Азбука. «Император» и другие мнения - Лимонов Эдуард Вениаминович. Страница 27
Вузовское образование большинству совсем не необходимо. Человек сейчас взрослеет стремительно. Знаний у него огромное количество. В первую очередь из Википедии, из интернета. Интернет сейчас много влиятельнее, чем было издание энциклопедистами «Энциклопедии» перед Французской революцией 1789 года.
Предлагаю дать все гражданские права. В том числе и право на трудоустройство и право на вступление в брак и право участия в выборах всех уровней с наступлением 14 лет.
Вопросы:
— А действительно, почему НАТО не воюет с Халифатом?
— Участие в международном спорте нам слишком дорого обходится. Может забить на него?
— Противоестественное желание дорогих россиян быть со всеми в хороших отношениях. Говорят «нужно налаживать отношения».
А это невозможно, особенно с соседями, с которыми разделяют спорные интересы. Не обязательно быть в состоянии войны, но не стоит удивляться враждебности.
Должен же кто-то любить Родину, не выдумывая о ней ничего. Родину с тюрьмой, с психбольницей и с войнами. С ментами и солдатами, занятыми своими семейными трагедиями.
Я не люблю тех, кто обзывается и лается. И истерика («кровавый режим!») мне противна. Мы уже это слышали, царь был во всём виноват, Сталин был во всём виноват, теперь во всём виноват ВВП.
Я никогда не был очарован ВВП.
Но на склоне лет смирился с тем что он нас возглавляет. Занимается свалками, ликвидируют дыры на дорогах, скучно принимают иностранные делегации. Летает в небе на самолётах, пригубливает рюмки и говорит обыденную чепуху. Ну и пусть его исполняет обязанности…
А этим, народонаселению.
Я уверен: им не нужна власть.
Им нравится быть вместе, и только. Сегодня 30 тысяч московских велосипедистов радостно побыли вместе на Садовом кольце. А власть им нафиг не нужна. На Болотной и Сахарова искали не власти, но всеобщего пикника. С Ксенией Собчак, Леонидом Парфёновым и другими безобидными петрушками московской жизни. Так что я их понял — воинственных среди нет, организаторов — тем более.
Символично, что стартовали с проспекта Академика Сахарова. С детьми, с животными, в касках.
Много тысяч людей в едином порыве. В колпаках, в париках, в костюме белки, динозавра. Въезжают в тоннель, все кричат как дети. Ощущение единения. Парад велосипедистов.
Сегодня был на передаче «60 минут» — Россия-1.
Там же был Геннадий Онищенко. Худющий, похожий на старого Павленского, как воробей мелкий. В ходе передачи выяснилось, что он не помнит даже начала передачи. Но лесть любит, я сказал ему комплимент, что слушал его с удовольствием на «Эхо Москвы», он расплылся в довольной улыбке. В перерыве я кричу ему: «Поддержите меня!».
Моё предложение я высказал. Господь создал мужчину и женщину. По Конституции мужчина обязан исполнить воинскую обязанность. Так путь у женщины будет обязанность родить, скажем троих детей, и зафиксируем в Конституции. Ещё я вспомнил для них, что в России делается 4 миллиона абортов в год и декларировал это не раз в ходе передачи. Оцениваю своё участие в 5 баллов. Это политическое шоу, но всё же, я думаю, я добился эффекта.
Получил свои деньги. Увидел там в руках служащей шесть конвертов. Значит, все получают деньги? Или это еще деньги для аудитории? Не знаю.
Читаю семь сценариев Глазьева.
Он размышляет в терминологии, ну когда Добро, которого следует добиться — это желаемая победа экономики России.
И это вздор!
Потому что следует добиваться другой победы. Победы идеологической и военной. Следует не поднять свою экономику выше всех, но разрушить к чёртовой матери экономики других стран. Потому Глазьев, как и все они — вульгарный экономист, курносый нос и дурак.
Нужно перестать думать в терминологиях экономического роста. А то пуп развяжется. Следует размышлять в терминологии разумного благосостояния граждан России и безопасности граждан. А порывы за журавлём в небе следует прекратить.
Россия по сути страна экстремистов. Потому большевики с их экзотической, экстремистской par excellence идеологией победили русские сердца.
А между татарами и монголами никогда ничего общего не было. Книги врут. Татары — тюрки и язык у них тюркский. А у монголов — монгольский.
Вчера был в «Комсомольской Правде» на предпоказе фильма НТВ о революции.
Взял слово первым и сказал, что Революция в России (также как и в Австро-Венгрии и в Германии) фактически началась в день убийства в Сараево. Что это 1-ая мировая война явилась причиной революции. Что под Верденом погибали по 80 тысяч человек в сутки, если считать с обеих сторон. Все эти трупы, миллионы их, взвинтили население Европы. В некоторых русских деревнях фактически не оставалось мужиков. А вы тут коррупцию, Распутина, царские процессы показываете. Всего я назвал три тезиса, война — первая причина.
После меня выступил (Максим) Шевченко. Долго и нудно. За всё хорошее против сего плохого. Ничего яркого не сказал. Кононенко еще глупее выступил.
Хвалёный Вассерман почему-то стал приводить цифры экономического роста в России перед революцией. Почему этот бородатый дурак так популярен?
Никто не был ярок. Сёмин был в красной рубашке, но говорил совсем не с красных позиций.
Я получил свои money за участие, съел штук пять бутербродов с ростбифом, выпил пару бокалов вкусного красного вина и уехал на ягуаре Димки Селезнёва в компании представительного грозного Богера.
А с другой стороны — распутинщина была беспрецедентным приближением императорских особ к народу, пусть и в его кликушествующем и коррумпированном виде. В «нормальные» времена власть на астрономические дистанции отделена от народа.
В России нет великих философов, разумного (от разума) здесь вообще мало. Оценка происходящего — обывательская, мелкая. Занюханное, средневековое, финское слезливое православие, стоячее болото говнеца.
В России живёт хмурый и сильный народ, который сам себя невысоко ценит и, не умея реалистически сравнить себя с другими народами, считает себя ниже качеством, чем другие народы. Между тем, по силе духа и по глубине души мы превосходим, пожалуй, все большие народы.
Россия слаба в размышлениях о себе и мире. То, что русскому кажется слабостью русских — на самом деле — сила. Мрачная неразговорчивость, всеобщее согласие до смерти служить нации выгодно отличает нас от меркантильных европейцев. Мы побеждаем за счёт силы духа нашего, не за счёт техники вооружений.
Еще велико наше озлобление. Впрочем, мы быстро забываем обиды, и это плохо.
Чем западный либерал лучше российского?
Да ничем, он даже глупее, потому что не имеет соприкосновения с живым царизмом — абсолютизмом.
В США же у власти не либералы, но домашние фашисты, в то время как в Европе — сбившиеся с пути либералы (за исключением стран Восточной Европу — прибалтов, Украины, Польши: там тоже у власти доморощенные разновидности фашизма).
В России что?
Тоже доморощенный фашизм.
Скоро у всех будет доморощенный фашизм. Под фашизмом я понимаю правые режимы популистского толка.
Обыватель — то чужое племя, среди которого вынужден жить творческий человек. Обыватели всех стран — это одно чужое племя для меня. Я к ним временами подлизываюсь. И они меня временам любят, восхищаются. Но мы всё равно враги.
Моя Родина — это страна русского языка, в которой я не из последних удальцов (а вероятнее всего — первый, поскольку умею говорить прямо и сочно, а не через героев — посредников) и я кровно заинтересован чтобы Родина здравствовала и продолжалась.
И лидер России, как бы его не избрали, и каким бы способом его не поставили или он сам не поставился, для меня важен тот, кто не разбазаривает Россию. Мне предпочтителен. А если прибавляет — и того лучше. Таким образом Навальный — бяка, Путин — молодец, хотя он меня в тюрьме держал, при нём я сидел, во всяком случае.