Взять своё (СИ) - Агишев Руслан. Страница 39

— Я Торес, господин. Комтур третьей сотни…, — легионер осторожно подложил под голову сотника свернутый плащ. — По велению Победоносного, да хранят его Боги, назначен комендантом Соленой Пади. Сегодня, вот, вышел с патрулем прогуляться по окрестностям…, — добавил он. — …

— Торес… Торес…, — Квин вновь закрыл глаза; после длительной дороги через промороженные, утопающие в белоснежном снегу, леса, он все равно ничего не видел. — А… Я помню тебя… Это твои разнесли ту таверну на границе…, — рука сотника тяжело упала на землю. — Слушай меня внимательно! Слово и дело.

Чернявый легионер, что грел уши рядом, чуть не подскочил на месте при этих словах. Он, как и другие услышавшие это, тут же отошли по-дальше. Никому не хотелось отвечать на вопросы пользующихся дурной славой палачей султана.

— Слово и дело, — вновь произнес Квин, но уже чуть громче. — Сразу же после этого разговора, ты должен не теряя времени отправиться в ставку Атакующей орды и передать сказанное мною…, — голос его затих, а из горла раздалось лишь сиплое хрипение. — Тысячи Чагарэ больше нет. Остатки легионеров закрепились в одном из покинутых селений… Без продовольствия и почти без оружия…

С каждым новым сказанным словом глаза комтура раскрывались все шире и шире. В какой-то момент, он вообще решил, что от голода и холода у сотника просто поехала крыша и он не в себе. Как какой-то захудалый клан (он как-то слышал о клане Черного топора) мог отбиться от такого количества войск? Как?

— … От посланных Кровольдом гномов почти никого не осталось… Ты слышишь, Торес? — рука Квина вновь взлетела в воздух и вцепилась в плечо комтура. — Грозные гномы в один миг превратились в стадо испуганных свиней, пускающих слюни и верещавших от ужаса… Я видел странные вещи, — дыхание Квина стало прерывистым; зрачки открытых глаза начали резко дергаться из стороны в сторону. — Камни, который со страшным грохотом разрывались на тысячи и тысячи мелких осколков… Падавшую со стен зловонную серо-желтую жижу, которая заживо пожирала человека… Я видел, как грохотала земля…, — он почти шептал, отчего комтуру пришлось наклонить к о рту шаморца. — Как громадные скалы приходили в движение и превращались в кучи разломанных камней…

… Мороз. Довольно сильный. Каждый шаг по едва заметенному снегом полю сопровождался хрустом замерзшей соломы. Хруст…, хруст…, хруст. Постукивая себя по озябшими руками в толстых рукавицах, Колин сделал еще несколько шагов вперед. Отсюда, с невысокого пригорка открывался прекрасный вид на гигантское поле, которому вскоре предстояло стать ареной столкновения двух армий, двух систем — мощной и уже давно сложившейся восточной деспотии с огромными ресурсами, эдакого Голиафа, и крошечного Давида, нового технократического государства.

Поле с неубранной пшеницей — обломанными налившимися зерном колосками, вытоптанными дорожками — производило гнетущее впечатление, которое еще больше усиливалось осознанием грядущего сражения.

— Прет, ирод, — прошептал Колин, вглядываясь в морозную даль. — Как немец под Москвой, — у него, не знавшего толком своего деда-ветерана и ничего не слышавшего о его славном боевом пути, эта фраза вырвалась сама собой; просто открывавшаяся перед ним картина и сама гнетущая обстановка живо напомнила ему соответствующие картины из многочисленных советских военных фильмов. — Падла, как на параде!

Действительно, стройные коробки легионеров надвигались на него идеально ровными шеренгами, создавая впечатление движения чего-то огромного и чуждого человеческой природе с его расхлябанностью и бесшабашностью. Сотни и сотни ровных щитов застыли непреодолимой стеной в левой руке каждого легионера. Впереди них, на несколько метров вперед, неуловимо колыхались полуметровые острия сверкающих в лучах зимнего солнца пик. Над каждым из солдат развивался длинный конский хвост, торчавший из натертых до блеска шлемов.

— Это, что они вообще нас ни во что не ставят?! — ухмыльнулся гном, многозначительно почесав макушку перевязанной головы. — Эй, братцы! — повернулся он назад. — А ну-ка, дайте один залп, да прочистите им уши и мозги заодно!

Стоявшие позади него пара низкорослых, даже по меркам своей расы, гномов тут же с радостным гоготаньем помчались к расчетам своих орудий — возвышавшимся над их головами многометровыми требуше. Возле каждого из этих поражавших своей первозданной мощью орудий в предвкушении уже толпилось по десятку их подчиненных, здоровенных, широкоплечих гномов — заряжающих. Именно таких, отъевшихся и раскачанных на тренировках гномов в свое время и отобрал Колин, переведя из штурмовиков в расчеты своих новых дальнобойных орудий.

Собственно и сейчас эти «кабаны», демонстрируя сноровку и немалый опыт быстро пригнули к земле метательное плечо орудия и, зафиксировав его, положили внутрь веревочной корзины небольшой, литров на десять, бочонок.

— Ну, боги войны, готовы? Запальные фитили? — заорал Колин, с нескрываемым наслаждением глядя на слаженные действия расчетов. — Молодцы! — с сияющими рожами, выглядывавшими из под черных матовых шлемов, гномы уставились на него в ответ. — Огонь, бисовы дети! Огонь! Дайте им огня!

Одновременно раздался рев подтверждающих команд командиров и со стуком молотов по запорным клинам, десятки бочонков с неприятным содержимым и шипящими на ветру хвостиками — бикфордовыми шнурами отправились в сторону наступавшего противника.

— А теперь еще разок! — Колин даже не стал провожать взглядом взлетевшие снаряды; на этом поле они уже десятки раз простреляли все что можно было и чего нельзя было. — Шустрее, шустрее!

Расчеты мигом облепили свои орудия. Одни с яростью крутили ручки ворота, другие тащили бочонки с какими-то надписями на боках; третьи подталкивали противовес…

— Огонь! — вскоре вновь раздался вопль Колина. — Огонь!

И среди стройных шеренг вышагивавших по замершей земле легионеров начали один за другим взрываться бочонки с порохом. С резкими хлопками в воздух поднимались густые клубы белого дыма, мерзлой земли, мелких кусочков металла, окровавленных частей тел. Дикие крики боли и ужаса раздавались то одном то в другом месте.

Очередная порция снарядов принесла испуганно поднимавших к небу щиты легионерам новую напасть. Касание бочонками земли уже не сопровождалось громкими взрывами. Нет! Был какой-то хруст, треск! В стороны, на прыснувших в стороны солдат, ураганных дождем полетели какие-то вонючие желтые капли! С шипением ядовитых гадюк химически активные вещества вступали в реакцию с водой и буквально заживо пожирали легионеров — неудачников.

— А-а-а-а-а! — с верещанием они пытались снять с себя доспехи. — А-а-а-а-а! — на землю летели мечи и щиты вместе с бесформенными ошметками плоти, в которые превращались их руки. — А-а-а-а-а!

Однако, товарищи вопящих от боли или уткнувшихся в землю легионеров переступали через них и шли дальше. И пусть они испуганно поглядывали в небо, и вздрагивали от резкого шума, и их ряды и шеренги были не столь стройны как раньше! Но они все еще продолжали идти вперед!

Бессмертные в очередной раз своей кровью и своими жизнями подтверждали свое гордое имя! Легион вновь сомкнул щиты и выставил пики вперед, оставаясь все еще грозной и мощной силой…

— А я собственно и не надеялся…, — недовольно скривился Колин при виде малой результативности стрельбы. — Хотя… Братцы, давай-ка чуть позже еще одну серию! Короче, до рубежа в пятьдесят шагов палить как можно быстрее и по всему фронту, — командиры расчетов с готовностью мотнули головами и Колин удовлетворенно повернулся к другим. — А, вы чего встали как вкопанные?

В стороне от первых требуше стояла другая группа гномов, которая всем своим видом отличалась и от расчетов орудий, и от штурмовиков Тимбольда. На них не было доспехов, всего этого массивного и тяжелого железа, сковывавшего свободы движения и обзор. Гномы были одеты в теплые ватные штаны, пухлые телогрейки и… мягкие шапки с ушами похожими на зайчьи. Из оружия у каждого из них был лишь длинный черный кинжал на поясе.