Новый Робинзон - Ружемон Луи де. Страница 14

Однажды я решил съездить на один из соседних островков и поискать там вомбата. Вомбат — зверок с барсука величиной. Его называют «сумчатым медведем», хотя он и имеет мало общего с нашим медведем. Кожа этого зверка нужна была мне для обуви. Я знал, что на островке много вомбатов, потому что несколько раз видел, как они покидали свои норы на вечерней заре. Как и всегда, меня сопровождала Ямба, мой неизменный товарищ.

Мы скоро достигли островка. Мне, однако, долго не удавалось найти удобное место для высадки на берег. Тогда я повернул лодку к маленькому заливчику, хотя Ямба и отговаривала меня от этого. Когда мы въехали в заливчик, я увидел, что он непроходим для лодки, — настолько он был весь затянут тиной и водорослями. Я вышел из пироги и так и пошел по тине к берегу. Заросли были так плотны, что я не проваливался глубоко в воду. Островок был покрыт богатой растительностью, и я едва пробирался сквозь чащу. Наконец, я продрался сквозь кусты и выбрался на узенькую тропинку, по краям которой кусты стояли сплошной стеной.

Не успел я пройти и десятка шагов по этой тропинке, как увидел прямо перед собой огромного крокодила. Он тащился по тропинке навстречу мне, направляясь, по-видимому, к воде. Нужно было отступать… Увидев меня, крокодил разинул пасть и лязгнул страшными зубами. В первую минуту я так растерялся от страха, что никак не мог сообразить, что мне делать. Обойти крокодила было нельзя, очень уж были густы кусты, сзади — вода…

Тогда я внезапно решился. Я пошел прямо навстречу чудовищу и прыгнул, слегка разбежавшись. Я перескочил через голову крокодила и попал на его чешуйчатую спину. Стоя на спине крокодила, я изо всей силы ударил его топором по голове.

Удар был так силен, что топор застрял в ране. Пока я пыхтел, вытаскивая топор из головы крокодила (вы только представьте себе это зрелище: я на спине живого крокодила и вытаскиваю топор из его головы!), Ямба успела подбежать с веслом в руках. Она быстро засунула это весло в раскрытую пасть чудовища. Пока крокодил ворочался и в бешенстве бил хвостом, я успел вытащить топор из раны. Еще несколько ударов, и крокодил был убит. Ямба очень гордилась моим подвигом и, когда мы вернулись домой, со всеми подробностями рассказала это событие своим соплеменникам.

Впрочем, Ямба всегда очень заботилась о том, чтобы внушить туземцам удивление перед моими талантами. Она была чем-то вроде моего своеобразного курьера. Когда я позднее странствовал, то стараниями Ямбы слава обо мне всегда достигала племени за несколько дней до моего прибытия. Это очень помогало мне. Туземцы встречали меня с большим почетом. Событие с китенком сильно подняло меня во мнении не только одного племени, но и соседних племен. А мой бой с крокодилом привел к тому, что туземцы стали смотреть на меня как на «великого человека». Почтение туземцев ко мне было так велико, что мертвый крокодил был весь изрезан на маленькие кусочки. Эти кусочки население брало на «память» о событии.

Через некоторое время после этого события я решил переселиться на вершину одного холма, лежавшего по другую сторону залива, километрах в двадцати от лагеря туземцев. Мне казалось, что с вершины холма я скорее замечу проходящий невдалеке корабль. Туземцы, которым хорошо были известны мои стремления вернуться к «своему племени», одобрили этот план. Но вместе с тем они предупредили меня, что на вершине холма мне будет гораздо холоднее, чем в низине. Это не остановило меня. В надежде увидеть парус я согласен был и позябнуть. И вот, однажды утром я отправился в путь. Все племя вышло проститься со мной. Я, Ямба и Бруно перебрались на другую сторону залива. Туземцы провожали нас на своих плотах. Я показал им на холм, на котором собирался поселиться. Туземцы продолжали отговаривать меня от этого места, они говорили, что мне будет холодно, что я соскучусь там один. Но я все-таки решил поселиться на холме. Вместе с Ямбой я построил там жилье. Иногда туземцы навещали нас, но сколько я ни уговаривал их перенести свой лагерь поближе ко мне, они не соглашались.

День за днем я по целым часам напряженно всматривался в море, надеясь увидеть парус. Все было напрасно, парус не показывался. Наконец, я потерял всякую надежду, а к тому же начал сильно скучать без своих друзей-туземцев. Ямба изо всех сил старалась сделать мою жизнь поприятнее. Она раздобывала самой вкусной еды, думая, что это развлечет меня. Но я видел, что ей очень не нравилось жить в этом уединенном месте. Поэтому, несколько недель спустя после переселения сюда, я решил вернуться на старое место — к туземцам. Я собирался прожить с ними некоторое время, а затем отправиться в путешествие. Я хотел пробраться через материк к тем берегам Австралии, где, как я знал, корабли не были редкостью. Туземцы очень были рады моему возвращению. Им хотелось, чтобы я принимал участие в их битвах. Они рассчитывали, что мое участие обеспечит им победу.

Но я всегда отказывался от этого, говоря, что не люблю войны.

Причина этих отказов была простая — я не рассчитывал на свою ловкость. Я не сумел бы так метко бросить копье, как это делали туземцы. Я не умел защищаться щитом, я вообще не умел сражаться. Мое неуменье могло сильно повредить мне в глазах туземцев: ведь они считали меня «все умеющим, все знающим», чуть ли не «всемогущим». Поэтому-то я всегда и отказывался от того, чего не мог выполнить безукоризненно хорошо.

Зато я охотно делал все то, что мне хорошо удавалось. Я был хорошим стрелком из лука и поражал туземцев своей меткой стрельбой из него. Мое ловкое обращение с топором и гарпуном постоянно воспевалось местными поэтами. Но копье метать я не умел. Я не мог даже поучиться этому искусству. Я боялся, что кто-нибудь увидит мои первые неудачные попытки. И без того я несколько раз попал в очень неприятное положение и чуть было не лишился своего влияния. Дело в том, что туземцы не пили воду из реки или источника прямо ртом. Они всегда зачерпывали воду рукой и пили из горсти. И вот я однажды сделал эту грубую ошибку. Я был на охоте, захотел пить и, найдя воду, опустился на колени и стал пить прямо ртом. Вдруг я услышал сзади себя шаги и шепот. Обернувшись, я увидал несколько туземцев, которые с отвращением смотрели на меня.

— Он пьет, как кенгуру, — говорили они.

Тут на помощь мне явилась Ямба. Она рассказала мне, что пить воду ртом нельзя. Так пьют только звери. По понятиям туземцев, я страшно нарушил правила приличия и благовоспитанности.

— Никогда не делай этого, — закончила Ямба. — Этого нельзя делать!

А время шло и шло. Иногда я предпринимал вместе с Ямбой небольшие путешествия вглубь материка. Я подготовлялся к тому большому путешествию, которое давно задумал. Ямба знала мои планы и обещала всюду следовать за мной. Она даже соглашалась последовать за мной на мою родину.

— Я пойду с тобой, куда хочешь. Твой народ будет моим народом, — говорила она мне.

Наконец я решился. Я распрощался — тогда я думал, что окончательно, — с племенем Ямбы. Туземцы знали, что я ухожу далеко. Они считали мое желание вернуться к своему народу вполне понятным и естественным. Как и я, они были уверены, что мы прощаемся навсегда. Наше прощанье было очень торжественно. Отряд туземцев провожал меня километров на сто от лагеря. Наконец, я, Ямба и Бруно остались одни. Нам предстояло тяжелое путешествие, и только, с помощью Ямбы я мог рассчитывать его благополучно закончить. Один я, как и любой европеец, вряд ли смог бы пройти через ту пустыню, которая расстилалась впереди.

Прежде чем проститься со мной, туземцы снабдили меня, так сказать, туземным «паспортом». Это была небольшая палочка с какими-то нарезками на ней. Эта палочка-паспорт очень пригодилась мне как средство завязывать самые дружеские отношения с различными племенами. Иногда, правда, она оказывалась и излишней, так как туземцы лично провожали меня к вождю следующего племени, жившего по направлению моего пути.