Редхард по прозвищу "Враг-с-улыбкой" (СИ) - Ледащёв Александр. Страница 28

Может, свойство амулета «накапливать» человеческий облик когда-нибудь пригодится ему, а пока что он отметил лишь новое свойство самого дорогого своего трофея. Нет, два свойства — приложив амулет к губам, он оказывался в том месте, что старик называл «космосом», там, откуда когда-то и пришел на землю его нынешний амулет.

Как использовать это, он тоже пока не решил. В конце концов, он не был ни астрологом, ни звездочетом, ни даже простым гадателем. Им бы, наверное, пригодилась возможность накоротке поговорить со Вселенной, а ему? Ну, если только для забавы. Или если смертельно нужно побыть одному. Совсем. Звуки извне в те минуты, что он сидел с амулетом у губ, в его сознание не проникали. Хоть какой-то прок от этой особенности капельки звезды он все же нашел.

…Здесь все было по-другому. Все. Даже отношения с нежитью. Если там, откуда он приехал, с ней или пытались договориться, или боялись и пытались уничтожить, то тут с ней соседствовали. Нет, охотники на нежить встречались и здесь, но это, как правило, была вторая их работа, помимо основной — кто был пахарем, кто гончаром, кто скотоводом, кто земледельцем, кормились они с этого.

Но до чего же польстило его самолюбию то, что о нем тут слышали! Легенда о Веселом Лесе уже пришла и сюда, обогнав его. Видимо, поэтому, после долгих взаимных церемоний и демонстрации вежливости западной и восточной, старик в дорогом халате, прибывший на носилках, которые несли, как ни странно, люди, и предложил ему навестить их маленький горный городок, где распоясался Горный Отшельник. Редхард не нуждался пока в деньгах, он нуждался в работе, а потому, расспросив старика, он понял, что в горах лютует какой-то колдун-мизантроп, который, требуя с людей мзду, проклинал тех, кто отказывал ему. И проклятья его мимо цели не прошли еще ни разу, люди не успевали воскуривать благовония духам предков, совсем недавно еще бывших живыми родственниками. Горный Отшельник выбирал в свои жертвы в основном, главу семейства.

Они быстро договорились о цене, вернее, Редхард сразу согласился с предложенной стариком суммой, обговорив лишь тот момент, что плату он берет только золотом.

И вот, уже вторую неделю Редхард был в пути. Выехать вместе со стариком не удалось, дела держали того в столице, где он и нашел Врага-с-улыбкой, а точнее, как подозревал Редхард, ушлый старец попросту не спешил в опасный отныне дом.

«В этом мире очень немного вещей, опираясь на которые, ты можешь жить и двигаться вперед. Почти все — ненадежная ерунда. Но есть несколько вещей, по-настоящему надежных» — как-то сказал Редхарду старик. «Какие это вещи?» — жадно спросил тогда Редхард. «Э, нет. Найти их каждый должен сам, только тогда они станут такими и будут твои. Но я назову тебе две. Это Путь, конца которого ты не надеешься достичь, но очень хочешь двигаться по нему. А вторая — это дорога, которая ведет тебя туда, куда ты очень хочешь попасть, в конце концов. Но именно — в конце концов».

Припомнив старый разговор, Редхард снова призадумался. Путь, кажется, он уже нашел — Путь охотника, Путь воина, Путь защитника, ему нет и не может быть конца. Но тот ли это путь? А дорога? Такой дороги у него пока нет. Как нет ничего больше такого в его жизни, на что можно опереться. Только, как обычно, как он привык, стиснуть зубы, отхлебнуть «костяной лапницы», затянуться трубкой и идти. Как бы не старался этот мир смять, уравнять тебя со всеми, кому уже ничего не надо и нет разницы, что будет дальше.

Что-то часто и много стал он философствовать. Вспоминать. Не думать, решая возникающие вопросы, а именно перебирать мысли, давно сказанные слова, встречи. До добра такое не доведет. Если он так и будет плескаться в мечтаниях, Горный Отшельник прочистит ему мозги махом, предварительно сняв голову. Жаль, что узнал он про таинственного колдуна слишком мало. Вежливые местные жители охотно кланялись, говорили много и долго, постоянно извиняясь и благодаря, но ничего, собственно, толком не сказали.

Кроме одного. Золотая монета вынудила некоего оборванца сказать, что если бы он, оборванец, искал смерти, то есть встречи с Горным Отшельником, то поискал бы сначала на Ань-янь другого отшельника, в прошлом также колдуна, но уже давно ушедшего на покой и отказавшегося от просьбы горожан помочь им решить вопрос с Горным Отшельником. На том они и расстались, после того, как оборванец примерно (а что тут, в совершенно незнакомой стране, было бы для Редхарда точным?) обрисовал, на каком склоне Ань-яня обретается искомый им теперь бывший колдун, по имени Ито-са.

Прежде, чем пускаться на поиски Ито-са, Редхард, благо было по пути, решил навестить городок, который, собственно, и нуждался в его услугах.

Городок оказался небольшим, главенствовал над ним замок, стоявший на вершине горы, обнесенный высокой стеной, стеною же был обнесен и сам городок. Время было дневное, и стража без проблем пропустила его, взяв очень умеренную пошлину. Редхард тронулся было по улочкам, не особенно пока задумываясь о том, что он тут ищет или что ему надо, как его догнал запыхавшийся страж, которого он видел у ворот.

— Простите нас, почтеннейший Редхард-са! — посланец рухнул в пыль, протягивая что-то Редхарду. Это оказалась монетка, которую он заплатил на въезде в город. Не понимая происходящего, Редхард молчал.

— Простите, мы не знали, кто вы, Редхард-са, Враг-с-улыбкой! — хрипел стражник, — мы не имели права брать с вас налог!

— А я не имею права нарушать местные законы, если за въезд в город я должен уплатить, я должен уплатить.

— Но это был наш долг — узнать вас, проводить в лучшую гостиницу и пустить без пошлины! Таков был приказ! Если про то, что мы взяли деньги, узнает наш господин, меня, что еще полбеды, казнят. Но самое ужасное, что мое имя и имя моих почтенных родителей будет опозорено!

— Ладно, давай сюда эту мелочь и веди, куда считаешь нужным. Отвести ты должен, верно? — страж закивал, одновременно мелко кланяясь, — но потом я волен идти, куда хочу, я надеюсь?

— Разумеется, Редхард-са! — поразился стражник. На том они и порешили, и стражник повел Редхарда с его двумя лошадьми, в самую лучшую городскую гостиницу.

Редхард так и не привык пока к тому, что одним из важнейших строительных материалов для дома является простая бумага во всех, пожалуй, ее видах. И вообще, поражался тому, сколько бумаги потребляет эта страна, где записывалось, казалось, все, что происходило, если это хоть кто-то успел увидеть и уж тем более, записывалось все, если дело хоть каким-то краешком относилось к делам, связанным с делами казенными — будь то визит к верховному князю или покупка подков для лошади в государственной кузнице.

Гостиница понравилась Редхарду. Она была очень нарядной, но не кричаще, а в самую меру, над входом висели огромные бумажные фонари, двери и лестница были покрашены красной краской, дерево, где оно было, было украшено резьбой. Называлась же гостиница «Лепесток пиона». Пока Редхард собирался спешиваться, к его коню уже подскочили, кланяясь, двое слуг, один из которых держал повод, а второй явно собирался помочь Врагу-с-улыбкой спешиться. Тот, усмехнувшись, соскочил на землю, поблагодарил стражника, который, поклонившись и, не помня себя от счастья, бросился бежать обратно на пост, и вошел внутрь, где его приветствовала зрелая, но по-девичьи тонкая женщина в шелковом халате с поясом, завязанным сзади пышным огромным узлом, в крошечных туфельках и с высокой прической черных, лишь чуть тронутых сединой, волосах.

— Что угодно господину? — осведомилась она, — я надеюсь, что господин окажет нам честь и остановится у нас?

— Меня зовут Редхард, Враг-с-улыбкой. Я прибыл по зову вашего правителя. Если можно, я хотел бы остановиться пока что у вас.

— На каком этаже угодно остановиться господину Редхарду? — после долгих поклонов и благодарностей, спросила женщина. Слуги же так и стояли в полупоклоне, и у Редхарда от всех этих поклонов закружилась голова.

— Я бы хотел остановиться в комнатах, окна которых выходят на двор, — сказал он и тут же был препровожден в просторные, светлые комнаты, по стенам украшенные акварелями пастельных тонов, вазами с цветами и неизменными бумажными фонариками. Двери в их домах не закрывались, а раздвигались и Редхард, раскрыв дверь, оказался в очаровательном дворике, где росли в горшках крошечные деревья. Присмотревшись, Редхард понял, что деревья эти были, как ни странно, пород обычных, просто были невероятным образом уменьшены. Не колдовство ли это? — мелькнула мысль. Нет, тут пахло не колдовством, тут, как и по всей виденной им стране, пахло необыкновенно усердным трудом. Посреди дворика был небольшой пруд, в котором плавали никогда не виданные им красные, очень лупоглазые рыбы с длиннейшими золотыми усами. Чуть дальше виднелась небольшая площадка с небольшим подушечками по границе, чтобы можно было присесть. Редхард присел. На идеально разровненном гравии, хаотично, как казалось, было расставлено одиннадцать камней. Что-то в них заинтересовало Редхарда, он обошел площадку, снова пересчитал камни. Одиннадцать. Обученный моментально считать, замечать и запоминать все подвижные и неподвижные объекты в поле зрения, Редхард просто нутром чуял, что их тут двенадцать. К счастью, на глаза ему попалась лестница, ведшая на галерею второго этажа, он воровато оглянулся, бегом взбежал наверх и уже сверху сосчитал камни. Двенадцать.