Новый Робинзон - Ружемон Луи де. Страница 22

Шкурки с них мы содрали — это и был материал для одежды. Затем Ямба, с помощью костяной иглы и ниток из высушенных жил кенгуру, сшила два балахона из шкурок. Это были длинные мешки с дырой для шеи и двумя дырками для рук. Красивыми их назвать было трудно, но зато они были очень оригинальны.

Ямба старательно ухаживала за пленницами. Благодаря ее вниманию девушки несколько поправились. Они не были теперь так грязны, были кое-как одеты. Они, наконец, поверили мне, что пока я здесь, они в безопасности.

Мне очень хотелось узнать, как они попали к чернокожим. Поэтому я попросил их рассказать мне об их приключениях. Девушки согласились. Прежде всего я узнал, что они — родные сестры. Их звали Бланш и Глэдис Роджерс, одной было 17, а другой 19 лет.

Бланш рассказала мне свою историю. Глэдис вставила в нее несколько добавочных пояснительных фраз.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Бланш Роджерс начинает свой рассказ. — Свидание в открытом море. — Течь. — Судно пошло ко дну. — Жажда. — Ужасное зрелище. — Людоеды. — Добровольная голодовка.

«СЕСТРА моя и я, — начала Бланш, — мы — дочери капитана Роджерса. Он командовал судном в 700 тонн вместимостью. Судно это принадлежало нашему дяде. Нам всегда хотелось сопровождать отца в его плаваниях и однажды удалось уговорить его взять нас с собой. Отправляясь из Сутерланда в 1868 году в Батавию, он взял нас с собой.

Путешествие наше вначале было самое приятное, полное для нас живого интереса. Судно наше разгрузилось, где следовало, но отец не мог получить груза в Англию. Плыть без груза было невыгодно, и он решил пойти в Порт-Луи и попытаться взять груз там.

По пути в Порт-Луи мы неожиданно очутились в виду судна, подававшего сигналы о несчастьи. Мы поспешили к нему. Со встречного судна спустили шлюпку, и сам капитан явился к нам на борт. Он рассказал, что у него оказался большой недостаток в провианте, и просил продать ему необходимое количество, чтобы он смог добраться до ближайшего порта. На судне имелся груз в 1 500 тонн. Он состоял из птичьего помета (так называемое гуано, ценное удобрение). Направление судна совпадало с нашим, оно шло тоже в Порт-Луи. Капитаны обоих судов долго разговаривали и, наконец, договорились.

Мы признались капитану, что не имеем груза.

— Почему же вы не пойдете к Лансегэдским островам? — спросил он. — Грузите там гуано — вы получите его даром.

Мы отвечали на это, что у нас нет ни мешков, ни лопат, ни тачек. Нет ничего, необходимого для погрузки гуано. В уплату за провиант капитан встречного судна доставил нам все необходимое снаряжение. Вскоре „Александрия“ (так звали встреченное нами судно) пошла к Порту-Луи, а мы направились к Лансегэдским островам.

Добравшись до этих островов, изобиловавших залежами гуано, наше судно быстро нагрузилось им. Работа шла очень быстро, так что через 2–3 дня можно было отплыть от острова. Узнав об этом, мы попросили отца отпустить нас на денек погулять по острову. Отец согласился и дал нам нескольких матросов в провожатые.

Гуляя по острову, мы зашли очень далеко. Как-то незаметно мы понемногу порастеряли наших провожатых и остались одни. Погода начала портиться. Только к полуночи нашим провожатым удалось нас разыскать, но ехать на судно было уже поздно. Море бушевало вовсю. Мы решили провести ночь на берегу. Наше судно стояло на якоре, на расстоянии не более 3 километров по ту сторону рифа, который тянулся вдоль берега. Ехать ночью через рифы, да еще в бурную погоду, было слишком опасно.

Ночь прошла незаметно. Утром буря усилилась, и наши матросы заявили, что перебираться в такую погоду через рифы — идти на верную смерть. Мы остались на берегу.

Мы находились в безопасности, но нашим матросам было ясно, что судно, если оно только не снимется с якоря и не уйдет в открытое море, вряд ли уцелеет. С беспокойством следили наши матросы за тем, что делалось на судне. По-видимому, наш отец сильно беспокоился о нас и не решался уйти от берега. Он предпочел положиться на крепость якорных цепей и канатов. Но уже около 10 часов утра якоря перестали держать корабль, его начало сносить на рифы. Я и Глэдис не спускали глаз с корабля, но мы решительно ничего не понимали в морском деле. Мы спрашивали матросов, что значит вся эта суетня и беготня на корабле. Они, не желая пугать нас, отвечали уклончиво. Вдруг мы заметили ряд сигналов, значение которых нам было незнакомо. Это были сигналы — „гибель корабля“…

Тут полил дождь. На нас лились целые потоки воды. Небо было черное, ветер выл и ревел. Мы оставались на берегу.

Я и сестра начали плакать. Мы не знали, какая опасность угрожала судну, но мы боялись…

Матросы, видя, что дело судна — дрянь, хотели избавить нас от тяжелого зрелища. Они всячески уговаривали нас уйти с берега, вернуться на место ночлега. Им удалось добиться этого, мы ушли. Долго матросы всякими хитростями удерживали нас вдали от берега. Мы так и не увидали гибели судна.

Как мы узнали потом, сильная волна подбросила судно, ударила его о риф. Судно сразу дало течь и быстро пошло ко дну. Даже мачты его скрылись под водой. Судно потонуло так быстро, что с него не успели спустить ни одной шлюпки. Никто не уцелел. Из всего экипажа судна остались в живых только те 8 человек, которые были с нами на берегу.

Прошел день, прошла ночь, а наши матросы все еще продолжали скрывать от нас гибель судна. Посоветовавшись между собой, они решили добраться до порта Дарвина на австралийском материке. Они думали, что до материка недалеко. С отъездом нужно было спешить: на острове пресной воды не было, а наш запас был невелик. Матросы набрали птичьих яиц, настреляли птиц и снесли все это в шлюпку.

На утро буря стихла, море успокоилось. Только тогда матросы осторожно сообщили нам страшную весть о гибели нашего судна и его экипажа. Нужно ли рассказывать, что было с нами, когда мы узнали об этом ужасе?

На следующий день, немного раньше полудня, на нашей шлюпке был поднят парус. Мы понеслись по уже теперь спокойной глади океана. Ветер был попутный, и мы быстро подвигались вперед. Наши моряки рассчитывали, что вскоре мы доберемся до порта. Но вышло не так. Запас воды был очень невелик, нас мучила жажда. Поэтому мы решили пристать к первому же острову, который нам встретится на пути.

Скоро встретился остров. Мы причалили. Я и Глэдис были очень рады — мы могли вымыться. Уже несколько дней мы не мылись, и грязь очень тяготила нас. На острове никого не было видно. Матросы укрыли в надежном месте шлюпку и занялись запасанием воды. А я и Глэдис отошли от них шагов на сто и, укрывшись за скалами, разделись и вошли в воду.

Мы еще не выкупались и весело барахтались в воде, как целая туча пестро размалеванных чернокожих появилась на скалах. Они держали в руках громадные копья. С ревом и криками они бросились к нам. Нам казалось, что они прямо-таки вырастали из скал. Была минута, когда я не верила своим глазам. Мне казалось, что все это сон, бред. Дикари окружили нас. Это была действительность! Тогда мы поняли весь ужас нашего положения и начали кричать изо всех сил. Мы звали на помощь наших матросов. С громкими криками мы спешили к берегу, туда, где оставили свою одежду. Несколько чернокожих бросились в воду и перехватили нас. Один из дикарей схватил нашу одежду и убежал с ней в горы.

Услышав наши крики, матросы поспешили к нам на помощь. Но едва они подбежали близко, как дикари пустили в них целую тучу копий. Наши защитники все погибли. Копья пронзили их.

Словно во сне я помню, что было потом. Несколько человек схватили нас и потащили в глубь острова. Ими командовал гигант, очевидно — вождь. Он-то впоследствии и взял нас себе. Помню, что нас посадили на большой челн. Руки и ноги нам связали. В сопровождении множества дикарей мы переправились на материк, находившийся всего в нескольких километрах от этого острова.