и не было. Рысь вспомнил, кому принадлежал этот воющий голос. Зло натянув штаны, он пошел узнать, какого, собственно, демона эта дохлая зараза орет из соседней комнаты, будто на ежа голым задом сел. Рывком открыв дверь, Яур замер, не поверив своим глазам. На месте Нортона он бы тоже так орал, если бы его тонким слоем на кулак намотали. Кто смог намотать призрака? Да его, Яура, двойник. И злой он был, не менее его самого.

— О, второй Киренчик прибежал! — полузадушено пискнул Нортан.

— Юнэми, прикрой глазки. — попросил его двойник — Не хочу, чтобы ты видел, как я его на стену намазываю.

— Юнэми? Так у вас теперь и имена другие? К'н'и'г'о'е'д. нет