Тяжёлая вода (СИ) - "Arno". Страница 18

Те, кто говорит, что черные рождены от дьявола, в чем-то правы, думал Джаг, наблюдая за побоищем на палубе.

Звериное в них спрятано не так глубоко, как в нас. И его очень просто выпустить на волю. А тогда — только кровь и огонь. Кровь и огонь.

Джаг чувствовал, что просто страшно устал. Так устал, что аж ноги не держат. Месяц на голодном пайке в вонючем трюме не прошел бесследно. От напряжения кружилась голова. Все тело гудело от синяков и ушибов.

Он проковылял по палубе к борту, опираясь на меч, и свесился через борт. Видеть творящийся на корабле бардак ему не хотелось. Кровавая резня утомила его. Он почти висел на перилах от усталости, и отупелым взглядом смотрел то в безмятежное голубое небо на горизонте, то на пушистые белые барашки облаков, то на подернутую слабой рябью поверхность моря, разделенную на две части колышущейся, но вполне четкой линией, уходящей в горизонт, и разрезающей водную толщу на две части. Слева от нее, в сторону кормы простиралась прозрачная водная лазурь, в которой можно было легко различить даже на большой глубине усеивающие дно красные кораллы и резвящиеся косяки пестрых рыб. Справа, дальше по курсу движения корабля, вода была черная, будто смола, совершенно непроницаемая для взгляда, и искрилась на солнце точно золотое шитье. Тяжелая вода.

Все работорговцы были перерезаны и выброшены за борт. Среди трупов не обнаружилось самого главного покойника — коммодора Нольвена Коридвена. Затаиться на судне он не мог — рабы, а вернее, уже полноправно беглые рабы, обыскали весь корабль и не нашли его прячущегося. Значит, скорее всего, вылетел за борт во время столкновения и пошел ко дну. Утонуть в тяжелой воде — дело нехитрое.

Туда ему и дорога. Джагу совсем не хотелось разбираться еще и с пленным офицером торговой компании, ведь проблемы и без того наваливались одна за одной.

После скоропостижной гибели предыдущей команды, на корабле наступил управленческий кризис. Не было ни капитана, ни какого-то подобия команды. Но очень скоро это должно было разрешиться.

Джаг заметил, что пираты начинали собираться на палубе у носа корабля. Негры тоже кучковались, но на противоположной стороне — у квартердека. Среди них Джаг увидел низкорослую женщину-негритянку, ту, которая была главной в рабском трюме. Также в толпе черных виднелась лысая голова крупного негра Вабы и его не менее здорового напарника Камбалы.

Рабские генералы были в сборе и о чем-то оживленно трепались с остальными на своем бубнящем языке, часто кидая взгляды в сторону пиратов и указывая на них руками.

Пираты занимались тем же самым. И те, и другие время от времени бросали взгляды и на Джага. Он стоял в стороне, на старом месте у борта и прямо-таки чувствовал, что его безмятежному отдыху скоро помешают. Ни к одной из сторон он пока не примкнул, но знал, что его нейтралитет не продлится долго. В ближайшее время здесь не останется места для чужаков. Надо лишь кому-то начать.

Начали пираты.

Во главе с магребцем, которого, похоже, выбрали новым атаманом банды, они двинулись к черным вдоль бортов, огибая шкафут с обеих сторон. Черные, недолго думая, направились им навстречу. Джаг оказался как раз посередине.

Над палубой повисла зловещая тишина. Некоторое время стороны беззвучно разглядывали друг друга, затем магребец проговорил:

— Мы забираем корабль и все, что на нем. Это наша добыча.

Ему навстречу вышла низкорослая негритянка.

— Вы ничего не заберете. Корабль наш.

Она говорила по-авантийски как не говорят иные авантийцы. Язык она знала на удивление хорошо. И откуда?

Негры, стоявшие позади атаманши, сверлили пиратов зловещими взглядами. Пираты отвечали тем же.

Магребец неприятно усмехнулся.

— Похоже, переговоры зашли в тупик.

Он посмотрел назад, на своих людей, а вернее, на одного конкретного человека — рослого пирата с зачесанными назад белыми волосами и лисьим лицом с сильным прищуром. Единство в рядах пиратов было только мнимым.

Пираты демонстративно покачивали саблями и пистолетами, но в драку не стремились, поглядывая то на Сухого, то на белобрысого с прищуром. Негры тоже потрясали оружием, выражая готовность ответить. Но не усугубляли положение.

Атаманша черных перешла в наступление:

— Вы с нами не справитесь, вас всего кучка. А нас больше.

— Да? Зато бойцы из вас никудышные, будем честны. Многие из твоих людей ранены. Многие изголодали и обессилили. Мои бойцы вас растерзают.

— Так чего же медлите? — спросила негритянка. Черные за ее спиной молчали, но смотрели волком, и было ясно, что если дойдет до боя, они дадут жестокий отпор. Вопрос был резонный. Пираты тоже молчали и все чаще поглядывали на белобрысого с лисьей харей. Похоже, он был из тех, кто не углядел в драке с черными возможности поиметь хоть что-то кроме трех метров парусины себе на саван. Более того, многие из разбойников, кажется, разделяли его взгляды. Видно было, что при необходимости драться они будут, но понапрасну рисковать головой никому не хотелось — головы их совсем недавно чудом не попали в петли, и многие резонно полагали, что следует пока удовольствоваться и этим. Но и уходить несолоно хлебавши никому не хотелось. Пролитая кровь должна была чего-то стоить. Эту позицию, как понял Джаг, представлял Магребец.

Только вот у них возможность уйти была. Их браррак шел рядом с рабским кораблем, накрепко пришвартованный. А рабам терять было нечего.

Магребец повернулся к Джагу.

— А ты что скажешь, Джаг Марно? Хватит у нас удали перебить их и забрать корабль? И за кого ты будешь? Мне в команду нужен толковый боец. Неужели пойдешь за вонючих черномазых?

— Да, — согласилась вдруг атаманша черных. — Что ты скажешь, Джаг Марно?

Время нейтралитета подошло к концу. Пора было принять сторону.

— Я скажу вот что.

Джаг сплюнул за борт. И посмотрел на Магребца, подняв меч клинком к нему.

— Забирайте свое корыто и упердывайте с моего корабля, пока репы с плеч не попадали, а не то мои ниггеры пустят вас на колбасу, а требуху вашу развесят по мачтам.

По рядам пиратов прокатилась волна гневного рева. Послышались грубые ругательства и обещания страшной кары и жестоких надругательств над Джага и черных трупами. Негры вскинулись навстречу, подняв сабли, ножи и топоры.

Джаг отступил поближе к черным и приготовился к новой драке, поудобнее перехватив рукоять меча. После его слов атаманша негров смотрела на него с удивлением и легким недоверием, но возражать не стала, чему Джаг был благодарен. Оставаться один против всех в грядущей схватке он точно не хотел.

— Вот как, — сказал Магребец, еще сильнее прежнего сморщив гнусную харю. — Не ожидал…

Черные разразились грозным ревом, они потрясали оружием и показывали пиратам понятный без лишних объяснений жест, означавший усекновение головы.

Магребец посмотрел на своих пиратов, но те не выражали такой высоты боевого духа. По правде говоря, Джаг их понимал — помирать никому не охота, тем более после того, как совсем недавно чудом избежал смерти. Резона дохнуть за этот корабль, который к тому же скорее всего без добычи, у них не было.

Когда Магребец повернулся, лицо его выражало бессильную злобу. Гордость не позволяла ему просто уйти после оскорблений, которые бросил ему Джаг. Но этот смуглый получерт был не глуп. Избрание нового капитана, как полагал Джаг, было далеко не единодушным. И в первую очередь ему стоило задуматься о своем авторитете. Команда явно не желала идти в бой, и именно сейчас эти люди могли задуматься, правильного ли капитана они выбрали? Зависело это от того, правильными ли будут приказы.

— Мы принимаем предложение.

Это сказал не магребец, а тот пират с прищуром.

Атаманша показала своим черным угомониться, и они вскоре утихли.

Магребец и лиса мерили друг друга взглядами. Магребец — злым, лиса — безразличным. Похоже, в команде он лучше всех понимал, что уйти по добру было бы самым трезвым и разумным решением на этот момент. Но обьясняться перед «атаманом» он не собирался, по крайней мере, пока тот не задаст вопрос напрямую. А Магребец не был идиотом и не собирался выяснять отношения перед лицом противника.