Пророк (СИ) - Останин Виталий Сергеевич. Страница 26

Осталось придумать, как это сделать…

С другой стороны, а почему я должен об этом думать? Кому нужна информация из головы карманного убийцы кардинала? Вот он пусть и думает! Моя задача – указать, что нужно сделать.

– Альдо, за мной! – прокричал я Тени, возбуждённо выбегая из кельи и устремляясь к больничной палате отца Доминика. Чёрт, может телефон хотя бы проводной тут поставить, а то замучаешься же носится туда-сюда!

– Падре, нужно придумать какое-то задание для Луки Фрозо. Желательно, чтобы оно было где-нибудь у чёрта на куличках и как можно дальше от пророка кардинала Франко.

– Зачем? – магистр ордена уже ходил и встретил меня в дверях.

– Разорвать его связь с пророком. И тогда я смогу залезть к нему в голову.

Если я прав, открывающие перспективы просто опьяняли.

Глава 9. Расстановка приоритетов

Тридцатилетний Алексей Невельской, князь Поморский, обладал тем набором черт, которые, в совокупности, в народе обозначают словами “ласковый теля двух маток сосет”. Высокий, гибкий, с узким улыбчивым лицом, влажными глазами и языком “без костей”, он органично вписывался в любую компанию, быстро становясь там своим человеком. Ещё при первом представлении Пояркову, когда Золотым Рогом правил отец поморца, он взял манеру звать благовещенского владетеля дядькой. То ли подчеркивая разницу в возрасте и своё подчинённое в Триумвирате положение, то ли насмехаясь. По первости Пояркова это здорово раздражало – подобные эпитеты он предпочитал получать от кровной родни, но, со временем, привык. Долго сердится на этого прохиндея было решительно невозможно.

– Приоритеты сменились. Уж ты-то должен понимать, – подвижный как ртуть, Алексей Иванович за одну только эту фразу успел трижды сменить позу, а завершив её, уселся в кресло и откинулся на спинку. – И не смотри на меня волком, дядь Коль! Я младший в собрании, вот мне и выпало это сказать. Ерофеич, кстати, тоже так считает.

Невельской перевёл взгляд на Хабарова, и тот степенно кивнул. Средних лет мужчина, невысокий и широкоплечий, с едва прорисованной на лице шкиперской бородкой, темой разговора тяготился. И, хотя вины на нём не было, смотреть старался в сторону, прямого контакта взглядами избегая.

Поярков с неохотой кивнул. Негласно главенствующий в собрании дальневосточных князей, он понимал, что приоритеты и в самом деле сменились. Сейчас на повестке дня стояли совершенно другие вопросы. Да и кому нужна Пермь, когда на стол в ней некого посадить? То есть, люди-то имелись, но бояре, не носители княжеской крови. А без неё на престоле, да под носом у Бестужевых, не усидеть. На верную же смерть вассалов посылать было невмочно.

Признавать это не хотелось, но приходилось. Пермский анклав открыл бы Триумвирату новые возможности, но сейчас об этом стоило забыть. Другие дела требовали пристального внимания: не более важные, но, по крайней мере, имеющие решение. Что такое расстановка приоритетов, князь Благовещенский понимал, как никто.

– На том и порешим. Триумвират устраняется от вопроса Перми, – молвил он. Хотел было добавить, что данное решение отложено на неопределенный срок, до возвращения Антошина, но передумал. Давать зароки – всё равно что дома на песке строить. – Давайте к другим вопросам. Что там с нихонцами, Алексей?

Собрание проходило в Хабаровске, столице княжества, расположенного аккурат посредине земель Триумвирата. В небольшом кабинете – оно было рабочим, а не протокольным, так что пыль в глаза пускать было некому, да и незачем. Князья знали друг друга достаточно давно, чтобы не обращать внимание на внешние атрибуты власти и возможности друг друга. Нейтральный белый цвет стен, офисные жалюзи на единственном окне, три кресла, столик с напитками и мужчины в деловых костюмах. Не скажешь, что в этом месте и этими людьми вершится международная политика. Затрагивающая интересы миллионов людей из десятка стран.

А именно так и было. В границах Триумвирата уместилась бы вся Европа, да ещё и для османов бы место нашлось. Обширные земли, богатые, удобно расположенные. Их владетели последние сотню лет определяли политику всего Дальнего Востока. И вынуждали принимать в расчёт происходящее здесь хозяев земель куда более отдалённых.

Взять хотя бы Империю Нихон, с которой вражда за влияние в регионе шла очень давно и прекращаться не собиралась. У русских было очень много претензий к островитянам, да и те, не особенно напрягая память, могли бы поднять десяток-другой обид.

– Что с нихонцами? Берега потеряли, вот что! – ответил на вопрос Пояркова Невельской. Резко поднялся, нарезал пару кругов вокруг сидящих и вновь уселся на своё место. Его княжество граничило с азиатами по морю и больше других страдало от их внешней политики. – Окончательно. Надо наказывать, я считаю.

На манеру поморца мельтешить во время разговор уже давно никто не обращал внимания. Таковы Невельские – неподвижность представителям рода владеющих Хлябями сохранять было физически сложно. Бурлящая сила с трудом удерживалась внутри, требуя от носителя компенсации хотя бы в движении тела.

– Скор ты наказывать, – обозначил улыбку Николай Олегович. Отеческую, статус “дядьки” обязывал. – Острова зальёшь?

Он понимал гнев поморца, но потакать ему не собирался. Горячая кровь и стылая вода – худшее из всех возможных сочетаний. Начать войну легко – для этого у каждого из здесь присутствующих было достаточно силы. Куда сложнее остановить её. Или, скажем, жить с последствиями.

Алексей Иванович отвел глаза, стыдясь скоропалительной своей реплики. Хотя быстро погасший огонёк в его взгляде и говорил – да, залил бы! Накрыл бы таким цунами, до середины острова бы волна дошла! Но понимал последствия, а потому и стыдился горячности.

– А я согласен с Лёшей, – “неожиданно” поддержал Борис Ерофеевич младшего товарища. – Он, конечно, горяч не по чину, а по возрасту, но нихонцы, Николай Олегович, и правда берега потеряли! Причём, в прямом смысле.

Хабаровы с Невельскими, кроме дружеских отношений, ещё и в родственных отношениях состояли. Что, зачастую, проявлялось в таких вот своевременных поддержках во время обсуждений. Однако это никогда не влияло на трезвость принимаемых после решений.

– Опять “браконьеры”? – Поярков выделил слово особо.

– Если бы, дядь Коль! – вновь взял слово молодой князь. – Государственные рыболовные артели в стокилометровой зоне! Кильватерными колоннами просто ходят!

– С флагами? – “не поверил” Николай Олегович. Настало время тушить горячность молодости опытом зрелости.

– Ну, не совсем же они умом скорбные… – тут же сдал назад Невельской.

– Но и не скрываются, – Хабаров. – Надо что-то решать! А то на шею сядут.

Благовещенский владетель медленно обвёл глазами собрание, задумчиво покивал, после чего вкрадчиво поинтересовался:

– А как с Нихоном закончим, за Саха возьмёмся, верно? От якутов совсем житья нет! А после уже и с маньчжурами разберёмся? А то ведь и те, и другие ведут себя непотребно. Да и Мин… Ни во что нас не ставят!

Тон, который молодые князья хорошо знали и втайне побаивались, возымел своё действие. И Невельской, и Хабаров тут же задействовали разум, “вспомнив”, что их земли окружены азиатами со всех сторон, разве что запад был прикрыт Сибирским союзом. Да и то, прикрыт – слишком уж сильное слово. Скорее, граничит. Русские, конечно, но территориальные вопросы у всех имеются. Начни войну с одной стороной, тут же получишь удар от другой.

Дальневосточная политика всегда была взвешенной и осторожной. Вилась змеиным следом по мокрому песку, лесной тропинкой плутала по непроходимым дубравам. Пряталась за улыбками, дорогими подарками и вынужденными компромиссами. Но не была и беззубой – русским князьям всегда было чем ответить “потерявшим берега” соседям.

– Переговоры опять? – хабаровский князь задал вопрос, отлично скрывая отвращение к упоминаемому предмету. Но недостаточно, чтобы этого не заметил Поярков.

– Ну зачем же сразу, Борис Ерофеевич! У нас, насколько я понимаю, производство чёрной металлургии в этом году совсем снизилось?