Тяжёлая вода (СИ) - "Arno". Страница 7

Пацан смотрел на него расширившимися от ужаса глазами и не мог выговорить больше ни слова. По быстрому и неразборчивому выговору, да и по смуглой коже в нем не трудно было опознать чаваленка.

Он меня знает — сразу понял Джаг.

Сомнений быть не могло.

Расхлябанность и тоску как рукой сняло.

Джаг крепче сжал руками рекламную бумагу, которую всучил ему пацан. На ней было написано большими буквами:

«КАРНАВАЛ ТРОЕЛУНИЯ!

Слепец, Ехидна и Приспешник вот-вот сойдутся в главную позицию и чудеса опускаются на землю.

Маги, околдовывающие людей одним словом, чародеи, сотворяющие ужасные и прекрасные чудеса, астрологи, предсказывающие вашу судьбу и многое, многое другое ждет вас в карнавальных шатрах ЗА КОЛОКОЛЬНЫМИ ВРАТАМИ..»

Джаг поднял взгляд на пацана.

Тот, похоже, понял, какое страшное оружие вручил прямо в руки врагу.

Как уже повелось в этот день, все менялось с ног на голову в считанные мгновения.

Всего пара слов на бумаге, и Джаг уже знал, куда ему идти, и что делать.

Его проблемы никуда не делись. Все оставалось по-прежнему за одним исключением. Теперь, когда Джаг был снова в деле, никто не знал, как все могло обернуться.

— Колокольные врата? — с ехидцой спросил Джаг перепуганного пацана, и огляделся вокруг, словно вспоминая. — Это должно быть совсем рядом, а?

Не дожидаясь ответа, он выпустил бумагу из рук, медленно повернулся и зашагал к колокольным вратам.

— Antiteo! — в ужасе прошептал чаваленок ему вслед.

***

Джаг уже видел черные, в желтую косую полоску, шатры карнавала Троелуния. Они расположились в предместьях, за большим каменным мостом. Он направлялся прямо туда. Пока сумерки медленно наползали на город и его окрестности и на улицах загорались огоньки факелов и фонарей, Джаг снова и снова обдумывал все произошедшее.

Антитео — Джаг уже слышал это слово.

В переводе с централита оно означало Враг Божий. Дословно — противобог, Дьявол во плоти. Самое страшное ругательство у чавал, которых порой считают самыми близкими наследниками великой империи централитян и, иногда, вернейшими последователями их веры. Но Джагу это всегда казалось вздором.

Даже если они каким-то образом происходят от централитян, все равно, их потомками они называться не имеют права. Ведь централитяне были великой цивилизацией. Культурой, которая простерлась на огромные земли. В том числе и те, которые сейчас находились под ногами у Джага. Настолько велико было их влияние, что они даже предпринимали экспедиции к Риве и островам Цепи на своих весельных гексерах, и основывали там колонии. Джаг не слышал ни об одном чавале, который построил дом, шалаш, конуру или хоть что-то построил. Все, на что они были способны — разъезжать по миру в поисках легкой наживы, а решать могут лишь, направо свернуть их табору, или налево. Если они и родственники централитян, то очень дальние, и, скорее, названные.

Голова почти прояснилась от утреннего похмелья. Картины произошедшего из невнятных обрывков складывались в цельные и последовательные воспоминания.

В нем не было уже той ненависти к чавалам, которую он испытывал несколько часов назад, увидев свой дом сожженным. Сейчас все это выглядело незначительным. Какая разница, сожгли они мой дом, или нет? Жить в нем все равно уже невозможно. Не с тем, что случилось и что имеют против меня чиновничьи дети и Лонзо.

Но воспоминания все приходили. Джаг почти готов был восстановить цепочку событий, которая привела его сюда. Началось все с банкета, где Джаг прилично напился и отымел эту соплячку Греясс.

Точно сказать, что его побудило к дальнейшим действиям, Джаг не мог. Он знал лишь, что делает то, что уже давно следовало сделать — послать весь мир к дьяволу и слушать только себя самого.

Покинув званый вечер и допившись до удовлетворительного состояния в кабаке по дороге, Джаг направился в магазин драгоценностей, чтобы обчистить его до последней гнутой монеты. Ему не казалось проблемой, а скорее даже заводило то, что, скорее всего, ему окажут сопротивление, и что в будущем придется иметь дело с могущественной криминальной организацией Лонзо Валенте.

Награбить удалось два мешка. Джаг связал их между собой и перебросил через седло на добытой где-то заранее лошади. Удирая, он не старался запутать следы или быстрее скрыться из города. Он знал, что хвоста за ним нет, и вообще сегодня его не поймают. Впереди было еще много черных дел.

Джаг не помнил, куда делись лошадь и мешки. В следующем отчетливом фрагменте своей памяти он был уже без них. Карманы его сюртука оттопыривались, набитые золотом, но это были сущие крохи в сравнении с награбленной добычей.

Перед ним светился огнями факелов карнавал Девяти Звезд. Играла музыка, отовсюду доносился громкий смех, от шатра к шатру слонялись толпами пьяные и подвыпившие горожане. Здесь были собраны развлечения на любой вкус, с широким диапазоном цен и разной степени благопристойности. В одном шатре громко отмечали карнавал моряки, в другом, рядом с ним, на дощатой сцене плясали, высоко задрав юбки, какие-то девки, в третьем негры в тюрбанах при свете факелов показывали толпе тигров из Ривы, а напротив стояли вызывающе раскрашенные кривляющиеся шлюхи.

Тут собрались всевозможные циркачи, артисты, актеры и прохиндеи. Громадные силачи поднимали неподъемные гантели и рвали цепи на потеху публике, фокусники плевали огнем и доставали кроликов из шляп.

Джаг быстро влился в толпу и перемещался от одного интересного места к другому, легко соглашаясь посмотреть на все, что предложат, звонко отсчитывая деньги. Их у него было в карманах столько, что не истратить и за десять карнавалов.

Перетекая от точки к точке, веселясь вместе с толпой и не замечая времени, Джаг как-то сам собой оказался в конце карнавальной улицы, где разместились чавалы.

Толпа собралась посмотреть на опасное представление: к вращающемуся кругу была привязана юная черноглазая чавалка в цветастой шелковой блузке и штанах, сильно обтягивающих ее стройную фигуру. Рослый чавал метал в нее ножи. Публика, точно загипнотизированная, следила за представлением не отрывая глаз от чавалки. Ножи вонзались совсем рядом с девушкой. Некоторые — в считанных сантиметрах от лица и груди. Но девушка оставалась совершенно невозмутимой. Если она и боялась летящих в нее ножей, то не выдавала этого ни звуком, ни даже видом лица.

Повинуясь странному порыву, природа которого была Джагу уже хорошо знакома, он аккуратно протиснулся через толпу прямо за спину чавалу. Все были так заняты происходящим с живой мишенью, что никто ничего не заподозрил точно до того момента, когда Джаг бесшумно подскочил к чавалу и выхватил у него из за пояса один из ножей.

— Дай-ка я попытаю!

Он размахнулся и метнул нож в мишень, не целясь никуда конкретно, а лишь надеясь, что нож попадет куда-то рядом с девушкой.

В этот момент он увидел, как меняется лицо девушки. Ее глаза расширились, она взвизгнула от страха и машинально попыталась вырваться. Напрасно. Нож улетел куда-то совсем мимо.

Джага схватили сзади и заломили руки за спину. Рослый чавал метатель надвигался на него, намереваясь жестоко отомстить за сотворенное.

Двое сзади держали крепко, и было трудно понять, как Джаг выпутался из этой ситуации, но следующее, что он помнил — трое чавал валяются на земле избитые, а метатель стоит перед ним, все еще готовый драться, но лицо его все заплыло от кровоподтеков.

— Стой! — сказал Джаг. — Хватит, я все понял. Моя вина.

Он демонстративно поднял руки перед собой в знак капитуляции.

— Я не хочу продолжать этот скандал, и надеюсь, что это загладит мою вину перед тобой, твоими дружками и этой очаровательной девушкой.

Он достал кошель, полный золота и потряс им, чтобы все услышали характерный для монет звук.

Побитые чавалы вставали с земли, откуда-то подтянулись еще несколько свежих. Поняв, что помощь больше не требуется и ситуация вполне может разрешиться не только мирно, но еще и с выгодой, они действовали очень профессионально: двое сразу отвели метателя с глаз долой, чтобы тот не пытался продолжить драку, главный — средних лет плечистый и длинноволосый, забрал у Джага кошель и заверил, что на этом происшествие будет замято.