Взять своё (СИ) - Агишев Руслан. Страница 7

Услышав голос своего товарища, к ним подобрались ближе и остальные арбалетчики из отряда. И уже на своего главу клана смотрела не пара, а добрая дюжина умоляющих глаз.

— Разок? Пульнем и бежать?! — уже просил кто-то с другой стороны. — Все равно ведь к нам припрутся. Так не все ли равно: тута их положим или возле дома?

«Тута или тама… Что-то мои совсем страх потеряли, — размышлял Колин, время от времени поглядывая на пытавшихся пробиться через огонь в центр селения легионеров. — Ну вот стрельнем мы сейчас. Один раз, потом еще раз. Замочим десятка два в лучшем случае. А эти ушлые черти сразу разберутся, откуда идет стрельба. Словом, нам придется отходить… В итоге, свой секрет мы разменяем на десяток трупов. Не-е-е, не пойдет. Наше ноу-хау мы пока прибережем».

Как бы это странно не звучало, но для этого мира, особенно мира людей, арбалет, который удалось создать в клане, был без преувеличения ноу-хау. Хотя люди активно использовали стрелометы в своих войнах — пиратские бароны на быстроходных шлюпах, коменданты крепостей на башнях и т. д., но никому еще не удавалось сконструировать такое ручное метательное оружие, которое было способно составить хоть какую-то конкуренцию традиционному луку. Все, что сейчас использовали люди, было крайне тяжелым и неповоротливым оружием, требовавшим пять или шесть человек для заряжание и целой повозки для передвижения. Все же попытки сделать хоть что-то более или менее стоящее и мобильное наталкивалось на отсутствие качественной стали. Человеческие кузнецы не могли обеспечить своих оружейников небольшими металлическими пластинами, которые были бы способны многократно метать тяжелые стрелы или болты. Использовать же в качестве таковой купленный гномий металл никому и в голову не приходило из-за его громадной стоимости. Поэтому традиционный деревянный или костяной, как у кочевников, лук, по-прежнему, господствовал на поле боя, ставя свои требования к толщине доспехов и щитов, тактике обороны и нападения. Лучники же, не способные эффективно пробивать доспехи тяжеловооруженных воинов, прочно заняли место вспомогательного рода войск, к которому многие полководцы испытывали стойкое недоверие…

Словом, по мере размышления, Колин все решил не идти на поводу у своего желания быстрой, но крошечной победы, и оставить арбалеты в загашнике.

— Никаких там пульнем! — пробурчал он, отползая за стволы деревьев. — Все прячем и упаковываем назад, чтобы ничего не повредить… А теперь лежим, как мыши, и ждем, что они будут делать дальше… Очень интересно мне… Тем более мороз-то крепчает, — тут он с усмешкой переводит взгляд на ноги лежавшего сидевшего рядом гнома, обутого в самые настоящие валенки. — Очень интересно.

Погода этого края, действительно, преподнесла очередной и крайне неприятный сюрприз в виде резкого похолодания. Еще недавняя слякоть с ее мокрым дождем и промозглым ветром быстро сменилась сильным трескучим морозом и обжигающе холодной метелью, от которой деревья и кустарники мгновенно покрывались ледяными полупрозрачными панцирями.

— Б-р-р, пробирает, — рядом с Колином на снег брякнулся недовольно бухтящий Кром, единственный из всех на «ватник» напяливший еще и свои любимые доспехи. — Как бы не околеть тут… Мастер, — так панибратски Колина называли лишь Кром и его брат. — Мастер, — пригревшийся под толстой накидкой Тимур не сразу услышал его. — Мастер, а дальше-то что?

— Дальше… Хм… Дальше…, — хмыкнул парень, даже не повернув головы. — Хороший вопрос. Я бы даже сказал так — отличный вопрос, — не уловивший сарказма в голосе, Кром горделиво кивнул головой — вон он мол, какой… вопрос задал, что аж сам глава не знает что ответить…

ЧТО ДЕЛАТЬ ДАЛЬШЕ? А вопрос действительно оказался непростым. Он был из тех, ответ на которых в конечном итоге был связан и с ответом на другие не менее простые вопросы.

— Дальше…, — Колин продолжал смаковать это слово, снова и снова пробуя его на вкус, словно от этого прибавиться больше ясности. — Что делать дальше…

Не переставая бормотать, он перевернулся на спину и, уставившись на видневшиеся сквозь заледеневшие ветки звезды, глубоко задумался… «Опять эта гонка! Опять это поганое чувство, что все вокруг тебя куда-то несется вскачь, а ты стоишь на месте и ничего не понимаешь… Проклятый месяц! И все ведь случается словно специально — одно за другим, одно за другим! Без всякой передышки! Не присесть, ни вздохнуть!». События последних дней, действительно, спрессовались в длинную непрерывную цепочку случаев, проблем и т. д., на которые приходилось сразу же реагировать. В какой-то момент, Тимуру вообще показалось, что все это время он играл в какие-то гигантские дьявольские шахматы, где фигур не 32, а далеко за сотню, и на кону не банка с пивом, а твоя жизнь и жизни доверившихся тебе людей. Более того все эти фигуры еще и ходят не так, как ты привык и от них ожидаешь, а так, как им вздумается… Возомнивший себя ферзем Тимбол, отец Амины, стал с таким азартом готовить дружину клана, что закрадывались невольные подозрения, а не примеривает ли он на своей голове черную тиару главы клана. Собравший вокруг себя оставшихся торгов, ладья Тальгар тоже, пусть и с большой осторожностью, прощупывал свои позиции в клане. Не хуже «мутили» воду и слоны старейшины, которые непрерывно пробовали на прочность Колина…

«И постоянно что-то случается! То одно, то другое, — непрерывно ползли в голове Тимура недовольные мысли. — И ни хрена к ним не подготовишься… Какие к черту здесь планы? Только про одно задумаешь и начнешь шевелится, как рвется в одном месте, и тут же взрывается что-то в другом». Тут мысль его резко перескочила на сегодняшний поход, решение о котором тоже, специально не придумаешь, принималось в жутком цейтноте… Так, буквально накануне всей этой заварушки в крепость примчалась взмыленная лошадь с обессиленным крестьяниным — переселенцем — одним из нескольких десятков, которых Колин постоянно рассылал обратно по их бывшим селениям за новыми и новыми людьми. Таким образом, он убивал сразу несколько зайцев — и обеспечивал приток в клан новых членов, которые уже хлебнули все прелести войны и от этого претендовали лишь на теплый угол и кусок хлеба; и был в курсе происходящих в округе событий. И этот самый валившийся без сил крестьянин сообщил, что примерно в четырех — пяти днях пути от города клана по дороге шел большой отряд шаморцев. Сколько их, чем вооружены, кто командует, куда и зачем, собственно, они «прутся», естественно, мужик сообщить не мог. Однако, панику он тогда посеял знатную… Тимур и оглянуться не успел, как принявшие его дозорные у ворот уже разнесли эту весть, многократно приукрасив ее, по всем закоулкам подземного города. В конце концов, конечно все более или менее успокоилось. Что ни говори, но постоянно распускаемые в клане слухи о чуть ли не божественных силах главы клана, изредка демонстрируемые для подкрепления этих слухов фокусы, сделали свое дело — после ободряющей речи Тимура очень многие успокоились… А он после этого, сам ничего толком не зная и не понимая, «в мыле» стал готовить группу для встречи «дорогих гостей с зажигательными подарками». И уже через какие-то сутки из ворот верхней крепостной заставы уже выезжал небольшой караван с несколькими десятками людей и гномов.

«Он спрашивает, что теперь делать? Красавец! Что? Да, походу ничего! Ибо мы, по-прежнему, ни хрена не знаем! — прокручивая в голове все эти мысли, Тимур начинал заводиться. — Ни о самом отряде, ни о его целях и задачах! Ни хрена не знаем!.. А эти гномы еще откуда вылезли?».

… Тем временем неразбериха вокруг селения продолжалась. Быстро распространявшийся огонь добрался, наконец, до самого края села, полностью отрезая мечущихся внутри селения людей и гномов от леса.

— Мастер, смотри, — ерзавший от холода Кром никак не мог успокоиться. — Вона сколько телег смогли вытащить. Прямо из огня тягают, — в голосе гнома слышалось одобрение. — Сильны, прямо в пламя лезут.

Тимур перевернулся и тоже стал наблюдать за тем, как откуда изнутри огненного кольца орущие бессмертные выкатывали телеги. Некоторые из них были уже охвачены пламенем, жадно пожиравшим какие-то наваленные мешки, корзины и свертки.