Академия альфачей, или всем лечь на лопатки! (СИ) - Ночка Аркадия. Страница 7

Принимаю позу на манер младшеклассницы, готовящейся фоткаться для памятного годового снимка: ножки вместе, пяточки друг к другу, носки врозь, ладошки на коленках, спинка прямая, глаза в кучку в попытке наконец усмотреть обещанную откуда-то вылететь «птичку».

Все чин чинарем. Я пай-девочка. И песик у меня паинька.

В любой ситуации главное ‒ произвести хорошее впечатление, а дальше уже и диалог сам собой построится.

Ожидаю целую делегацию, но в освещенный проем примерно метрах в десяти от нас проскальзывает сначала лысый дедок ‒ проректор Зофу, а за ним величавой походкой следует высокий мужчина лет сорока с длинной курчавой бородой, где-то на середине повязанной в объемный узел. На незнакомце черный балахон и маленькие очки с круглыми линзами. Усы над его верхней губой напоминают пушистые кисточки, отщипанные с хвостов тушканчиков.

Вытягиваю шею, высматривая остальную часть предполагаемой «команды». Но нет ‒ дверная створка в таинственное никуда уже вновь закрыта, а ко мне приближаются только эти двое.

Ну, так неинтересно. Думала, как минимум консилиум соберут для обсуждения феномена «дамы с собачкой». Меня то бишь.

С другой стороны, меньше шума ‒ быстрее на волю отпустят.

Нацепляю на лицо добродушное выражение и уже открываю рот, чтобы поприветствовать вновь прибывших. Проректора Зофу, кстати, уже второй раз за этот день. Хотя, возможно, мою изначальную вежливость он в полной мере оценить не успел, так как куда-то очень сильно спешил.

Понимаю, конечно, что улепетывал дедок от меня. Но все равно приятнее внушать себе, что он просто унесся по каким-то своим неотложным делам.

Первая часть приветствия уже почти слетает с моих губ, но тут оба мужчины вдруг вскидывают руки и прижимают к лицам маски сварщиков.

Остаюсь с открытым ртом и, честно говоря, не знаю, как на это реагировать.

И Усатый, и дедок Зофу сохраняют дистанцию. И лишь спустя некоторое время замечаю, что она как раз совпадает с максимально возможным расстоянием атаки моего харкающего песика.

Прошаренные мужики. И явно опасающиеся Маляву. С учетом вновь открывшихся обстоятельств я их вполне понимаю.

‒ Значит, это вы? ‒ Усатый смотрит прямо на меня.

‒ Это я, ‒ торжественно соглашаюсь, надеясь только на то, что вопрос не предполагает признание вины в геноциде какого-нибудь народа.

Мужчина подносит к лицу извлеченный из-за пазухи маленький свиток и с каменным лицом вглядывается в его содержание.

‒ Сотый. Лютик, ‒ с убитым видом озвучивает он.

«Лютик?» Вот так прямо и сказал? Они там, случаем, по соцсетям в свободные минутки не пошарили? Никнеймы у меня везде именно такие. Я вообще девушка простая, открытая и бесхитростная.

‒ Прошу прощения? ‒ Старательно таращу глаза, полные бесхитростности, и молчаливо намекаю на то, что неплохо бы все объяснить.

Усатый тяжело вздыхает и бросает беспокойный взгляд на Маляву. Щенок, ‒ так и не могу думать о нем как о куге, ‒ удобно устроился в моих объятиях. Рукава блейзера большие и просторные и вместе с моими руками полностью скрывают тельце звереныша. На виду только гладкая голова, а сверкающие глаза-обсидианы недобро наблюдают за чужаками.

‒ Мне тоже следует извиниться. ‒ Усатый прижимает ладонь к груди и чуть склоняется.

Галантность и все такое ‒ приятно, лады. Сомневаюсь, стоит ли вскакивать и в ответ изображать книксен? Моя юбчонка не для таких трюков, а если попробую при этом жесте тянуть полы блейзера в стороны, получится комично.

Принимаю решение сильно не шевелиться. А то вдруг когда я буду Маляву отодвигать, чтобы подняться, у делегации сдадут нервы, и мужчинки эвакуируются через дверь ‒ так и не сообщив мне подробности всего творящегося вокруг безобразия.

‒ Я не представился. Олло Гжельский, проректор по учебной работе. ‒ Усатый дергает головой в сторону дедка. Его борода реагирует на движение и выписывает в воздухе зигзагообразную волну. ‒ А это Омар Зофу, проректор по воспитательной работе.

И кого же поручили воспитывать этому лилипутику? Таракашек и букашек? По крайней мере, лысик не выглядит тем, кто может раздавать указания таким громилам как Люкос. Они ж его разок через плечо, и собирай потом дедулю по кусочкам, начиная с упорхнувшей челюсти.

‒ Приятно познакомиться, ‒ откликаюсь в ответ.

Вижу, как взгляд Гжельского бродит по валяющейся в стороне клетке, потом переносится на Маляву и снова возвращается к клетке.

Нет уж. У нас демократия. Свобода слова, лая и визгов. Щенка в эту малюсенькую емкость засовывать я не буду. Даже если меня попросят вежливо. Или невежливо.

Молчим всем скопом. Наверное, им стоило сразу ректора сюда тащить, а то у Гжельского, по-моему, тоже система сбоит. Он заметно растерян, хотя вначале очень уверено вопил и требовал показать ему меня.

Подумываю милостиво подсказать им, что необходимо всего лишь вернуть меня в мою квартиру. И тогда у них сразу и место освободится, и мозолящий глаза элемент пропадет. Все в плюсе. А потом пусть хоть сотню бет сюда берут вместе с гамма-лучами, дельтами и эпсилонами.

— Какая площадка была выбрана для проведения состязания потенциальных студентов? — обращается Гжельский к Зофу.

— Земные пространства, бесконтрольная зона, — кряхтит дедок, вглядываясь в записи, которые он притащил с собой.

— Значит, она из бесконтрольных?

Чего это я сразу «бесконтрольная»? Типа как безудержная и агрессивная? Бывает, конечно, но фиг я в этом признаюсь.

— Похоже на то.

— И как, по-вашему, бесконтрольный мог обуздать лавовую кугу?

Вот не терплю подобного: когда при мне меня же и обсуждают. А я вроде и тут, но шифер шифером. Ничего не слышу, ничего не воспринимаю, и вообще я из дуба. Помнится, в последний раз меня так два парня из параллельной группы обсуждали. Тема касалась буферов, тылов и уровня их хотения мне вдуть.

Сейчас знаменатели поменялись, превратившись в почтенных профессоров, но ощущения от ситуации осталось прежним.

— Уверен, девушке не по нраву, когда ее игнорируют, — насмешливо заметил некто, затаившийся за спинами проректоров.

Надо же, кто заговорил. Неужто Люкос решил моим защитничком заделаться?

Глава 10. Принц и подштанники

Проректоры мнительно оглядываются, словно ожидая нападения целой армии из Маляв.

‒ Люкос Шайна. ‒ Гжельский косится на меня, сдвигает маску и нервным жестом возвращает сползшие очки на переносицу. ‒ Что вы тут делаете?

‒ Я дежурный. ‒ Парень складывает перед собой руки и дергает подбородком в сторону второго проректора. ‒ Предположительно должен был помочь профессору Зофу с принятием беты, одержавшего победу в состязании.

‒ И почему вы все еще здесь?! ‒ У Зофу неожиданно проскальзывают фальцетные нотки. Судя по всему, он полностью уверен, что раз сам струхнул и смылся отсюда, то и все должны были поступить именно так.

Однако Люкос остался здесь. И даже вступил в контакт с подозрительным объектом. Да-да, называю себя «объектом» да еще и подозрительным. Я так-то умею с себя розовые очки вовремя стягивать и реально на вещи смотреть.

‒ Я занимался тем, что и было поручено дежурному. ‒ В светло-зеленых глазах танцуют искры, когда Люкос смотрит в мою сторону. ‒ Встречал здесь сотого студента.

‒ Она ‒ не бета, ‒ ровным голосом утверждает Гжельский. Интересно, это он себя хочет убедить лишний раз?

‒ Да, я заметил.

С профессорским составом Люкос ведет себя не то чтобы без уважения… Но как-то свободненько, что ли.

‒ Вам лучше покинуть зал прибытия, студент Шайна. ‒ Гжельский взмахом руки указывает ему направление к двери.

Зал прибытия? Вот, значит, как это помещение называется. Прямо международный аэропорт, а я ‒ воздушный шар, прилипший к лобовому стеклу самолета.

‒ Мне и тут неплохо, ‒ нарочито вежливо отзывается Люкос.

‒ Все-таки настаиваю на своем. ‒ Гжельский снова теребит очки. ‒ Ни к чему лишний раз подвергать опасности наследника королевской крови.