Женщина в Гражданской войне (Эпизоды борьбы на Северном Кавказе в 1917-1920 гг.) - Шейко М.. Страница 51

В тринадцатом году меня отдали по найму в станицу Баталпашинская к торгашу Хомякову. Он меня избивал, а хозяйка заставляла меня стоять по целым ночам у кровати и чесать ей голову, чтобы ей лучше спалось. Тайком выходила я на двор и заливалась горючими слезами. На этом же дворе проживала врач Мухина — добрая старуха. Она часто видела издевательства надо мной моих эксплуататоров и от души жалела меня. Решив помочь, она устроила меня к себе в больницу в качестве рабочей. Там я проработала до пятнадцатого года. После этого родители забрали меня к себе в деревню Дербетовка Ставропольской губернии. Вскоре меня выдали замуж за одного из деревенских батраков. И я и мой жених были бедняки, поэтому пришлось занять у помещика Переверзева денег на свадьбу. После женитьбы нужно было идти к помещику отрабатывать взятые деньги. У Переверзева мы проработали до шестнадцатого года.

Когда началась империалистическая война, муж был взят на фронт, а мне пришлось опять идти работать по найму, уже с шестимесячным ребенком. В ноябре семнадцатого года вернулись с фронта два моих брата и забрали меня от помещика.

В это время в Медвежинском районе уже хозяйничали белогвардейцы и шли бои. Часть раненых красногвардейцев была привезена в нашу больницу в село Дербетовка. Я поступила туда на работу в качестве сестры, так как врачи и медицинский персонал отказывались давать раненым бойцам первую необходимую помощь.

В мае восемнадцатого года мои четыре брата пошли добровольцами в красногвардейский 1-й Виноделенский кавалерийский отряд, а я осталась при больнице.

Отец мой был осужден за убийство князя Чепуркина в Баталпашинском отделе. Этот князь-помещик издевался над иногородним крестьянством. Десять лет отец пробыл в тюрьме и ссылке и во время революции пятого года бежал. Он хорошо разбирался в политических вопросах. Работая в больнице, я часто с ним беседовала. Все спрашивала, когда же будет конец издевательству над нами. С малых лет накипела во мне обида за все то, что пришлось переносить от кулаков и помещиков.

В один из летних дней восемнадцатого года я дежурила в больнице. По селению проходил красногвардейский отряд. Командир отряда зашел в больницу и спросил раненых бойцов, кто у них врач. Они указали на меня. Командир засмеялся. Выглядела я не очень солидно — мне было девятнадцать лет. Он начал расспрашивать раненых бойцов, хорошо ли я за ними присматриваю. Они в один голос заявили: «Да, это наш верный товарищ. Она отдает нам все свои силы». Крепко, на всю жизнь запомнились мне эти слова.

Кончила я работу в больнице, пришла домой. Мать вручила мне распоряжение нашего сельского ревкома о немедленной явке в ревком. Там мне сообщили, что согласно распоряжению командира отряда я должна явиться в отряд и вступить в него. Я не пала духом, а, наоборот, вернулась домой такая радостная, что мать начала меня ругать:

— Что ты думаешь? На кого ты оставляешь малютку? — и начала плакать. Но отец мне сказал:

— Ничего, дочурка, пока я жив, буду воспитывать своего внука.

В этот же день прибыли домой мои два брата из отряда товарища Шейко. От приехали вербовать добровольцев. Я решила отправиться со своими братьями добровольцем в отряд Шейко. Помощником командира этого отряда был мой муж Тимофей Степанович Черкасов. Так в отряде образовалось целое «семейное» звено кавалеристов: я, мой муж и четверо моих братьев.

Мне было тяжело оставлять своего ребенка. Ведь я, может быть, расставалась с сыном навсегда. Но я и вида не подавала, так как знала, что это необходимо для революции.

Отец мой, много испытавший горя в тюрьме и ссылке, провожая нас, говорил:

— Только вооруженной силой вы сможете завоевать свое право.

Я решила помогать бойцам на фронте, оказывать первую помощь в бою, лечить их раны.

Находясь при эскадроне, я всегда совместно с бойцами выезжала в разведку. В боях с белыми я также принимала с оружием в руках непосредственное участие.

Е. Черкасова

Во время стоянки готовила совместно с бойцами перевязочный материал, который так трудно было достать.

В момент организации отряда в наших рядах совершенно отсутствовали специалисты-врачи они не шли в красные отряды.

Приготовляли все сами, в боевой обстановке. Нам приходилось оказывать не только первую помощь раненым, но и ухаживать за ними до конца выздоровления, так как своих лазаретов у нас до девятнадцатого года не существовало.

Были на фронте тяжелые минуты, но я не терялась. Однажды пришлось бороться против паники, охватившей некоторую часть бойцов.

Это было во время боя под селом Петровское. У железнодорожной насыпи белые прорвали передовую нашу линию, и бойцы стали поспешно отступать. Мне удалось собрать часть бегущих, организовать их, после чего мы открыли огонь по противнику. Мы не только задержали его, но даже отбили пулемет с линейкой. Этот трофей был передан командиру 1-го кавалерийского полка товарищу Книга.

Во время неожиданного налета белых на село Предтеча мне пришлось отбиваться с ранеными при переправе через реку Калаус. У меня на руках был убит боец, но все-таки остальных удалось благополучно увезти.

С семнадцатью ранеными бойцами к вечеру добралась я до виноделенских хуторов. Здесь мне одной пришлось организовать питание для раненых и сделать им вторичные перевязки. После трехчасового отдыха ночью я отправилась с ранеными дальше, в село Дербетовка. Прибыли мы туда в четыре часа утра. Я поместила четырех раненых бойцов своего эскадрона на квартире у своих родных, а остальных — в помещении Дербетовского ревкома, где всем был дан хороший приют и отдых. Утром организовала через местный ревком питание и сбор белья. Накормила, переодела всех раненых и отправила их в глубинный пункт — в село Рагули. Бойцов сопровождал мой брат. Сама же немедленно вернулась обратно на боевую линию.

Через три дня, когда бои утихли, я по распоряжению командира отряда выехала в село Рагули к раненым. По приезде в лазарет организовала прачечную. Всех больных и раненых бойцов остригла. Обновила обслуживающий персонал и, наведя порядок, отправилась обратно в свою часть.

Также я активно помогала больным и раненым бойцам в астраханских степях, когда разразилась эпидемия тифа.

В апреле девятнадцатого года противник окружил нас со всех сторон и повел ожесточеннейшее наступление. С нашей стороны было много раненых.

Еще утром почувствовала я себя плохо. К двенадцати часам делала перевязку раненым, уже ползая на коленях. Скоро потеряла сознание. Я заболела тифом.

После выздоровления вернулась к своей работе.

Во время сильного боя за овладение села Ремонтное я была сильно контужена. Даже речи временно лишилась.

В боях за реку Дон в районе Воронежа часть 34-го кавалерийского полка была переправлена через железнодорожный мост на сторону противника. Под натиском белых наши бросились обратно через Дон, который уже начинал покрываться льдом. Бойцы переплывали на лошадях, а часть бросалась вплавь, без лошадей. Один из них не смог переплыть и остановился под мостом у быка, посредине реки. Я решила спасти его.

Закончив перевязку раненых бойцов и комиссара дивизии, я взяла с санитарной линейки бечеву, бросилась на мост, вокруг которого рвались снаряды, и спустила ее бойцу, находившемуся в реке. Но вылезти по бечеве он сам был не в силах, так как у него закоченели сильно обмороженные руки и ноги. Все же вместе с другим бойцом мне удалось вытащить его из ледяной воды. Я быстро сделала ему спиртовое обтирание, одела в тулуп и отправила в Воронеж.

Вся моя работа проходила исключительно на передовой позиции.

Вместе с нашими бойцами верхом на лошади по пятам бегущих деникинцев добралась я до Черноморского побережья.

Бывший наш комбриг, а ныне награжденный тремя боевыми орденами, командир корпуса товарищ Апанасенко проявлял большое внимание к нам и всегда заботился о снабжении лазаретов необходимыми медицинскими материалами. Всегда он печалился о больных и раненых красноармейцах.