Его банан (ЛП) - Блум Пенелопа. Страница 22

— Окей. Ты покраснела. Я принимаю.

Я закрыла глаза руками, но не смогла удержаться, чтобы не взглянуть на него и не вздохнуть.

— Клянусь. Обычно я не из этих краснеющих девственниц. У тебя просто талант ставить меня в неловкое положение.

Я выбрала именно этот момент, чтобы разлить воду и выплеснуть ее на все булочки и большую часть скатерти. Я поставила опустевший стакан и посмотрела в потолок, словно ожидая, что какой-нибудь ангел спустится и обратит время вспять. Может быть, эти небесные толстенькие дети с арфами, нимбом и крылышками могли бы пойти дальше и перемотать около недели, раз они все равно этим займутся.

Брюс даже не вздрогнул.

— Знаешь. Я думаю, это был самый долгий период, когда ты обошлась без какой-либо высшей неуклюжести с тех пор, как мы встретились. Прошло, по крайней мере, полдня.

— И я думаю, что это самое долгое отклонение от твоего распорядка, какое я когда-либо видела, — добавила я. — По-моему, мы друг к другу притираемся.

Брюс поднял брови.

— Это можно устроить.

Я не сразу поняла, а когда поняла, то почувствовала прилив тепла.

— Что если я не хочу быть твоей игрушкой? — спросила я.

— Тогда тебе лучше поскорее уволится, потому что я не могу обещать, что после прошлой ночи смогу держать свои руки при себе.

***

Я договорилась о встречи в «Продвинутых Советах» после того, как Брюс отпустил меня пораньше. Это была моя первая встреча с Хэнком и Кэндис почти за неделю, и я уже чувствовала себя здесь странно. Больше всего это напоминало мне о том, что я терпела неудачу, когда дело касалось моей настоящей работы. Я уклонилась от большинства вопросов Хэнка о том, как идут дела с Брюсом, и притворилась, что продвигаюсь вперед. Кэндис знала меня слишком хорошо, чтобы те же трюки сработали с ней.

— Ита-а-ак? — спросила она. — Ты еще не нашла компромат? Или ты в процессе?

Я стояла, прислонившись к ее столу, а она крутила в пальцах прядь своих коротко остриженных волос.

— Что-то, возможно, случилось. И теперь я вся в раздумьях.

— Ты о чем?

— Обо всем. О статье, которую я должна написать. Есть ли вообще о чем писать. Какого черта я испытываю чувства к Брюсу Чемберсону? Мне продолжать?

— Просто попроси Хэнка перевести тебя на другую должность, если тебе не нравится эта статья.

— И доказать ему и всем остальным, что я заслуживаю всех дерьмовых заданий, которые он давал мне до сих пор?

— Это твоя главная забота, если тебя переведут?

Я вздохнула.

— Нет. Хотя должна быть, но меня больше беспокоит тот факт, что я, возможно, никогда больше не увижу Брюса.

— Тогда скажи Хэнку, что никакой истории нет. Ты не потерпишь неудачу. Ты просто сделала свою работу и ничего не накопала.

— Может быть, но если он решит послать кого-нибудь после того, как я брошу это задание, и они что-нибудь найдут? Я буду выглядеть еще более некомпетентной.

— Итак... выясни, серьезно ты относишься к Брюсу или нет. Если да, то ты бросаешь статью и возвращаешься к тому, с чего начала, ты бедная и работаешь с паршивыми статьями и с парнем-миллиардером. Или, если ты решишь, что это не сработает, ты продолжаешь копать и копать, пока не найдешь что-то неприятное, чтобы написать свою статью. Та-дам! Проблема решена!

Я улыбнулась.

— В твоих устах это звучит довольно просто. Но что будет, если ничего не получится, а я все равно не хочу выставлять его в плохом свете, потому что он не такой уж плохой парень, как я думала?

— Ну, тогда ты просто в дерьме, я думаю. Тогда ты бросаешь статью и возвращаешься к тому, как все было, без сексуального парня-миллиардера?

Глава 12

Брюс

У меня был распорядок дня. Упражнение. Завтрак. Работа. Банан. Обед. Работа. Для меня это стало почти религией. Я заставлял жизнь работать вокруг моего распорядка, а не наоборот.

Наташа была в моей жизни чуть больше недели, и она уже находила способы изменить это. Было десять утра. Другими словами, наступило время банана, и я не был на работе, и в моей руке не было банана.

Вместо этого я держал поводок в центре Центрального парка. Собаку Наташи, если быть точным. Недавно я узнал, что пухленького малыша зовут Чарли. По какой-то причине Чарли решил, что я ему нравлюсь. Я неохотно почесал его морщинистую голову, пока он сидел у моей ноги.

Мы смотрели, как Наташа опустилась на колени рядом с парнем лет под тридцать, который спал на скамейке. Он выглядел изрядно потрепанным, из-за сильно отросшей щетины, которая не была похожа на то, что было модно, и запачканной одежды. Парень сел, сказал несколько слов и крепко обнял Наташу.

Очевидно, он был ее братом. Ей позвонили, и она неожиданно попросила меня разрешение уйти на несколько часов в середине рабочего дня. Я расспрашивал ее о деталях, но она сказала только, что нужна брату.

Как ни странно, я даже не задался вопросом идти с ней или нет. Наташа была склонна к несчастным случаям. Иногда она пугающе пренебрегала здравым смыслом, и чем больше я узнавал ее, тем больше чувствовал, что должен быть рядом с ней все время, чтобы она была жива. Но мне казалось, что дело не только в этом. Я хотел быть рядом, когда увидел, как она расстроена.

Я почесал голову Чарли, пока размышлял. В какой-то момент времени я перестал ненавидеть Наташу. Я не знаю, когда это случилось и как. Мысль о том, что у нас могут быть какие-то отношения, была, очевидно, нелепой, но постепенно мне хотелось дразнить ее, а не наказывать. Мне нравилось, как она отвечала на мои насмешки. Мне нравилось, как она умудрялась нести столько сексуальной энергии в мельчайших выражениях лица, и особенно мне нравилось то, что она понятия не имела, насколько прозрачна.

Она умирала от желания снова отдаться мне, и, честно говоря, я умирал от желания взять ее. Единственное, что удерживало меня сейчас, это путаница в том, чего я действительно хотел. Но почему это должно меня останавливать? Мы оба были взрослыми. В ту ночь, после того как мы разделили банановый сплит, я выразился предельно ясно. Я не знал, к чему это все идет, и не собирался давать обещаний. Все, что я знал, это то, что я жаждал еще раз попробовать ее.

Кроме того, я все еще боялся, что любая женщина, проявляющая ко мне интерес, может оказаться просто еще одной Валери. Они будут хорошо играть и делать блестящую актерскую работу, пока я не выставлю себя дураком и не влюблюсь в них. Они вонзали свои когти в меня и мои счета дюйм за дюймом, а затем, когда у них было достаточно рычагов, они хватали свою долю и оставляли меня.

Я могу пережить разочарование и предательство. Я действительно могу. Если бы не Кейтлин, я бы бросил Валери через несколько недель, если не меньше. Я бы дал юридической фирме неограниченные средства и заставил бы ее пожалеть, что она когда-либо думала, что может взять надо мной верх.

Чего я не могу вынести, так это мысли, что играю в чью-то игру.

Я всегда был победителем. Это не было предметом гордости или источником дерзости. Это была бизнес-стратегия, и она переросла в мою личную жизнь.

Некоторые люди думали, что победа — это знание бизнеса или наличие таланта. Другие говорили, что это тяжелая работа. Я думаю, это самодисциплина. Самодисциплина всегда была моим талантом. Это оружие, которое я оттачивал каждый день. Каждый раз я тренировался, когда уставал, я вставал с постели до восхода солнца. Каждый раз, когда мне хотелось домой, я задерживался на работе. Все это время я заставлял себя оставаться сосредоточенным и учиться вместо того, чтобы бездельничать. С каждым разом моя самодисциплина становилась все сильнее, пока не стала идеальным инструментом, который я мог использовать по своему желанию.

До Наташи.

Она была аномалией. Неважно, насколько сильной была моя воля. В конце концов, желание иметь ее, шутить с ней и наслаждаться ею победило. Я мог бороться с этим, мог откладывать, но не мог победить.