АН -7 (СИ) - Безбашенный Аноним "Безбашенный". Страница 6

Шестеро нас, попаданцев из современного мира в античный, и самим нам без помощи единомышленников-хроноаборигенов ничего вменяемого ни для себя, ни своих потомков не соорудить. Сто восемьдесят третий год — до нашей эры, естественно — сейчас на дворе, а попали мы осенью сто девяносто седьмого — этой осенью четырнадцать лет уж тому исполнится. И своё в окружающем нас замшелом античном мире не напролом гнуть приходится, а аккуратно, с оглядкой, с окружающим миром считаясь и во многом к нему приноравливаясь, а в своём локальном социуме — и встраиваясь в него. И это, я считаю, мы сделали успешно, пройдя путь от простой наёмной солдатни — ага, коли и руби, кого наниматель укажет — до каких-никаких, а всё-таки олигархов какого-никакого, а всё-таки государства, ведущих ещё и какую-никакую, а всё-таки собственную деятельность в своих собственных заморских колониях. Если кто-то полагает, что за четырнадцать лет можно было достичь гораздо большего, так я развесил ухи и внимательно слухаю, как это сделать в кланово-родовом социуме сродни нашему Кавказу, если исходно ты в нём и сам — никто, и звать тебя в нём — никак. "Грузинский басня про варон" знаете? Вот так оно и бывает в подобных социумах с торопыгами-рекордсменами, чего нам избежать всё-же удалось. А ведь шансов вляпаться в глубокую задницу или, в лучшем случае, упустить возможность выйти в люди, да так и остаться той солдатнёй до первого неудачного боя — тоже хватало.

Что мы, суперменами какими-то были? Я, Максим Канатов, был в той прежней жизни технологом-машиностроителем и старшим мастером станочного участка. Володя Смирнов, наш единственный хоть в какой-то мере супермен, потому как срочную служил таки в спецназе, по гражданской профессии вообще автослесарь. Наташка, супружница евонная — студентка Лестеха, Серёга Игнатьев — геолог, но реально работавший больше по офисно-планктонной части и даже срочную не служивший, а Юлька евонная — студентка пединститутского истфака. Ну и ещё Хренио Васькина, то бишь Хулио Васкеса, простого испанского мента, попасть с нами до кучи угораздило. Вот так вот вшестером и угодили в античный мир, в котором и обрастаем с тех пор окружением из числа хроноаборигенов. Велия, моя супружница — уже из них, дочка простого карфагенского олигарха этрусского происхождения и матери-турдетанки, даже не жены его, а наложницы, хоть и не рабыни — конкубины, как её назвали бы в Риме. Велтур — её родной брат от той же матери. Их отец и мой тесть — Арунтий, сын Волния, главы этрусского клана Тарквиниев, сумевших даже среди финикийцев в олигархи в Гадесе выбиться, а Фабриций, наш тутошний босс — его сын-наследник от законной жены и приходится моей супружнице неполнородным братом, а мне, соответственно, того же сорта шурином. Софониба — моя бывшая наложница, ныне, после освобождения из рабства — ну, в современном мире её, наверное, любовницей бы назвали, но в античном мире несколько иные понятия, и по ним она — конкубина. Хоть и не жена, но тоже вполне официальная сожительница, и как не ревнуют античные жёны своих мужей к наложницам-рабыням, так не комильфо считается ревновать их и к таким конкубинам — особенно, если это бывшая наложница, с которой в её прежнем качестве законная жена прекрасно уживалась и ладила. Вот так и живём.

Тот, прежний современный мир — ну, для кого как. Для меня — очень далёк. Не в том смысле, что забываю, помню-то многое и неплохо, но вот ощущения "кажется, будто вчера только это было" у меня нет. По ощущениям он для меня — ну, вроде как прошлая геологическая эпоха. Типа, что динозавров уже не было, ручаюсь и мамой клянусь, а вот за мамонтов с пещерными львами с такой уверенностью уже не поручусь. За остальных не скажу, особенно за Володю с Серёгой, у которых и супружницы оттуда, а для моей семьи тутошний античный мир — родной, и если бы вдруг случилось такое чудо, что открылся бы вдруг проход туда, обратно — на хрен, на хрен. Для меня "дома" — это здесь, и бросить всё ради этого "обратно" — поздно, давно проехали. И не важно, что не столь уж и много этого "всего". О космонавтике мы тут и не помышляем, об авиации — мечтаем вообще-то, но именно "вообще", а не всерьёз и конкретно. Автомат Калашникова из кричного железа напильником на коленке не пилим и даже танковую командирскую башенку изобретать не спешим. Нету у нас тут танков, а на боевом слоне её громоздить — покажите, где именно. Как там у Жванецкого? Правильно, на лошади с вёслами — как дурак. А дураками мы тут стараемся не быть — ну, в меру возможностей и понимания. Пока, вроде бы, получается…

2. Осеннее обострение

— Все склады проверены, досточтимый! — доложил посыльный, — Четверть из них нуждается в ремонте кровли, и это может занять пару недель, но исправных на это время более, чем достаточно.

— А решётчатых поддонов для амфор?

— На разгрузку уже пришедших кораблей хватает, и новые уже делаются, так что за этим задержки не будет.

— И всё равно готовьте их с полуторным запасом, — распорядился я, — Складов может и не хватить, и тогда придётся ставить палаточные.

— Да куда уж больше-то, досточтимый? До следующего урожая точно хватит!

— До следующего — да, хватит. А вот будет ли он лучшим, чем этот?

— Должен быть, досточтимый. Может быть, мы и прогневили чем-то богов, это жрецам лучше знать, но ведь не НАСТОЛЬКО же!

— Твоему отцу разве не случалось наказывать тебя строже, чем ты заслуживал, когда он бывал в скверном настроении?

— Всякое бывало, досточтимый.

— Ну так а с чего ты взял, что и боги не могут оказаться не в духе? Нам можно, а им нельзя? И где ты видел, чтобы боги были милостивы к беспечным раззявам, которые по своей бестолковости не позаботились о себе сами?

Запастись африканским зерном и финиками мы стремимся по максимуму, года на два, не надеясь на следующий год. Во-первых, это сейчас мы подсуетились первыми и опередили римских торгашей, но следующим летом они фишку просекут и озаботятся заранее, да и сенат наверняка постановит запасаться жратвой, так что далеко не факт, что через год мы закупим столько же. А во-вторых — оно и к лучшему, учитывая предстоящую эпидемию. Меньший объём внешней торговли — меньше и риска проворонить заразу. А урожай — он даже на наших латифундиях оказался гораздо хуже обычного, а у крестьян — тем более. Сами-то прокормятся, но продать им нечего, и даже зерновой налог в Большом Совете решено для них скостить, а оставшийся заменить по возможности дарами леса или частью приплода скота. И, как уточнила Юлька по своей книжке, таким же ожидается и следующее лето, так что без африканской жратвы — никак. Но и под африканскую жратву, да ещё и на два года, нужны не протекающие в непогоду складские помещения, а в них — поддоны для остродонных амфор, потому как в античном мире и зерно, и сухофрукты в амфорах перевозятся и хранятся, а не в мешках.

И хотя по сравнению с мешками это дополнительные вес и объём — не могу не признать и рациональности такого подхода. В прежней жизни, когда служил срочную, так доводилось и мешки с крупами на складе ПФС грузить-разгружать. Добрая половина их при этом оказывалась прогрызенной вездесущими мышами, а в некоторых они и гнёзда свои устраивали и выводки свои в них выводили — ага, чтобы далёкими прогулками себя любимых не утруждать и риск попасться складской кошке к минимуму свести. Античный же мир — благодаря керамическим амфорам — этой проблемы не знает. На полях — да, что успеют сожрать, то сожрут, а на складе всё, что уже засыпано в амфоры, может разве что только сгнить или заплесневеть от сырости. Ну так на то и кровля нужна исправная, а пол — не подтапливаемый. В общем, у нас осеннее обострение нашей паранойи, и навеянная ей операция "Хомяк" — в самом разгаре…

— Папа, объясни пожалуйста и нашим, за что ты меня вчера наказал, — попросил Волний, за которым толпилась и добрая половина его класса.

— А что непонятного? — спрашиваю детвору.