Его волк (ЛП) - Таттл Лиза (Лайза). Страница 6

Животное подняло голову и посмотрело на меня, когда я произнесла имя Коди, узнав его. Как и студенты, судя по тому, что они притихли и начали обмениваться взглядами. Все слышали новости о смерти местного наркоторговца Коди «Человека-волка» Вела, многие в куда более красочных деталях, чем я из репортажа по местному радио. Я гадала, не сделала ли я большую ошибку и не уволят ли меня после этого. Но я не могла поступить иначе.

К счастью, студентам он понравился, и они ни слова не сказали о том, что его следует выгнать. Они стали более внимательными на занятиях, и хотя слухи несомненно быстро распространились по кампусу и Надия несомненно гадала, насколько честна я была с ней, снова к себе она меня не вызывала. Возможно, смерть очистила меня — никто не мог винить животное за грехи его хозяина, а кому-то требовалось приглядывать за ним. Я обнаружила, что мой волк не был первым животным, которому разрешили присутствовать в кампусе. На научном факультете был кот, некоторые учителя приводили своих собак, а один даже приносил попугая, и все это не доставляло никаких хлопот.

В течение нескольких последующих дней я узнала о смерти Коди больше, чем мне того хотелось бы. Ни одна насильственная смерть, наверное, не является легкой, но его была особо кошмарной, что-то вроде «показательной казни», с пытками и увечьями. Кто-то предполагал, что знаменитый питомец человека-волка мог нанести раны его убийцам и полиции стоит искать тех, кто неожиданно обратился в больницу со звериными укусами. Многие считали, что волк Коди также мертв. У него была устрашающая репутация, поэтому многие считали, что он скорее бы набросился на вооруженных людей, чем убежал бы или спрятался. Я знала лучше и понимала, что не стоит оценивать животное по человеческим меркам, но даже я чувствовала себя неприятно из-за того, что Лобо оставил Коди. Его поведение выглядело постыдным и трусливым. Человек, который его спас, был мертв, а он не сделал ничего, чтобы остановить его убийц, чтобы перегрызть им глотки. Но все же, если бы он напал на вооруженных людей, то наверняка тоже был бы мертв, и мне бы не стало от этого легче.

Хотя я оплакивала человека, которого могла полюбить, на самом деле я никогда толком его не знала. Теперь волк, которому я дала его имя, был более важен и реален для меня. Возможно потому что теперь я несла ответственность за другое живое существо я не имела оправданий для того, чтобы жалеть себя, поэтому две недели, прошедшие со дня смерти Коди были интересными, богатыми на события, полными жизни. У меня просто не оставалось времени грустить.

В конце октября подул северный ветер, и мне впервые стало холодно с тех пор, как я покинула Чикаго. Я надела мой любимый свитер и вельветовые штаны цвета ржавчины и почувствовала, что у меня улучшилось настроение. Настроение Коди тоже изменилось, но в отличие от меня, не в лучшую сторону. Он выглядел рассеянным, отвлеченным, будто бы отдалился от меня, словом вел себя не так, как обычно. Несмотря на хорошую долгую прогулку он не стал дремать в аудитории, а просто присел опустив уши и стал смотреть на дверь, будто бы ожидая того, кто никогда не придет. Когда парочка студентов попробовали приласкать его, он спрятался под моим столом. Когда мы вернулись домой, все стало еще хуже. Он не хотел оставаться со мной в трейлере, но каждый раз, когда я выпускала его наружу спустя несколько минут он уже скребся в дверь.

— Коди, приди в себя! — сказала я ему. — Сейчас слишком холодно, чтобы оставлять проклятую дверь открытой на ночь!

Минуту спустя он снова выбежал на улицу. Я села проверять эссе и на этот раз почти час он меня не беспокоил. А затем я услышала снаружи приглушенный, но страшный звук, низкий рык который звучал почти как человеческий.

Я подпрыгнула и открыла дверь, а потом позвала его по имени. Снаружи было темно, всюду была тьма загородной ночи, еще более густая, чем обычно, потому что на небе не было луны. Единственная неяркая лампочка, закрепленная справа от моей двери проливала полукругом немного мутного света рядом со ступеньками, но дальше ничего не было видно.

— Коди? — позвала я снова. Мой голос был напряжен и в нем звучала тревога. — Коди, дорогой, где ты? Вернись, Коди!

Я сбежала вниз по ступенькам.

— Кэтрин? — раздался из темноты голос, который я больше никогда не полагала услышать. Затем из темноты вышел человек, и это был Коди Вела, живой, полностью голый. Он посмотрел на меня смущенным и ожидающим взглядом. Он подошел ко мне поближе, достаточно близко чтобы я могла почуять тот же запах пота и мускуса, что и в нашу первую встречу, и он разбудил во мне все те же желания.

— Я думала, что ты умер! — закричала я.

— Я тоже, — ответил он и судорожно вздрогнул. Он прикоснулся ко мне в тот же момент, когда я прикоснулась к нему, и мы обняли друг друга. Это было безумием, но за всю свою жизнь я не хотела никого так сильно, а все остальное не имело значение. Я поняла, что он чувствовал то же самое, и когда он принялся целовать мою шею, а его руки принялись сжимать мою грудь, я почти упала на землю вместе с ним. Но он был голым, а я — нет, и замешательства, которое возникло, когда я пыталась раздеться, было достаточно, чтобы я немного пришла в себя и увлекла его во внутрь, где было тепло и можно было заняться любовью в моей комфортной кровати.

Сперва мы вели себя жадно и стремительно, но затем взялись за дело более медленно, отдавшись чувственности и познанию друг друга, искушая и играя друг с другом и лишь насытившись мы решили отдохнуть и поговорить друг с другом. Я ожидала объяснений в духе сюжета фильмов о двойниках и дезинформации, лжи и похищениях, но ничего подобного. Коди и сам понятия не имел, как очутился голым посреди леса рядом с моим трейлером.

Его последнее воспоминание было связанно с невероятной мучительной болью. Он был на грани смерти так как подвергся ужасным пыткам со стороны трех человек. Одного он знал, а двух видел впервые.

— Но теперь-то я их узнаю, — мрачно сказал он.

Из-за травматических воспоминаний на нем выступил холодный пот. Он избавил меня от кровавых подробностей, но руками он инстинктивно ощупывал свои гениталии, уши, рот, колени и грудь, ища предполагаемые увечья.

Но на нем не было никаких следов ран, в чем я уже имела удовольствие сама убедиться. Пока мы говорили, его освещал тусклый розовый свет, исходивший от моего ночного столика, и нам обоим было ясно, что на его мускулистом подтянутом не было никаких отметин за исключение изогнутой линии очень старого шрама на шее и татуировки в виде кричащего лица на его левом бицепсе.

Я подумала о наркотиках, гипнозе, ложной памяти, но прежде чем я что-то сказала, он продолжил:

— Я хотел умереть. После того, что они сделали со мной, я знал, что мне не выживать, но смерть шла ко мне так адски медленно. Но потом я понял, что это все же произошло. Боль перестала быть такой невыносимой, я больше ничего не видел и не слышал, как эти ублюдки издевались надо мной. Я понял, что больше уже не у себя дома, что они куда-то вывезли и выбросили мое тело. Я больше не был привязан к стулу. Я лежал на земле, примазанный кровью, и в то же время уже находился вне ее, а Лобо лизал мне лицо.

В панике он приподнялся на кровати.

— Лобо! Я крикнул ему убегать, когда те парни схватили меня, но он все же вернулся. Если эти ублюдки добрались до него…

— Он в порядке, — сказала я, крепко обняв Коди своими руками. — Он пришел ко мне в то утро, когда… когда они сказали, что ты умер. Он снаружи, хочешь, я…

Я начала подыматься, но он толкнул меня, и мы снова остались лежать.

— Позже. Теперь я знаю, что он в порядке.

— Так значит Лобо нашел тебя, — сказала я. — А что было потом? Прибыла полиция? Они забрали тебя в больницу?

Я пыталась найти во всем этом хоть какой-то смысл.

Его голова, лежа на подушке, едва качнулась в отрицательном жесте.

— Не было ни копов, ни докторов, ни больницы. Только Лобо. Но все было как-то неправильно, так то ли он был слишком большим, то ли я слишком маленьким, но он опустил свою голову и крайне осторожно взял меня в рот.