Марионетки в зазеркалье (СИ) - "Extyara". Страница 8

— Сейчас вас тоже пугают голоса под окном? — спросил Карл, когда Александра замолчала.

— Иногда, — призналась она и, выпустив оригами из рук, подтолкнула инвалидную коляску ближе к двери. — Иногда мне кажется, кто-то бродит там, под окнами, шепчется с темнотой, топчет газоны и ломает тонкие веточки кустов. Иногда, — она подъехала вплотную и подалась вперёд, широко раскрыв карие глаза, — иногда я выглядываю в окно, — шёпотом продолжила она. — Редко-редко, и тогда вижу чью-то фигуру внизу в темноте.

— И кто бы это мог быть, как вы думаете? — негромко поинтересовался Карл, внимательно наблюдая за Александрой.

— Если бы у меня была большая красивая кукла, — невпопад отозвалась она, рассеянно глядя куда-то мимо него, — высокая, с длинными волосами и карими глазами. Да, я хотела бы именно такую.

— Похожую на вас? — догадался Карл.

— Верно, — закрыв глаза, легко кивнула Александра. — Если бы у меня была кукла, похожая на меня, то она могла бы делать то, чего я не могу. Например, ходить и танцевать. Она танцевала бы вальс в темноте.

— Но тогда вы бы не видели, как она танцует, — заметил Карл.

— Вы правы, — Александра чуть нахмурилась, — я могла бы зажечь лампу, такой слабый свет никто не заметит издалека, или свечу, — она слабо улыбнулась. — Да, свечу было бы даже лучше. И огонёк бы подрагивал на ветру, словно тоже танцует.

— И как бы вы назвали эту куклу?

— Алекс, — отозвалась она. — Пожалуй, если бы я хотела дать имя кукле, её звали бы именно так, — Александра подхватила сложенное оригами, протянула руку к решётке и протолкнула плоскую фигурку между прутьев, роняя в руки Карлу. — Это вам подарок, доктор, — ласково улыбнулась она.

Карл опустил глаза, на ладони у него лежала белая бабочка.

— Вы любите бабочек? — поинтересовался он, поднимая взгляд, и чуть было не вздрогнул от неожиданности: Александра сидела, откинувшись на спинку коляски, и с насмешливым видом рассматривала его. От холодного цепкого взгляда прищуренных глаз Карлу на миг стало не по себе.

— Бабочки — предвестницы беды, доктор, — тихо, но отчётливо, произнесла Александра. — Приходите поговорить ещё.

========== Глава 2. Дом тысячи испытаний ==========

Столовая при лаборатории находилась в отдельном здании и не уступала средних размеров ресторану. По левую руку от входа располагалось большое — во всю стену — электронное табло, отображающее меню на текущую неделю. Разбито оно было по дням. На каждый предлагалось шесть блюд: первое, второе и салат по два на выбор и ряд напитков. Текущий день недели выделялся рамкой, рядом с наименованиями блюд имелся индикатор красного или зелёного цвета.

Сбоку под табло находился электронный автомат, где можно было самостоятельно оформить заказ. Над ним висела небольшая инструкция по использованию, включающая ещё и ряд условных обозначений. Для каждого вида блюд имелось по три размера посуды, определяющих и размер порции. Изображены они были в виде разного размера мисок, тарелок и стаканов с подписанным под ними объёмом. Индикаторы у наименований обозначали время ожидания. Зелёный свидетельствовал о готовности блюда: время ожидания его подачи ограничивалось пятью-десятью минутами в зависимости от загруженности. Красный, в свою очередь, означал, что блюдо находится в процессе готовки, и ждать его подачи придётся порядка получаса.

С другой стороны табло располагались дверь, ведущая на кухню, с подписью служебный вход и небольшое окошко справочной, сейчас пустующее.

По левую руку от входной двери находился просторный зал со столиками, рассчитанными на два, четыре и восемь человек. У дальней стены — стойка, у которой можно было обустроиться большей компанией, перекусить на ходу или выпить. Освещалась столовая небольшими круглыми плоскими лампочками, расположенными под потолком на стенах по всему периметру помещения.

Потратив несколько минут на изучение инструкции и меню, Чуя заказал среднюю порцию фаршированных перцев и небольшую порцию корейского острого салата с му эр на пробу. Дазай, всё это время внимательно наблюдавший за его действиями, заглядывая через плечо, в точности повторил его заказ.

На ужин отводилось порядка двух часов для удобства работников дневных и ночных смен, и сейчас время почти подходило к концу, а потому столовая была фактически пуста. Помимо них за дальним столиком у окна, негромко переговариваясь, пили чай три сотрудницы медицинского блока, если судить по эмблемам на рабочей форме, за стойкой заполнял журнал, попутно потягивая кофе, дежурный.

Чуя выбрал маленький столик, рассчитанный на двоих, равноудалённый от беседующих женщин и входной двери. Дазай уселся напротив и с любопытством взялся изучать упаковку зубочисток. Сверившись с часами в углу табло и удостоверившись, что у них ещё достаточно времени, чтобы спокойно поужинать, Чуя ещё раз пробежал глазами заключение о профпригодности напарника. В примечании доктор Пассед отметил лишь диагноз текущего заболевания, в прогнозируемых же осложнениях стоял прочерк. Чуя недовольно цыкнул, припомнив недавний разговор.

— Чуя, я, кажется, изобрёл новый любопытный способ самоубийства, — привлёк его внимание до сих пор молчавший Дазай.

Чуя вздохнул, закрыл папку с документами, отложил на край стола и только потом поднял глаза на напарника. Дазай держал остро заточенную зубочистку аккурат напротив глаза.

— И в этот способ входит использование зубочисток, — предположил Чуя.

— Именно, — обрадовался его догадливости Дазай. — Если воткнуть зубочистку себе в глаз, можно умереть.

— Сомнительно и глупо, положи на место, — велел Чуя, гадая, серьёзен ли его напарник, или просто страдает ерундой, коротая время ожидания.

— Почему это? — раздосадовано поинтересовался Дазай; зубочистку он, впрочем, послушно положил на стол и отодвинул пальцем чуть в сторону.

— Потому что зубочистка недостаточно длинная и крепкая, — заметил Чуя. — Она сломается в процессе, ты просто повредишь себе глаз, и на этом всё и закончится.

— Ммммм, — глубокомысленно прокомментировал Дазай. — Ты так много знаешь, — с улыбкой добавил он.

— Это очевидно любому, кто учил анатомию в школе, — вздохнул Чуя.

— Я учился на дому, — сообщил Дазай.

О дальнейшей истории своей жизни он поведать не успел: с кухни принесли их заказ. Чуя стянул перчатки и положил на папку с документами, после чего приступил к еде.

Ужинали они, как и положено, молча. Первые пять минут Чуя терпеливо наблюдал за варварским ритуалом, что его напарник проделывал со своей порцией. Из мисочки с салатом Дазай старательно выбрал всю морковь и перец, несмотря на то, что нарезаны они были мелкой соломкой, и выложил их мозаикой на листе латука. Расправившись с салатом, Дазай принялся за второе блюдо. Он надрезал каждый перец ножом, отгибал шкурку, после чего вилкой счищал мелко натёртые тушёные овощи и лук. Из распотрошённого перца, Дазай извлекал кусочек мяса, всё остальное сдвигалось на край тарелки, и наступала очередь следующего.

Спустя три «жертвы», Чуя не выдержал такого кощунственного отношения к еде.

— Ты есть пришёл или играть? — возмутился он.

— Я не люблю перец и морковь, особенно тушёные перец и морковь, — заявил Дазай.

— Если не любишь, зачем вообще заказывал блюдо с ними? Там же была картошка с котлетами, — поинтересовался Чуя, пристально рассматривая напарника.

— Просто захотелось попробовать то же, что и ты, — пожав плечами, сообщил тот.

— Тогда ешь, как следует.

С видом вселенского страдания Дазай проткнул последний уцелевший перец вилкой, разрезал ножом и отправил добрую половину в рот, прожевал и проглотил. Лицо его при этом выражало крайнюю степень отвращения. Дазай наколол оставшуюся часть перца на вилку и поднял на Чую полный надежды взгляд, но тот остался непреклонным. Проглотив остатки ужина, он поспешно отодвинул тарелку, пока ему не велели доесть останки растерзанных ранее фаршированных перцев, и подтянул к себе кружку с чаем.