Разбитый (ЛП) - Истон Эли. Страница 12

Кэмерон оглядел меня и неловко похлопал по ноге.

— Ты будешь в порядке, Брай? Выглядишь помятым. Без обид.

Гордо наклонился перед Кэмероном, чтобы посмотреть на меня.

— Да, приятель. Выглядишь не очень. Мне жаль, что тебя ранили, Брайан. Серьёзно.

Я кивнул. «Спасибо».

— Врачи говорят, что я буду в норме.

— Мы потеряли двух парней из команды. Остина и Джейка. И ты вышел из строя, — Кэмерон печально покачал головой. — На этой неделе игру отменили, очевидно. Даже не сказали, когда мы будем снова играть.

— Ты ведь вернёшься, да? — спросил Гордо.

Я сглотнул.

— Сомневаюсь, — мой голос был грубым. — Нельзя напрягаться как минимум восемь недель.

— Чёрт возьми, приятель! — прорычал Кэмерон. — Мы не можем потерять ещё и квотербэка!

— Ещё и квотербэка! — согласился Гордо, качая головой.

Я моргнул. Я всегда думал, что Гордо мне завидует, хотя бы чуть-чуть. Например, втайне хочет сам быть квотербэком. Может быть, поэтому он не казался мне таким искренним.

— Так где были вы, ребята, когда это произошло? — спросил я.

— На наказании, — сказал Гордо. — Мы перекрыли дверь и всё такое. Люди кричали. Было чертовски страшно.

— Я был в туалете, — вставил Кэмерон, слегка кашлянув. — Услышал выстрелы и остался там. Да, как сказал Гордо, было страшно, — Кэмерон покачал головой, но его лицо будто застыло.

Слово «страшно» едва ли описывало тот ужас, который я видел. В моей голове промелькнуло изображение столовой. После. Красный пол. Дыра в моём животе.

Стоп. Сейчас нельзя было об этом думать. Не тогда, когда я должен был держать себя в руках ради похорон Джейка.

Я настоял на том, чтобы прийти. Я хотел пообщаться с людьми, поделиться… чем-нибудь. Но Гордо и Кэмерон совсем не были на той же волне. Полагаю, всё было иначе, если ты заперся где-то в комнате, тебя не ранили, ты не видел кровопролитие своими глазами. А ещё, Гордо и Кэмерон никогда не казались сентиментальными парнями. Джейк был единственным, с кем я действительно мог бы поговорить.

Я снова осознал потерю Джейка, что отозвалось уколом боли и заставило быстро вдохнуть. Этот парень был со мной в одной команде так долго, сколько я себя помнил. Летом, на софтболе, он был рядом, протягивал мне биту, стоял на базе в маске кетчера, когда я был подающим. На футболе мы с ним работали на поле так, будто умели читать мысли друг друга. И даже не важно было, что он значил для меня. Я нормально смог бы больше никогда его не видеть, если бы знал, что он где-то там, живёт своей жизнью. Ему было семнадцать. Тот факт, что он лежал там, в гробу, был таким неправильным.

Я глубоко дышал, пытаясь заставить себя расслабиться.

— Давайте склоним головы, — сказал священник, поднимаясь на подиум. — Отец Небесный, пожалуйста, будь с нами в этот момент невыносимой скорби. Нашему пониманию не поддаётся то, почему лишили жизни стольких прекрасных, ярких и многообещающих молодых людей. Почему мы потеряли любимых учителей и руководителей, которые посвящали свои жизни служению и защите наших детей. Мы стоим в глуши, как Иов, и плачем — почему, Господи? Почему сейчас? Почему в нашем обществе?

«Из-за двух придурков с полуавтоматами», — горько подумал я. В груди стало тесно, живот ныл. Боль была горячей, удушающей. Я глубоко дышал через нос, пытаясь набрать воздуха.

Чёрт, здесь было так много людей. Я огляделся вокруг. Скамьи были все заняты, и люди стояли вдоль стен.

Джейк не знал так много людей. Они пришли не ради него; они пришли из-за школы, из-за трагедии. Меня это отчасти возмущало.

«Эти люди набились как сардины. Здесь было бы отличное место, чтобы кто-нибудь…»

Я зажмурился, разминая шею. Нет. Никто не придёт сюда стрелять. Это было просто глупо. И всё же, страх карабкался по моей спине как маниакальная гусеница, вооружённая ножом. Я испытывал сильное желание протолкнуться мимо Кэмерона и Гордо, выбраться отсюда, спрятаться.

У меня в голове было месиво. По крайней мере, у меня осталось достаточно извилин, чтобы это понять. Мне снились ужасные кошмары. И иногда, в больнице, если в коридоре был громкий шум, я паниковал. Несколько раз я вставал, шёл в туалет и какое-то время оставался там. Врач сказал, что ПТСР (прим. ПТСР — посттравматическое стрессовое расстройство) для жертв стрельбы — это обычное дело. Директор Бейлор тоже так говорил. Ну, он сказал: «Ты прошёл через ту ещё травму», и что в школе будут особые волонтёры-консультанты, чтобы «помочь начать восстанавливаться».

Но я не думал о том, как ПТСР будет влиять на меня вне больницы. Я не думал, как могу чувствовать себя в переполненной церкви, или видя гроб Джейка, или…

«Перестань думать!»

Я мысленно отключился от слов священника и некоторое время смотрел в псалтырь на стойке перед собой. «Бумага, книга, дерево. Бумага, книга, дерево». Всё было в порядке. Я опустил голову, надеясь, что к мозгу прильёт больше крови. Раздался шум, будто что-то упало, и моя голова дёрнулась вверх. Я осмотрел зал на предмет опасности. И там оказался он.

Лэндон Хьюз.

Он сидел на противоположной стороне прохода, на четыре ряда ближе к переду. На нём была классическая чёрная рубашка и галстук. Нельзя было ошибиться, увидев его короткие, волнистые каштановые волосы или серьёзную осанку узких плеч. Я видел только малую часть его лица — его выражение было мрачным. Он выглядел так напряжённо и уместно. По какой-то причине это вызвало у меня улыбку.

Внутри меня что-то расслабилось, будто холодной воды налили на костёр моей души. Не то чтобы я переживал, что Лэндона ранили. Моя мама сказала, что он в порядке, и я видел его на видео в интернете. Видел, как у него брали интервью для CNN возле школы, сразу после стрельбы. На нём была слишком большая белая футболка; наверно, он у кого-то её одолжил. На его руках была кровь.

Моя кровь.

Но даже зная, что Лэндон в порядке, было облегчением увидеть его вживую.

«Пицца Маргарита».

«Я с тобой, и я остановил кровотечение, так что у нас есть время. Я не брошу тебя».

Я сжал край скамьи по обе стороны от своих бёдер. Мой живот болел чертовски сильно. Я хотел бы оказаться дома, в кровати. Или хотя бы сидеть рядом с Лэндоном, а не с Кэмероном. Представляя, что Лэндон сидит слева от меня, я чувствовал… комфорт. Лэндон бы понял. Он понял в тот день. Понял бы и сейчас.

***

Служба закончилась тем, что четыре футболиста и два кузена Джейка вынесли гроб на плечах. Мать и отец Джейка шли следом, цепляясь друг за друга. Это было отчасти невыносимо.

«Не думаю, что это слово значит то, что ты думаешь».

Это слово, «невыносимо», начинало терять своё значение. Потому что, в конце концов, какой у нас был выбор, кроме как всё вынести?

Гордо и Кэмерон сказали, что уже уходят; мы стукнулись кулаками на прощание. Я вышел на улицу, держась одной рукой за бок. Яркий дневной свет прогнал часть теней из моего разума, но толкотня — это было уже слишком. Я ушёл с дороги, двигаясь вдоль каменной стены церкви в поисках места, где бы на неё опереться, подальше от шумной толпы. Пропитанные солнцем камни согревали мне спину.

Я наблюдал, как люди собираются в компании, чтобы поговорить, пообниматься и поплакать. Я хотел этого. Я пришёл сюда за этим. И всё же, я прятался у стены. Я хотел пойти сказать родителям Джейка, как мне жаль, но их уже окружали люди, пытающиеся с ними поговорить. Я видел компанию парней из футбольной команды, которые вместе с тренером Бейкером стояли на другой стороне толпы, но не хотел пробиваться через кучу людей, чтобы туда добраться, или столкнуться со множеством вопросов о том, когда я вернусь в игру, если вообще вернусь.

Ого. Я серьёзно попал. Я скрестил руки на груди и засунул дрожащие руки под мышки, чтобы спрятать их.

Затем из церкви вышел Лэндон. Он огляделся вокруг и увидел меня. Широко улыбнулся, будто искренне был счастлив меня видеть. Он стоял и мгновение смотрел на меня, кусая губу, будто не был уверен, стоит ли подойти. Я кивнул ему, и должно быть, что-то на моём лице помогло ему принять решение, потому что он сказал что-то этой рыжей девушке из своей компании, Мэдисон, и направился в мою сторону. Пока он шёл, я заметил, что в серых брюках, чёрной рубашке и с чёрным галстуком его высокая худая фигура кажется старше. Его лицо было осунувшимся, будто он ел и спал не больше, чем я. Но белая девушка потянулась его обнять, и он обвил её в ответ своими длинными руками. Затем чёрная девчонка по имени Эли обняла их обоих.